Точное попадание - Фирсанова Юлия Алексеевна (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Поехали, хватит сопли жевать, — чтоб не растрогаться, нарочито грубо бросила я, под гомерический хохот Кейра и Лакса. Впрочем, грех было не посмеяться, уж больно растерянной стала мордочка Фелика, в жизни не слыхавшего такого рода высказываний, тем более от лиц женского пола, претендующих на какое никакое образования и воспитание.
Изукрашенная снаружи как коробочка для побрякушек всякими завитушками, резьбой и блестящими накладками, изнутри карета оказалась обита гладкой бледно-желтой тканью с вышитыми скорее всего вручную мелкими букетиками цветочков. Кремовый, чрезвычайно непрактичный бархат сидений то ли меняли каждую неделю, то ли очищали каким-то супер средством, которому несчастные комето-ариэли не годились и в подметки. Но поскольку наводить порядок в транспортном средстве Фелика никто из нас не собирался, мы развалились на сидениях по-хозяйски, с максимальным комфортом, даже Фаль бросил мое плечо и разлегся на спинке сидения, посверкивая зеленым оком в сторону занавешенного легкой кисеей окошка. Лакс, пусть места было в избытке, постарался сесть поближе ко мне.
Кучер прищелкнул языком, и карета тронулась в места. Конечно, ехать тут было куда пожестче, чем в машине, но удобнее, чем на раздолбанном велосипеде или коробке с гайками, именуемой по какому-то недоразумению городским автобусом. К тому же пахло не бензином, а дорогими духами Фелика. Молодой человек не жалел средств на личную ароматизацию. Впрочем, я, ничего не понимая в местной моде на одеколоны, ерничать по этому поводу не стала. Припоминаю, и у нас в давние времена дамы и господа с одинаковой интенсивностью поливались парфюмом, лишь в век прогресса часть женщин стала более умеренна в употреблении духов. Что же касается сильного пола, то его представители разделились на три категории: а) — те, кто вообще не пользуется ничем, и воняет натуральным потом и табаком, б) — те, кто поливается одеколоном, не обязательно дорогим, так, что и чертям в аду тошно станет в) — те, кто при обладании полным набором "естественных" запахов умудрялись еще и умащаться одеколоном.
По сравнению с современными мне кавалерами, Фелик пах даже весьма умеренно, а что парфюм его больше походил на женский аромат: тонкая цветочная нота, немного ванили и древесных тонов, так мне мужские запахи, изобретенные парфюмерами, вообще никогда не нравились. Стоило нюхнуть, так сразу невыносимо свербело в носу. А истинное "блаженство" наступало в чудесную летнюю пору, когда представители всех трех категорий мужеского пола и благоухающие дамы сходились в одной точке — душном общественном транспорте с заклинившими окнами. Вот это была пытка, перед которой бледнели все хитроумные изобретения средневековых инквизиторов и зверства фашистов.
Мы же, еще раз подчеркну, ехали с комфортом: благоухал лишь Фелик и именно благоухал, не вонял Лакс же и Кейр вовсе пахли нормальными здоровыми и самое главное чистыми мужчинами, чей личный запах куда привлекательнее любых изобретенных ароматов, а Фаль, наверное, не пах никак. Кажется, у сильфов вообще не было собственного запаха.
Я глазела на улицы, снующий, прогуливающийся или деловито шествующий народ, любовалась местной архитектурой. Карета ясное дело катила не по трущобам, поэтому посмотреть было на что. Каменные или оштукатуренные в различные цвета скромные, но симпатичные дома, великолепные особняки, магазины или, выражаясь на местный манер, лавки на любой вкус, кошелек и нужду, рестораны и прочие общественные заведения, привлекающие внимание клиентов яркими вывесками и словоохотливыми зазывалами. Мы, стойко игнорируя все соблазны, двигались к одной из центральных площадей Мидана. Туда уже должен был быть вынесен из храма Гуинилы священный алтарь для проведения пышной церемонии помолвки, значащийся в списке брачных процедур за номером один.
По мере приближения к площади народа, причем народа празднично разряженного и праздношатающегося, становилось все больше, равно как и стражи, призванной следить за порядком. Что ж, все как у нас на каком-нибудь городском мероприятии, даже продажа сувениров, сластей и напитков на открытых развалах. Пожалуй, не хватало только карет скорой помощи, зато всех остальных карет было в избытке. Но, наверное, Фелик и, правда, был не последним лицом в свите лорда Амрика, потому что нам освобождали дорогу. До самой площади мы доехали практически без помех. У храма размером с собор Василия Блаженного, но без куполов и отстроенного из бледно-голубых огромных плит неизвестного мне камня, украшенного только скульптурами у входа и изображениями венков по фасаду, негде было и яблоку упасть.
Очень широкие ступени вели к распахнутым воротам из светлого дерева, на самой первой ступени перед входом стояло нечто массивно-прямоугольное, широкое в две трети человеческого роста, занавешенное пока светлым платом с крохотными кисточками-колокольчиками, позванивающими от легчайшего дуновения ветерка. По правую и левую сторону от ступеней площадь была огорожена для собравшегося люда. Простой народ толокся на своих двоих, а для тех, кто богаче и знатнее были взведены деревянные помосты, ближе к храму обитые той же светлой тканью, разделенные на отдельные ложи с пологами, по желанию прикрывающими элиту от нескромных взглядом любопытных. В той, куда мы пробрались, провожаемые завистливыми взглядами тех, кому не досталось вип-мест, и показно-сердечными приветствиями знакомых Фелика, стояли отнюдь не простецкие лавки, а скамьи со спинкой и мягкими подушечками. На них даже вышили ритуальные веночки и букетики богини в соответствии с моментом.
Устроившись на зарезервированном месте, я даже подушки под спину и афедрон подоткнула, раз уж имеются в наличии, и принялась наблюдать за волнующимся в предвкушении развлекухи народом. Лакс снова сел рядом со мной, а Кейр не без сожаления остался стоять для лучшего обзора. Тяжек телохранительский долг!
Кроме нас, прочей публики, среди которой затесались даже балаганщики, и охраны на площади наличествовали и обряженные в бледно-голубые, один в один оттенок храмовых камней, девушки и юноши с букетами живых цветов в руках и веночками на головах. Фелик объяснил, что это послушники храма.
Мало того, что молодежь согнали на мероприятие для декоративного оформления, они еще должны были петь хвалебный гимн богине а капелла и заниматься техническим обслуживанием церемонии. Хотя, судя по разрумянившимся или напротив бледным от волнения ланитам, их эта перспектива ничуть не угнетала. Что ж, уважаю, уважаю, сама бы я уже через пять минут бдения на солнцепеке начала поминать "тихим добрым словом" всех, ответственных за взваленную на меня общественную нагрузку и раздумывать, как скоро вся эта маета завершится и попутно искать возможность сделать ноги. Но у этих ребят не было октябрятского детства, пионерского отрочества, субботников, демонстраций и иных нагрузок, видно, поэтому они так искренне радовались предстоящему мероприятию. Я же порадовалась за них и за себя, на этот раз наблюдающую за "парадом" из личной ложи, и сосредоточилась на происходящем. Напротив наших помостов, через всю ширину площади были воздвигнуты другие. Как я поняла, на нашей стороне сидели "друзья жениха", потому как в ложе чуть ли не у самого храма восседал багроволицый толстенный дядька с огромной золотой цепью на шее, в пышных одеждах павлина с донельзя самодовольным, но еще почему-то и несколько нервным лицом. Словно, он одновременно бурно ликовал, старался скрыть свое ликование под маской важного довольства и дергался "а вдруг чего пойдет не так". Женщина рядом с ним тоньше в обхвате как минимум впятеро, одетая в спокойно синее с голубыми вставками платье была воплощением гордой радости наседки, разродившейся страусиным яйцом. Ее высокая прическа, нашпигованная брошами, лентами и бусами вздымалась в высь Вавилонской башней и столь же опасно кренилась, вызывая у меня нехорошие предчувствия. Если ей вздумается рухнуть, не оторвется ли от тела и голова?
Фелик объяснил, что эта очаровательная парочка счастливые родители невесты: бургомистр с женой. Вокруг них соответственно расселись и продолжали сновать многочисленные друзья, прихлебатели и городская элита от аристократов до купцов. Созерцать это мельтешение в голубых тонах (каждый счел своим долгом нацепить хоть ленточку этого цвета во славу Гуинилы) мне надоело довольно быстро, я начала нетерпеливо ерзать и мысленно требовать "продолжения банкета". На моей памяти вообще ни одно из торжественных мероприятий не начиналось во время и время, на которое обыкновенно откладывалось событие было прямо пропорционально его важности. Я уже даже задумывалась, может вся эта петрушка из-за того, что у нас нет монархии, а соответственно вежливость королей осталась в прошлом, и пунктуальность перестала быть жизненно-важной ценностью. Сама-то я даже на свидания сроду не опаздывала, а парней, которые не приходили в назначенный срок, бросала без раздумий. Зачем мне трепло? Но к счастью, Мидан был городом в монархической стране, и помолвка, пусть скоропалительная и странная, владетеля Амрика, одного из видных дворян королевства, началась именно тогда, когда говорил Фелик, то есть ровно в полдень.
