Подземный огонь - Локнит Олаф Бьорн (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Так как и Алгус, и Ниди были изрядно пьяны, лезвия рассекали лишь воздух. Но вскоре гном особенно изощренным приемом выбил у гвардейца топор, ударом обуха в грудь завалил его в сугроб и, не устояв на ногах, упал сам. Поднявшись, Ниди громко заорал, что хочет угостить нового знакомого и вытянул из пояса маленький слиток золота. Уронил, конечно. Все присутствующие начали рыться в наметенном суровыми полуночными ветрами сугробе, а мы отправились обратно в трактир, потому что замерзли на холодном воздухе.
Хальк, пока мы ходили гулять, препоручил свою белую зверюшку одной из девиц матушки Бютт, надо думать особо ему приглянувшейся. Когда я подходил к столу, маленький синеглазый зверек сидел перед дородной грудастой девой, жевал сладкое угощение и смотрел на окружающих невинным взглядом новорожденного.
Я уже поминал, что Хальк начал обучать найденное в Ямурлаке существо человеческому языку. Оно старательно повторяло услышанные от людей фразы, иногда пыталось сложить отдельные слова вместе, в целое предложение, но было известно – тварь пока не может разговаривать по-людски. А сейчас…
Едва мы расселись по лавкам, а рыжий Строри начал разливать «водку» по серебряным стопочкам, тварюшка переползла со стола на плечо Халька и громко изрекла с изрядным акцентом:
– Мы все сидим Брийт. Тебя зовут, – розовый пальчик передней лапки коснулся щеки библиотекаря, – Хальк. Ты писать книжки.
Конан откровенно заржал, а Мораддин ехидно посмотрел на загордившегося Халька. Летописец снял зверька с плеча, посадил перед собой на столешницу и, раздельно выговаривая слова, спросил:
– Я, – он приложил руку к груди, – я – Хальк. А как тебя зовут?
Существо по-птичьи наклонило голову, рассматривая библиотекаря, ткнулось острой мордочкой ему в рукав тигеляя и пискнуло:
– Меня звать Тицо. Я маленький. Я долго спал. Пошли все в жопу.
– Та-ак, – протянул Хальк. – Ваше величество, кто научил Тицо подобным гадостям? Я, кажется, много раз просил оставить зверька в покое!
Конан искренне расхохотался, да и мы с Мораддином к нему присоединились. Уж больно смешно было слышать от маленького существа с белоснежной пушистой шкуркой и невинными голубыми глазками речи наемников.
– Забудь, Хальк, – сквозь слезы прохрипел киммериец. – Пускай учиться жить в большом мире, а не в Ямурлаке!
Хальк остался недоволен. Он взял на руки зверя, пересел подальше и начал с ним сюсюкать. Судя по иногда озарявшейся радостью физиономии барона Юсдаля, Тицо отвечал правильно.
А мы продолжали веселиться. Господин Бютт и трактирная прислуга едва успевали менять кружки, а старейшина Двалин, позвав нескольких сородичей, с чувством исполнил гномью песню, из которой я запомнил лишь несколько строк:
Для дракона, разумеется, все кончилось плохо. Гномы ящера запинали, сокровища поделили, а потом начали пить водку. Смешная песня…
Я не помню, кто и как отвел меня спать в комнату. Вспоминаю лишь, что глубокой ночью в дверном проеме появился Конан, разбудив меня, сбросил куртку и сапоги, зашвырнул в угол портянки и свалился на широкую постель рядом со мной. Мораддин, подошедший вслед за королем, устроился на полу. Потом я провалился в дрему и не видел никаких снов.
Все-таки гномы – хороший народ. Гостеприимный и добродушный. Но пить с ними нельзя ни людям, ни оборотням… Перепьют. Уж больно крепки они, как в битве, так и в застолье.
Утро началось скверно. Рассвет тринадцатого дня третьей осенней луны я запомню надолго.
Великие Боги, Митра и чтимая Иштар, ну почему всегда лучшее оборачивается худшим? Только лишь минувшим вечером мы пили вино и водку с уважаемым Двалином, сыном Зиланта, и его рыжебородым племянником… Пели хорошие песни, заигрывали с девицами матушки Бютт, ходили гулять по Брийту… Как было хорошо! И никаких подземных чудовищ, дворцовых интриг или взбесившихся оборотней.
Нас разбудил громкий, настойчивый и непрерывный стук в дверь. Двери, между прочим, в трактире Барли Бютта толстенные, навешены на три петли и сделаны из добрых сосновых досок. Такие притворы сломать практически невозможно, а если задвинуть тяжелый железный засов, можно подумать, будто ты находишься в крепости с окованными сталью воротами.
– Кого принесло в такую рань? – простонал Конан и, повернувшись на бок, сильно толкнул меня локтем. – Эй, Мораддин, ты пил меньше всех. Пойди открой! Пожалуйста…
Граф Эрде, лежавший на полу возле кровати, завернувшись в теплые овчинные тулупы, поднял голову и, неодобрительно посмотрев на киммерийца, проворчал:
– И почему я должен вечно исполнять роль прислуги? Конан, я прошу тебя как короля – запрети свите пить с гномами. Светлый Митра, как голова болит…
Однако Мораддин поднялся на ноги и пошел открывать. Я одним глазом наблюдал за ним. Со стороны коридора некто продолжал молотить по двери увесистыми кулаками. Грохот стоял невообразимый.
Мораддин повозился с засовом и, наконец, дверь распахнулась. Я увидел Паллантида, одетого лишь в рубаху да теплые штаны. За плечом центуриона виднелась бледная физиономия месьора Барли Бютта. Хозяин, если судить по заплывшим глазкам и взъерошенной шевелюре, был только что поднят с постели.
– Милорд граф, – Паллантид быстро кивнул Мораддину. – У нас беда. Где государь Конан?
– Дрыхнет, – сообщил Мораддин. – Что случилось на этот раз?
Паллантид невежливо отстранил графа Эрде и прошел в комнату. Конан, все еще лежавший на постели, приподнялся на одном локте и мрачно воззрился на своего верного гвардейца.
– Паллантид, какого демона?.. – король был недоволен потому, что его столь рано разбудили. – Твои лейтенанты подрались с гномами? Или разгромили по пьяному безобразию обеденный зал?
Паллантид, этот вышколенный и умеющий держать себя дворцовый служака, неожиданно вытянулся и холодным, бесстрастным голосом сообщил:
– Мой король, минувшей ночью был убит лейтенант гвардии Алгус, а с ним – младший офицер, барон Тергин, остававшийся на страже в коридоре. Только что мне доложили: у нескольких наших лошадей, помещенных в конюшню господина Бютта, подрезаны сухожилия. Месьор Барли Бютт послал за пятидесятником стражи Пограничья. Государь, что будем делать?
Конан несколько мгновений раздумывал, затем вскочил с постели, быстро намотал портянки и натянул сапоги. Мораддин, стоявший у дверного проема, не дожидаясь приказов, подошел к столу и, взяв лежавший там ремень с ножнами, опоясался. Я, будучи пока не в силах уложить в голове короткий рассказ Паллантида, потянулся к своим сапогам.
«Что происходит? – мысли проносились в моей голове с быстротой молнии. – Кому нужно было убивать гвардейцев и калечить лошадей? Клянусь всеми богами, оказывающими покровительство нашему племени – мы ввязались в игру, где можно выиграть жизнь, либо, проиграв, оказаться в могиле…»
Мы втроем – я, Конан и Мораддин – вышли вслед за Паллантидом и потерявшим дар речи трактирщиком Барли Бюттом в коридор. За пять шагов от двери нашей комнаты на деревянном полу лежало тело младшего офицера Тергина.
– Убит ударом ножа в глаз, – Мораддин наклонился над трупом и старательно рассматривал страшную рану. Затем граф Эрде осмотрел руки мертвеца, расстегнул воротник на шее и ощупал кожу. – На первый взгляд следов борьбы нет. Он явно не ожидал удара. Паллантид, что именно этот молодой человек делал в коридоре ночью?
