Книга мёртвых - Хольбайн Вольфганг (читать книги без регистрации .TXT) 📗
И тут произошло то, что заставило меня на мгновение забыть о своей слабости.
Присцилла, зашевелившись в моих объятиях, открыла глаза и удивленно посмотрела на меня. Впервые за два года с тех пор, как начался этот кошмар, это действительно была Присцилла.
— Роберт? — удивленно прошептала она. — Что произошло? Где мы и где… где миссис Уинден?
Выпрямившись, она протерла ладонью глаза.
— Это что, не Лондон?
И в этот момент я понял, что Присцилла стала свободной.
Объехав весь мир, я наконец-то достиг своей цели. Присцилла была свободна. Свободна!Возможно, это было глупо и романтично, но я подумал: «В конце концов наша любовь все же победила!»
Именно так я и думал.
Дурак.
Кто прогневает богов
В этом старом заброшенном подвале даже крысам и тараканам было неуютно. Сырые стены покрывала плесень, а на полу стояли зловонные лужи непонятной жижи. Из лопнувших труб, напоминавших застывших в предсмертной агонии змей, на землю капала какая-то маслянистая жидкость.
И все же в этой дыре было полно всякой дряни. Между огромными трансформаторами сновали крысы, пробирки с реагентами на полках покрылись паутиной, и, несмотря на сырость, воздух был настолько душным и сухим, что перехватывало дыхание. Под потолком качалась одна-единственная коптящая лампа, но при этом подвал был ярко освещен. Между круглыми электродами искрились яркие молнии, покрывая огромные трансформаторы сетью чистой энергии. Треск и гудение, наполнявшие комнату, напоминали шепот разгневанного бога грома.
Вся мебель, в том числе и покрытый пятнами хирургический стол, была сдвинута к одной из потрескавшихся стен, чтобы освободить место для огромного металлического цилиндра, который, словно демон из стекла и железа, стоял посередине комнаты. По его корпусу пробегали электрические разряды. Можно было даже сказать, что он прекрасен в своем стерильном уродстве. Десятки толстых кабелей вились между запыленными аппаратами, уходя под крышку цилиндра. Тонкие стальные трубки соединяли его с сосудами под потолком, и в этих трубках пульсировала какая-то серая жидкость.
За исключением нескольких латунных ручек и ржавого вентиля, поверхность цилиндра была ровной и гладкой. Наверху виднелось небольшое смотровое окошко, напоминавшее глаз демона.
Над цилиндром склонилась какая-то женщина в грязном, забрызганном кровью халате. Ее жирные седые волосы были зачесаны назад, а глаза за толстыми стеклами роговых очков казались огромными и холодными, как у рыбы. Но в этих глазах горела одержимость. Потянувшись к смотровому окошку, она протерла его рукавом халата, но от этого грязь лишь размазалась по стеклянной поверхности, и по-прежнему ничего не было видно.
— Нужно больше электричества, Максимилиан, — хрипло прошептала женщина.
Она махнула левой рукой, чтобы придать весомости своим словам, и, не получив ответа, резко повернулась. При этом она чуть не потеряла равновесие, но в последний момент сумела схватиться своими тонкими пальцами за верхнюю перекладину лестницы.
— Максимилиан! — поправив очки, взвизгнула она и уперла руки в бока. — Жалкий разгильдяй!
Юноша, державший лестницу, вздрогнул.
— Госпожа профессор? — Он наконец отвел взгляд от инструментов.
Его глаза казались мутными, как будто он только что проснулся и еще не совсем сориентировался в окружающей реальности.
— Больше электричества! Электрического тока, ты, идиот бездарный! — прошипела профессорша. — И такой балбес посмел утверждать, что изучал медицину? Курам на смех! Надо было нанять мою племянницу, эту фантазерку Мэри Шелли! Ты что, хочешь уничтожить труд всей моей жизни?
— Это наш труд, госпожа профессор, — попытался возразить Максимилиан, но женщина перебила его, раздраженно взмахнув рукой.
— Чепуха! Единственное, что ты сделал, так это поставил этот бесполезный котел с кислотой. — Она указала на большую емкость, подвешенную к потолку прямо над цилиндром. — И он нам даже не понадобится. Все идет по плану, как я и рассчитывала. А ты все боишься, что что-то пойдет не так. Нет, он будет жить, Максимилиан. Жить!
Сжав кулаки, юноша воздержался от резких словечек, уже вертевшихся у него на языке.
— Хорошо, госпожа профессор. Больше электричества, госпожа профессор, — ответил он и после небольшой паузы прошептал: — Посмотрим, что из этого выйдет, старая дура.
Максимилиан подошел к одному из трансформаторов. Его волосы мгновенно встали дыбом — их притягивало к большой катушке, обмотанной медной проволокой. Напряжение было очень большим. Слишком большим! Пятьсот вольт — это еще допустимо, но не более того. Старуха в своем безумии не понимала опасности, которая угрожала им обоим. Он же, Максимилиан, прекрасно это осознавал, но пока помалкивал. Но она обязательно поймет, что происходит, причем довольно скоро.
Юноша осторожно опустил ладони на рубильник, и после поворота стальных катушек электрические разряды превратились в настоящий адский свет. Медная проволока накалилась так, что Максимилиану пришлось отступить на два шага из-за жара. Трансформатор подвергался чудовищным перегрузкам. Если эксперименту суждено увенчаться успехом, то это должно произойти быстро.
Профессорша за его спиной вскрикнула от восторга. Максимилиан оглянулся. Анна Сибелиус, прижав морщинистое лицо к смотровому окошку, в восторге хлопнула ладонью по металлической оболочке цилиндра.
— Его мышцы реагируют! — захлебывающимся голосом закричала она, подняв голову. — Увеличь напряжение, Максимилиан, увеличь напряжение!
— Это невозможно! Вы что, хотите, чтобы все тут взлетело на воздух? — Максимилиан решительным шагом вернулся к лестнице.
Нет уж, в этот раз он не будет поддаваться, не такой ценой.
Анна Сибелиус опешила от изумления. Терпеть возражения этого… дилетанта? Ну уж нет! Но тут она наткнулась на взгляд юноши, и ее мания величия отступила. Глаза Максимилиана были холодными, и в них светилась решимость.
— Ну, тогда… — Она попыталась придумать что-нибудь другое. — Глицерин! Принеси мне глицерин, да побыстрее! На полке, в центральном шкафу.
Она обвела своими рыбьими глазами инструменты, в то время как Максимилиан поспешно пересек лабораторию и подошел к шкафу. Сибелиус, не отдавая себе отчета, шептала: «Сто двадцать градусов… выше температура не поднимется… вентиль, мне нужно открыть вентиль…»
Звон бьющегося стекла отвлек Анну от мыслей. Увидев, что ее ассистент склонился над осколками бутылки, упавшей на пол, она вскрикнула от охватившего ее ужаса:
— Глицерин! Ты, дурак, что…
— Нет, это не глицерин, — перебил ее Максимилиан. — Это соседняя бутылка.
Анна Сибелиус побледнела. Ее губы дрогнули, и она не смогла произнести ни слова.
— Это он? — монотонным голосом выговорила она. Мышцы на ее лице подергивались. — Ты что, выпустил… его… Ты…
Замявшись, Максимилиан склонился над осколками и, не заметив, что порезался об острое стекло, поднял этикетку. Облегченно вздохнув, он покачал головой.
— Это калиевый щелок. Просто щелочь.
Госпожа профессор Сибелиус отерла грязным рукавом халата пот со лба. Ее колени так дрожали, что она едва смогла удержаться на лестнице.
— Всего лишь щелочь, — прерывисто произнесла она и замолчала. Потребовалось некоторое время, чтобы к ней вернулась ее привычная насмешливость. — Проклятый идиот! — рявкнула старуха. — Ты чуть было все не испортил! А теперь неси сюда глицерин, живо!
Взяв банку с глицерином, Максимилиан взглянул на зеленую матовую бутылку, ставшую их проклятием. На этикетке, рядом с черепом, где виднелись старые полустершиеся буквы, было написано лишь одно слово: КОБОЛЬД. [15]
Вначале была боль. Тупая боль, не сосредоточенная в каком-то участке тела. Она была повсюду, ноющая, пульсирующая в рваном ритме. И все же это было первое проявление его существования, первое ощущение, возвысившее его над мертвой материей, над землей и камнями.
