Превращение - Берг Кэрол (читаемые книги читать TXT) 📗
— Но если твой отец продолжает считать тебя безумным…
— Он запрет меня до конца моих дней, возьмет молодую жену и породит нового наследника. Представляешь, каково будет моей матушке? Если он поверит, что я нормален, но убил Дмитрия, он отрежет мне голову и сделает то же самое. Значит, я должен убедить его, что я нормален и что я не убивал Дмитрия. — Он казался смущенным. — Я не хочу вмешивать в это эззарийцев. Среди людей Кирила у меня масса свидетелей того, что мы обнаружили в крепости. Мой отец знает, что келидцы гораздо сильнее нас в магии, возможно, он поверит, что они управляли мной некоторое время. А что до Дмитрия… я просто обязан рассказать ему, что я не отдавал отчета, что я делаю. Был ли когда-нибудь на свете глупец, подобный мне?
— Я могу припомнить несколько, — отозвался я. — Здесь есть какая-нибудь одежда? — На мне были только бинты и рубаха.
— Что ты задумал?
— Я никогда не был в Загаде. Лучше навестить его сейчас. Пока лето еще не вошло в свои права. И я не хотел бы сражаться с разбойниками по дороге туда, поэтому я поеду с конвоем.
— Ни в коем случае. Я запрещаю. — Он вскочил. Я подумал, что он схватит меня и кинет обратно на кровать. — Ты что, забыл? — Он положил пальцы на мое левое плечо. — Что, если кто-нибудь заметит это и снова закует тебя в цепи? Я не смогу защитить тебя. Не раньше, чем разберусь со своими делами… а ты прекрасно понимаешь, что все может обернуться против меня. А у Кирила слишком мало влияния, чтобы тебя оберегать. Он сейчас тоже рискует всем. — Он отпустил мою руку и пошел к двери. — Ты и так сделал достаточно. Ты свободен. Возвращайся домой к своей жене.
— Нет, я сделал недостаточно, если заговор демонов не разрушен до конца. Если я свободен, тогда, мой господин, вы не сможете мне запретить ехать туда, куда я хочу. Если ты помнишь, мой дом все еще под ярмом Дерзийской Империи. И у меня нет жены… пока жив Рис.
— Тогда поймай негодяя и перережь ему горло. Позволь мне самому разобраться с моими проблемами. Мне уже пора научиться. — И он вышел не прощаясь.
Но два часа спустя, когда Александр выехал в сопровождении своего кузена и дюжины солдат, я в гордом одиночестве трясся в последней повозке обоза рядом с захваченным у келидцев оружием, которое Кирил вез в доказательство их намерений. Александр не знал о моем присутствии. Он узнает только тогда, когда мы проедем достаточно много, чтобы он не мог отправить меня обратно. Кирил, менее обеспокоенный моей судьбой, нежели судьбой Александра, решил, что стоит пойти на риск вызвать гнев кузена, чтобы заполучить меня в помощники.
Сложнее было убедить Катрин.
— Ты нужен нам в Дэл Эззаре, Сейонн, — убеждала она меня, глядя, как я сражаюсь с башмаками. — Все эти демоны, которых ты лишил места… как ты думаешь, что произойдет? Оставь их в покое на год, а потом мир охватит такая волна безумия… Если они и дальше станут жить на человеческом зле…
— Возвращайся и займись учениками. А я вернусь через несколько недель. Обещаю. Если отец его казнит, мы все потеряем. Мир на пороге перемен, я чувствую это. Мы должны быть уверены, что это перемены к лучшему.
Она подняла на меня печальные глаза.
— А что будет с королевой? Ты даже не успел поговорить с ней.
— Когда я вернусь, я стану служить ей, чем только смогу.
— Служить? — Я испугался, что она в гневе вырвет мне волосы. — Ты что, слепой? Она никогда не предавала тебя, Сейонн. Никогда. Ты даже не выслушаешь ее? Как ты можешь…
Я обхватил ладонями ее пылающее лицо:
— Я проходил через ее Ворота. Я понял гораздо больше, чем ты думаешь. Но она знает и ты знаешь, что ничего нельзя поделать. Мы не были обвенчаны, когда меня схватили. Она была свободна, она вышла замуж. Ее муж жив. Данную при венчании клятву невозможно обойти, даже если одна сторона недостойна другой. Я ничего не должен значить для нее, чтобы не стать таким же, как Рис. За исключением этого… она знает мое сердце.
