Лесная обитель - Брэдли Мэрион Зиммер (читать бесплатно полные книги txt) 📗
– За твою дочь, – провозгласил Лициний. – Пусть она станет тебе такой же хорошей дочерью, как моя Юлия.
Гай осушил кубок, и тогда старик предложил тост за его сына. От неожиданности Гай поперхнулся и изумленно заморгал.
– В следующем году у вас непременно родится сын, – добавил Лициний.
– Ну да, конечно.
Но, поднося к губам кубок, Гай думал об Эйлан и о сыне, которого она ему родила. Сейчас мальчику уже год. Должно быть, ходить научился. Интересно, темный пушок, покрывавший его головку, так и остался темным или посветлел, приобрел золотистый оттенок?
Потом они, разумеется, выпили за Юлию, и, если бы в этот момент к ним не подошла служанка, объявив, что Гай может пройти к жене, он вскоре окончательно захмелел бы. Радуясь возможности покинуть застолье, Гай последовал за женщиной в спальню.
Юлия, лежа на кровати, казалась совсем маленькой; в лице – ни кровинки. В руках она заботливо держала крошечного, завернутого в пеленки ребенка.
Она взглянула на мужа и расплакалась.
– Прости. Я так хотела подарить тебе сына. Я была уверена…
Умиротворенный сознанием того, что далеко на западе у него уже есть сын, которого родила ему Эйлан, Гай наклонился и великодушно поцеловал жену.
– Не плачь, – сказал он. – В следующий раз, если будет на то воля богов, у нас обязательно родится сын.
– Значит, ты признаешь ее?
Рабыня подняла с кровати сверточек и протянула его Гаю. Все, кто был в комнате, выжидающе смотрели на молодого отца. Поняв, хотя и не сразу, что от него требуется, Гай довольно неловко взял ребенка на руки. Вглядываясь в сморщенное личико, он надеялся вновь ощутить ту нежность, которая нахлынула на него, когда он впервые прижал к себе сына. Но сейчас, кроме изумления, он ничего не испытывал: ему казалось невероятным, что такое вот крохотное существо и впрямь может шевелиться и дышать. Гай вздохнул.
– Именем моих предков я объявляю, что это – моя дочь, – громко произнес он. – Звать ее будут Мацеллия Северина.
Сразу же после Белтейна Бендейджид попросил аудиенции у владычицы Вернеметона. Эйлан уже освоилась с ролью Верховной Жрицы, но все же странно было сознавать, что ее родной отец, влиятельный друид, испрашивает позволения нанести ей визит. Однако она направила ему официальный ответ, уведомив, что будет рада принять его, и, когда после обеда Бендейджид появился в ее жилище, Эйлан постаралась оказать ему сердечный прием.
По правде говоря, особой радости она не испытывала. Эйлан не могла простить отцу то, что он отказался выдать ее замуж за Гая. В результате теперь, наслаждаясь благополучием и всеобщим к ней почтением, она не имеет права признать собственного сына. Готовясь к встрече с отцом, Эйлан позаботилась также и о том, чтобы Гауэна в это время не было поблизости. Бендейджид-то уж, во всяком случае, знает, что Маири не рожала третьего ребенка, а Гауэн с каждым днем все больше становился похожим на своего отца.
Налив в кувшин свежей воды, которую Сенара недавно набрала из Священного источника, Эйлан жестом приказала Хау впустить посетителя. Могучая фигура ее телохранителя угрожающе возвышалась у двери, и сейчас это доставляло Эйлан удовольствие. Рядом с ним даже Бендейджид казался маленьким и тщедушным. Хау с благодарностью принялся опекать ее, как только она оправилась после испытаний и, покинув уединение, стала вновь принимать участие в жизни Лесной обители. Поначалу Эйлан думала, что его собачья преданность будет утомлять ее, но Хау никогда ни во что не вмешивался, не докучал ей – он просто находился рядом, и постепенно Эйлан оценила необходимость его присутствия. Хау избавлял ее от навязчивых посетителей или, как сейчас, внушал им благоговейный страх.
– Чем могу служить тебе, отец? – холодно спросила она, не поднимаясь со стула. Эйлан обращалась к нему так же, как разговаривала бы с любым высокопоставленным друидом. Да, побывав на севере, Бендейджид очень изменился. Он сильно похудел, фигура утратила сытую солидность, и, хотя, как и раньше, он обладал могучим телосложением, Бендейджид казался теперь жилистым и сухопарым.
