Кор-а-кор - Белан Андрей Валерьевич (читать хорошую книгу txt) 📗

       - Ну... Пошли, коль не шутишь.

       И первым поплелся, я другого слова и не подберу, чтобы описать походку старосты, к калитке. Дойдя до неё, староста остановился, повернувшись к дому, заорал, совершенно не обращая внимания, что ночь на дворе и люди-то спать по-хорошему должны.

       - Жена, свет тащи! - потом посмотрел на меня, спросил:

       - Ты как?

       Я сначала пожал плечами, мол, да ни чего, в принципе, но быстро понял, что Трофим-то не видит меня ночью, темень стояла основательная для человеческих глаз, поэтому пришлось продублировать голосом:

       - Нормально, только пить хочется.

       - Эт хорошо, что нормально. А пить будет. Щас узрим, чо ты там приволок, и выпьем, а то душа, блин горелый, просит.

       Прибежала жена старосты, держа в вытянутой руке фонарь. Забрав у неё фонарь, Трофим коротко рявкнул:

       - Брысь отсюда, а то еще орать будешь.

       Сам подошел к телу, нечетким контуром лежащим на земле, наклонился, поднес фонарь и резко вскочил матюкаясь на всю округу. Причем постоянно поминая левые ноги и правые ноздри. Я так понял, что у них тут в деревне это древний обычай, крутить всех через вышеперечисленные части тела. Отведя душу и переведя дыхание, Трофим поднес к моему лицу фонарь, проникновенно посмотрел мне в глаза.

       - Слушай, а давай выпьем?

       Я радостно и энергично закивал головой.

       - Давай.

       Трофим, продолжая ругаться и крутить через ноздрю всех предков убиенного оборотня, махнул рукой, мол пошли за мной. И пошел к дому.

       Я крикнул вдогонку:

       - А труп?

       На что мне лаконично ответили:

       - А чо с этой сволотой будет?! Кому оно нужно?

       С этими весомыми доводами я полностью согласился. А как тут не согласится? Когда на самом деле выпить захотелось, а тут, бац, и дармовая выпивка. Поэтому я, бросив последний взгляд на тело оборотня, побежал за уже зашедшим в дом Трофимом.

       За столом мало что изменилось, все так же спал лицом в тарелки Зоська, выводя замысловатые рулады носом, также стояла заветная бутыль на столе, только бедная жена старосты. подсыпала грибочков да нарезала мяса.

       Трофим водрузил свое огромное тело за стол, взял бутыль в руки, налил мне и себе, ударил по плечу спящего Зоську, спросил его:

       - Пить будешь.

       На что ответом ему было громогласное сопение, но когда он уже решил поставить бутыль на стол, рука спящего протянулась к стакану, схватила его и протянула по направлению к сидящему Трофиму. Староста хмыкнул, наполнил тару. Посмотрел на меня и глубокомысленно сказал.

       - За тебя, господин хороший.

       Чокнулись.

       Выпили.

       Закусили.

       И так много раз, а потом еще чуток.

       Все.

       Не помню!

  Глава 3

       Проснулся от многоголосного шума, причем голосили так, что моя многострадальная голова готова была лопнуть от этого шума. Ну, конечно, еще и от того, что выпили сегодняшней ночью ну очень много самогона. Сначала даже был разговор по делу и не очень. С равным успехом обсуждали и девок, и лошадей. А когда заговорили о метании колющих - режущих предметов, то вообще диспут разгорелся нешуточный, причем Зося не выходящий из пьяного сна, поддерживал как и меня, так и старосту деревни. А потом, когда содержание спиртного превысило критический уровень, разговор плавно съехал к вечным - уважухам, и так держать. А потом не помню, хоть убивайте меня.

       Кое-как поднявшись, я посмотрел на то на чем собственно лежал. Оказывается все не так уж и плохо. Подо мной был добротный матрас, набитый свежим сеном. А сверху кто-то заботливый укрыл меня старым кожухом. Я попытался вызвать своего зверя, но тот даже не обозначился, скорее всего мстя мне за вчера за то, что не дал ему вволю порезвится. Ну что ж, будем выживать, ибо жизнью назвать мое состояние, язык не поворачивается назвать.