Три недели спустя я стоял вместе с принцем на высокой скале и глядел на море красноватого песка. Розовые шпили и золотые купола столицы поднимались из песков, словно вылепленные чьей-то огромной рукой. Солнце висело над западным горизонтом, очарованное миром, не в силах закатиться.
— О боги дня и ночи, он прекрасен, правда? — Принц потрепал гриву Мусы. — Нет города на свете чудеснее этого. Погоди, ты увидишь цветы. Ты решишь, что здесь должны быть ваши маги, которые заставили их так цвести.
Я стоял рядом с ним, ощущая себя вновь собой и наслаждаясь вечерним ветерком после изнуряющей дневной жары. Две долгие недели из трех я трясся в повозке. В первую неделю мой сон прерывал только один из людей Кирила, приносивший еду и питье и менявший мне повязки. Вторую неделю я занимался тем, что отодвигал все время загоняющие меня в угол телеги мечи, копья и кинжалы, отнятые у келидцев, и рассматривал ехавшие со мной трофеи. Тут были карты всей Империи, описания укреплений, отчеты о передвижениях дерзийских войск, письма Каставана, в которых подробно описывалось все от часов смены караулов в императорском дворце до источников воды в Загаде, которые могли быть перекрыты.
Я изучил все бумаги до последнего клочка и опасался, что этих улик будет недостаточно. Нигде не упоминалось имен Дмитрия или Александра. Возможно, принц убедит отца, что его душа не принадлежала ему и что келидцы — предатели, но ничто не снимет с него обвинения в убийстве.
Один из длинных кожаных футляров был заперт заклятием. Кирил сказал, что этот предмет принадлежал Каставану, но замки царапали пальцы, когда их пытались открыть его люди. После нескольких часов бесплодных попыток я наконец сумел преодолеть заклятие, но нашел в футляре только одежду келидца и украшенный камнями шлем. Еще там были ожерелья, браслеты и кольца всех видов. Я бросил все обратно в футляр и с отвращением захлопнул крышку. Александру необходимо как-то объяснить, почему он признался в убийстве, иначе он погибнет. Айвон никак не мог понять добровольного признания вины.
Когда пошла третья неделя путешествия, я был готов на все, чтобы выбраться из повозки, даже ехать на одной лошади с дерзийским солдатом, который никогда не мылся с самого рождения, не считая ритуальных омовений. Неудобство причиняло еще и то, что мы находились посреди пустыни. Мы то пускались в путь, то останавливались, так дерзийцы берегли своих лошадей, когда были вынуждены совершать переезды через пустыню. Спать было невозможно. Через несколько дней Кирил сжалился и позволил мне ехать на одной из вьючных лошадей.
Александр казался подавленным. Он ехал один или рядом с Кирилом, но молча. Он каждый день справлялся о моем здоровье и удобстве, но ни разу не заговорил со мной. Солдаты Кирила недоумевали по моему поводу: ни раб, ни слуга, иностранец. Но они были прекрасно вышколены и относились ко мне с уважением, которого требовало их начальство.
В этот последний вечер путешествия принц предложил мне сесть на его коня и проехаться с ним взглянуть на Загад с высоты. Александр удивил меня: когда мы спешились, он снял с Мусы седло. Потом он подошел к краю скалы. Пока мы смотрели на Жемчужину Азахстана, он скрестил руки на груди, вздохнул и произнес:
— Глупец. Я боюсь этого больше, чем отдавать себя в руки демона.
— Ты никогда не верил в демонов.
— Не смерть меня страшит. Я не препятствовал бы ему вершить справедливый суд, забыв о нашем родстве. Но мне непереносима мысль о том, что он считает меня способным на убийство Дмитрия из какой-то нелепой прихоти.
Я не знал, как его утешить:
— Я буду рядом. Только позови.
Александр положил руку мне на плечо:
— Эта битва для меня одного, мой хранитель. И нечего больше медлить. Оставайся с Кирилом.
Когда солнце опустилось за горизонт, он вскочил на неоседланного Мусу и повязал голову шарфом, закрыв рот и нос. Крикнул что-то, тронул коня пятками, и они помчались по пескам. Никогда еще я не видел ни в ком столько радости от самого факта собственного существования, сколько было ее в Александре в тот вечер, когда он летел по пустыне, оставляя за собой шлейф из красного песка.