Бендейджид стоял как вкопанный, со странным выражением на лице разглядывая Эйлан. Что он видит в ней? – с любопытством думала она. Должно быть, она мало чем похожа на ту девушку, которую он привез сюда несколько лет назад. Лицо, которое она видела теперь, приходя к Священному Озеру, утратило девичью пухлость; глаза, скрытые под тенью вуали, смотрели проницательно – этому научили ее страдания и чувство ответственности, которую она несла на своих плечах. Но, возможно, эти едва уловимые признаки зрелости менее заметны, чем надетые на ней золотые украшения и синий месяц на лбу.
Эйлан встретила отца с открытым лицом; прозрачная вуаль из тонкого темно-синего полотна падала с головы на плечи воздушными складками. Эйлан почти не снимала вуаль, продолжая заведенную Дидой традицию, когда та, исполняя обязанности Верховной Жрицы, прятала лицо, чтобы скрыть обман. К тому времени, как опасность миновала и вуаль в общем-то стала не нужна, Эйлан уже привыкла к своему защитному покрову. Ей представлялось, что в вуали у нее более внушительный вид, и, конечно же, казалось, что она как бы окутана тайной.
– Я просто хотел засвидетельствовать тебе свое почтение, дочь… вернее, мне следует называть тебя владычицей, – ответил друид. – Давно мы с тобой не виделись. Я желал воочию убедиться, что ты жива и здорова…
«Да, долго же ты собирался», – мрачно думала Эйлан. Она заметила, что прошедшие годы для отца тоже были нелегкими. Бендейджид казался ниже ростом не только потому, что Хау подавлял его своим присутствием. Он стал совсем седым, вокруг рта и на лбу прорезались новые морщины. Вид у него и раньше всегда был суровый, но теперь глаза отца буквально пылали темным огнем решимости.
Бендейджид принял из рук дочери деревянную чашу с серебряной каймой и сел на скамью. Эйлан устроилась в большом резном кресле.
– Очевидно, не только по этой причине ты пришел сюда, отец, – спокойно произнесла она.
– Лианнон была старой женщиной. – Бендейджид уткнулся глазами в чашу, затем вновь устремил взор на Эйлан. – Она не желала, чтобы в стране разразилась война, и это вполне понятно. Наверное, поэтому все последние годы Великая Богиня призывала людей жить в мире. Но теперь пришло другое время; и у нас новая Верховная Жрица. Ты слышала о битве на горе, которую римляне называют Гравпий? Тебе известно о том, что земли вотадинов превратились в пустыню, где горстка оставшихся в живых людей едва находит себе пропитание. А ведь там когда-то жил богатый народ.
Эйлан опустила глаза. Да, она слышала об этой битве от человека, который сам участвовал в сражении, и Гай рассказывал ей, как зимой уцелевшие британцы, чтобы не умереть с голоду, приходили за едой к воротам крепости. Римляне – завоеватели, это верно, но ведь сжигали свои дома и убивали скот сами потерпевшие поражение каледонцы, не желая, чтобы их добро попало в руки легионеров.
– Объясни мне, Голос Великой Богини: словно дождь, льются слезы пленных женщин, кровь убиенных воинов пеной выплескивается из земли – почему Она не слышит этого? Почему Великая Богиня не отвечает на наши мольбы, почему Она до сих пор призывает сохранять этот постыдный мир?
Бендейджид вскочил на ноги, одним прыжком оказавшись возле Эйлан. Хау грузно шагнул в глубь комнаты. Эйлан протяжно вздохнула, чтобы скрыть изумление, и жестом приказала телохранителю вернуться на место. Она считала, что отец осведомлен о делах архидруида. Неужели он не догадывается, что Арданос все эти годы манипулировал Оракулом?
– Отец мой, конечно, знает, что я провозглашаю лишь те предсказания, которые получаю свыше, – мягко проговорила она. «Если он в курсе, значит я не солгала ему; а если нет – значит я сказала ничего такого, о чем бы он не знал».
И действительно, в ее словах заключалась истина, о которой не подозревал даже сам Арданос. Да, он толковал ответы Верховной Жрицы как считал нужным, но, когда в Эйлан вселялся дух Великой Богини и ее устами обращался непосредственно к людям, она выражала волю Владычицы, которая самолично решала, соглашаться Ей с позицией архидруида или нет. До сих пор Араднос был удовлетворен советами Богини, поскольку они не противоречили его замыслам.