       Подойдя к окну, я посмотрел на улицу. Перед калиткой огромным монументом сильной воли и железному здоровью возвышался Трофим. Окружали его, скорее всего, все жители деревни. Причем голосили знатно. Махнув на все это рукой, я подошел к столу, где кто-то заботливый, дай ему Светлые Боги долгих лет жизни, оставил бидон с рассолом. На несколько долгих и приятных минут я припал к этому сосуду с божественным нектаром. Чуток полегчало, но теперь перед до мной встала другая задача, облегчиться. Выбежав из дома, я трусцой побежал в нужную мне кабинку, совершенно не обращая внимания на крики:

       - Гад мохнатый!

       - Вот он, душегуб!

       - Убивец!

       - Пошел вон из нашей деревни!

       Выйдя из ветхого строения, я вздохнул полной грудью, жизнь однако начинала налаживаться. Почувствовав себя чуток получше, я решил разобраться в постановке вопроса касаемого моей скромной персоны. С этой целью подошел к калитке, остановился рядом с Трофимом, посмотрел на членов народного собрания, народ притих, видимо ожидая пламенной моей речи в свое оправдание. Но я решил покуда на него, то есть на народ, внимания особого не обращать и, тяжело роняя слова, спросил старосту:

       - Трофим, что случилось? В чем цель визита, столь многих представителей вашей деревушки?

       Староста смущенно посмотрел на меня, потом на притихший народ, почесал заросшую репу и сказал:

       - Тут вот, такое дело, господин. Дуся, вчера ночью видела в каком виде ты оборотня убил и теперь тебя обвиняет, что ты это, едрить её налево с правой резьбой, есть брат убитого и суть твоя, это убийство и поедание таких, как мы. А сейчас ты это, конкурента с дороги убрал и теперь займешь его место в пищевой цепочки нашей деревни.

       Под конец своей речи, Трофим скис, потупился и вообще старался не смотреть мне в глаза. Ну и загнул под конец так, что я пару минут лишь молча пялился на него, обдумывая вышесказанные слова. Когда же до меня дошел их сокровенный смысл, я просто спросил:

       - А кто есть эта Дуся?

       Отталкивая народ, ко мне подошла та самая здоровенная бабища, которую вчера ночью, чуть не съел оборотень.

       - Я, Дуся! А ты - указательный перст, вперься мне в грудь. - Убивец! Я все видела. И как ты мохнатым стал, и как горло своему брату перегрыз, а потом голыми руками шею ему свернул.

       Скептически оглядев данную особу, я ответил:

       - Так, сударыня. Я так понимаю, что вы недовольны вашим спасением. И вам лучше всего было бы, чтоб вас вчера трошки покусали. Наверно надеялись, что фигура от этого лучше станет. А то местами, наверно, в проходы мешает проходить, да и вообще издалека её, эту фигуру, слишком хорошо видно.

       В толпе раздались неуверенные смешки.

       - Ну, так вот. Если я такой страшный и ужасный. - продолжил я. - То, так и быть. Схарчу я вас, сударыня. Прямо сейчас и прямо здесь. Можете готовиться, тянуть я не люблю, поэтому если в толпе есть родные, то прощайтесь и приступим.

       Тетка, как до этого энергично проталкивалась ко мне, точно также стала быстро-быстро отступать назад, энергично работая необъятным задом и локтями, при этом умудряясь кричать:

       - Убивец, я же говорила. Вчера спас, а сегодня уже сожрать хочет, гад! Я так и знала, люди, мохнатый это убивец! Убить его надо, а то съест меня, как пить дать схарчит и не поморщится!

       Обведя народ взглядом, от которого менее сильные духом стали медленно пятиться назад, я громко спросил:

       - Кого еще схарчить?

       Народ повалил от дома старосты. Самое интересное заключалось в том, что кто громче всех кричал, тот и убежал первым. Да, такова человеческая порода. Повернувшись в пол оборота к стоящему рядом старосте, я тихо спросил: