Золото Ларвезы (СИ) - Орлов Антон (лучшие книги .TXT) 📗
Если младшие кукольники от такого поворота опешили, то Хурмдье не растерялся.
– А ну, тихо, не то всех скопом посажу в тюрьму! – гаркнул судья. – Итак, у нас есть четыре свидетеля, и сейчас они всё по порядку расскажут, а кто станет говорить не по порядку, того схвачу за пятку и через подвальное окошко в каталажку заброшу! Суд – это вам не игрушки, сначала заслушаем показания господина лягушки!
Зрители хохотали и вопили, отбивая ладоши, артисты вдохновенно импровизировали.
Когда представление закончилось, и народ начал расходиться, старший кукольник обратился к Венше:
– Мое величайшее почтение, госпожа Веншелат! Судя по вашему мастерству, вы не в первый раз играете?
– Как раз таки в первый, – польщено осклабилась под вуалью амуши. – Но не в последний, если вы не против.
– Тогда примите мои поздравления с блистательным дебютом! И хорошо бы нам заранее сюжеты обсудить, да если позволите, погляжу я на ваших кукол – кто еще у вас есть…
Он улыбался, и его плохо выбритый подбородок торчал вперед, как будто подтверждая улыбку, а глаза смотрели проницательно, с чуть заметным прищуром. Возможно, Хурмдье все-таки догадался, кто она такая? Но это ведь не помешает ей участвовать в представлениях…
Ночь уже высыпала из своего рукава сотни серебряных звезд, когда Венша рассталась с кукольниками и направилась к белеющему на холме дворцу, озаренному разноцветными фонарями. Она как будто нашла сокровище – и этим сокровищем оказалась она сама, словно половинку ее души когда-то давным-давно украли и спрятали, подменив на что-то другое, но теперь Венша вернула свою пропажу. И наконец-то она здесь вся целиком, и звезды ей подмигивают, и Хурмдье, Бронжек и Шиленанк ждут ее завтра на репетицию.
Кабаюн вздымался впереди дремлющим ящером, который так долго спит, что на его шкуре уже и лес вырос, и звери-птицы поселились – гнезда свили, норы выкопали. Интересно, когда они роют норы, старый каменный ящер чувствует щекотку?
Запыхавшийся Шнырь думал об этом, чтобы не думать о том, как у него рученьки-ноженьки болят, и как он невтерпеж устал, и какие лютые злыдни гонятся за ними по пятам…
– Немного осталось! – подбадривал Кем. – Давай поднажмем – и там я попробую один фокус, чтобы нас услышали. Должно получиться, Кабаюн на нашей стороне! Главное, не хнычь и не сдавайся. Помнишь, как они в книжке от погони уходили? Вот и мы с тобой так же!
Шнырь в этот момент как раз собирался захныкать, но передумал: если как в книжке, надо держаться героем. Зато потом, когда они вернутся в Аленду, он будет всем-всем об этом рассказывать… Главное, не отставать от Кема, которому придают сил амулеты. Хотя если очень долго шагать без отдыха, уже и амулеты не помогут, можно попросту помереть на ходу после очередного шага.
С тревогой глянув на спутника – все ли с ним в порядке? – Шнырь прохрипел:
– Ты тоже не сдавайся! А когда мы спасемся, ты мне новую книжку почитаешь?
– Обязательно, – тяжело выдохнул амулетчик. – У нас с тобой есть цель – спастись и прочитать книжку! Идем на последний рывок!
Кабаюн уже заслонял полнеба, за его горбом пылал розово-оранжевый закат, постепенно уступая место шоколадным сумеркам. В зарослях лениво перекликались и передразнивали друг друга ночные птицы – им, в отличие от двух беглецов, спешить некуда.
– Опять поскрёбков со дна наложили? – поинтересовался с сочувственной кривоватой усмешкой парень, подсевший к ним после ужина. – Эти шкуродёры глумятся как могут, наживаются на нашем брате…
Ларвезийские слова он не коверкал, но говорил с акцентом. Крупный, сутуловатый, с загорелым квадратным лицом и упрямым взглядом исподлобья. На потный лоб налипли темные пряди. Вроде бартожец, хотя кто его разберет. Он не первый день наблюдал за ними, а заговорил только сегодня.
– В первую очередь кормят тех, кто хорошо работает, – отозвался Хантре.
Насчет качества своей работы он не обольщался. Ему до сих пор не удалось полностью синхронизироваться с реальностью здесь и сейчас. Временами окружающее плывет, поэтому многое получается невпопад. Эдмар не раз украдкой исправлял то, что у него выходило наперекосяк – используя отводящие чары, чтобы надсмотрщики не заметили.
Эдмар вроде бы уже пришел в себя и продолжал батрачить на стройке за компанию с Хантре. Вдобавок ему понравилась роль смутьяна: вернешься во дворец, и этой увлекательной игре наступит конец. Можно, конечно, с той же целью отправиться в Аленду, но вряд ли после недавних событий коллегу Тейзурга встретят там с распростертыми объятиями.
– Ну-ну, утешайся, – снисходительно хмыкнул собеседник. – Ты повторяешь то, что тебе господа в послушную черепушку вложили. А ты знаешь, что сегодня ел на ужин господин Тейзург?
– Поскрёбки кукурузной каши, – брякнул Хантре, покосившись на Эдмара, который уже расправился со своей порцией.
И охнул от боли, получив локтем в ребра.
– Голову ему, болезному, напекло, не соображает, что несет, – доверительно пояснил Эдмар.
– Не соображает, но мыслит правильно. Господин Тейзург возлежит под шелковым балдахином, обжирается деликатесами и пьет вино, которое стоит, как пара новых сапог. А по справедливости заставить бы его работать вместе со всеми да уплетать на ужин пригорелую кашу!
– Думаю, вино, которое пьет господин Тейзург, все же стоит дороже твоих сапог, – кротко возразил князь Ляраны.
– Пожалуй, не меньше, чем три дюжины сапог, – охотно согласился парень. – А босяки гнут на него спину от рассвета до заката, и вы тоже гнете на него спину! Разве это правильно? Как вы, ребята, насчет того, чтобы дать господину пинка по его хваленой заднице и объявить Лярану свободной республикой?
– Может, хорошо бы сначала достроить город и наладить экономику? – спросил Хантре после паузы.
Взаимосвязи, пронизывающие окружающую реальность, по-прежнему не были для него ни устойчивыми, ни единственно возможными. Он и эту идею рассмотрел, как выхваченный из общей нестабильной картины фрагмент – выделив в первую очередь то, что показалось ему существенным.
«Так я и думал, что эта идея найдет у тебя сочувствие. Значит, никаких принципиальных возражений, не считая того, что сейчас, видите ли, момент не самый подходящий? Мило. А ведь я тебя сливками поил…»
Эдмар сидел рядом, почти касаясь плечом его плеча, и все равно мыслевесть он едва уловил – словно далекое эхо. Но уловил ведь! Уже хорошо, раньше и того не было.
– Я говорю не про завтра, власть берут не сгоряча, надо подготовиться. Я, ребята, давно к вам присматриваюсь, и понял, что вы наши люди. Меня зовут Кештарен, я руководитель ляранской ячейки.
– Тебя не так зовут, – заметил Хантре.
– Само собой, не так. Из меня овдеец, как из тебя сиянец, это мое здешнее имя. Готовы вступить в наши ряды?
– Хоть сейчас, – с энтузиазмом отозвался Тейзург. – Только без него. Сам видишь, он чокнутый. Так вы и в самом деле собираетесь дать пинка по заднице сильнейшему в Сонхи магу?
– Против любого мага найдется свое оружие, – туманно и многозначительно обронил Кештарен.
– Я участвую.
– Ладно, Джамо, мы с тобой еще потолкуем без лишних ушей. Я тебя потом сам найду.
Эдмар пошел в чернорабочие под именем Джамо, а Хантре – под именем Бельдо.
Их собеседник поднялся, вперевалку побрел мимо сидевших кучками работников, исчез за углом.
– Придется следить за радужкой, – ухмыльнулся Тейзург. – Жаль будет, если я себя выдам, эта игра обещает быть восхитительной. Готов поспорить, он потребует, чтобы в доказательство своей преданности я прикончил ненужного свидетеля – то есть, тебя, и тогда Бельдо Руки-из-Задницы придется исчезнуть. Не обижайся, но меня, как генерального бенефициара ляранского проекта, не может не радовать то, что профнепригодный работник перестанет вносить свою сомнительную лепту в трудовой процесс. Займешься другим делом.
– Каким? – с подозрением спросил Хантре.
