Заложник удачи - Русанов Владислав Адольфович (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Гляди, — не стал спорить словинец.
Спутники рыцарей кинулись поднимать поверженных хозяев. Судя по горестным крикам, пану Подкове не повезло больше всех. Еще бы! Когда раненый конь перекатывается по седоку, никакие доспехи не спасут — все косточки размолотит.
«Мантихоровый», к которому оруженосцы обращались, как к пану Езиславу, тихо стонал. Стрела в плече, конечно, больно, но не смертельно. Тем паче, наконечники у Яроша бронебойные — кольчугу пробивают и в тело как по маслу входят, зато рана от них не велика. Вот если бы лесной молодец срезень [19] пустил…
Королевича Иржи приводили в чувство, хлопая по щекам, причем Вышата изо всех сил старался не переусердствовать, чтоб со стороны не выглядело, будто он благородного пана рыцаря попросту мутузит. Хотя седоватый поморич наверняка имел на то право — судя по всему, с малолетства сопли королевичу подтирает.
Годимир отошел на десяток шагов и присел на травку. Меч пана Езислава он умостил на коленях. Что ни говори, отличное оружие. Его-то он, пожалуй, и заберет, а Иржи пускай со своим клинком остается.
— Хороши ж у вас обычаи, паны рыцари, — ухмыльнулся Ярош, располагаясь рядом. — Завалил ближнего и добром разжился… А еще нас, разбойничков, презираете.
Рыцарь вздрогнул. Повернулся к Бирюку:
— Ты-то в чем меня обвиняешь? Небось сам губу раскатал побитых панов обобрать? Так ты это брось. И думать не смей. Я — не грабитель какой-то там! Коня возьму со сбруей. И меч. И больше ничего. Понял?
— Вот так, значит? — Ярош посуровел, сжал зубы. — Ладно, пан рыцарь… Коли я, елкина моталка, по твоему мнению такой кровосос, как Сыдор, извиняй, что на одной поляне уселся. Покорнейше прошу прощения. Уйду и осквернять своей компанией твою душу благородную не стану.
Он вскочил, поправил котомку и тул со стрелами. Вскинул на плечо лук.
И тут Годимир понял, что сморозил чушь. Уж кого-кого, а Яроша обвинить в мародерстве трудно. Сколько вместе путешествовали, а заречанин ничем не оправдывал свою принадлежность к разбойничьему сословию. Даже странно как-то… За что его в колодки заковали?
— Ты извини… — попытался исправить положение рыцарь. — Я сгоряча…
— Нет уж, это ты извини. Не буду больше навязываться, елкина ковырялка. Можешь шагать дракона искать, а можешь королевну Аделию… Глядишь, раньше прочих и успеешь. — Лесной молодец повернулся, намереваясь уйти.
— Да погоди же ты! — Годимир вскочил, попытался схватить его за рукав, но Ярош отдернул руку.
— Нечего годить. Прощай, — через плечо бросил разбойник. — Да, вот еще что напоследок! Чуть не забыл. Глядишь, поможет тебе дракона искать. У трупов паленых, что в телеге, пальцев недостает, а у одной бабы уши срезаны. Ничего не напоминает?
— Так ведь… — задохнулся от нахлынувшей догадки словинец.
— Вот-вот. Бывай, пан рыцарь. Извини за знакомство…
Бирюк широко зашагал к лесу, оставляя рыцаря стоять с раскрытым ртом.
Отрезанные пальцы и уши!
В избушке старичков-отравителей, Якима с Якуней, они нашли сундук, наполненный кусками человеческих тел. Правильнее всего предположить, что некие изуверы, грабящие и убивающие на дорогах Заречья, попросту ленятся снимать кольца и серьги. А может, это знак такой? Ну, как герб для рыцаря, а разбойники показывают — это, мол, мы, кто же еще? Зачем это им? А для дурной славы, которая купцов да поселян в страхе держит, а то и просто для куража.
И кто бы это мог быть? Сыдор из Гражды, однажды представившийся Годимиру с Олешеком, как Пархим, горшечник из Колбчи? Если так, то он, Годимир из Чечевичей, клянется найти и примерно наказать негодяя! Клянется перед Господом и честью рыцарской. Кстати, Ярош тоже зуб на него имеет… Вот тут и надо вместе взяться. Скопом, как говорят в Хоробровском королевстве, и шавки волка загрызут.
А где же Ярош? Догнать, извиниться еще раз, поговорить по душам…
Годимир поднял голову, но лесного молодца уже не увидел. Сгинул, скрылся в лесу, и веточки не шелохнулись. Теперь попробуй догони…
— Пан рыцарь Годимир! — Приблизившийся Вышата почтительно поклонился. — Его высочество, пан Иржи, поговорить с тобой хочет. Просит подойти. Уж не откажи…
— Просит? — нахмурился словинец.
— Прости, просит… Сказал, сам бы подошел, только в лоб ты ему знатно припечатал. — Годимиру показалось или слуга чуть заметно улыбнулся? — Пану Иржи теперь отлеживаться до вечера, самое малое. Так что ты не откажи, пан рыцарь…
Ну что тут возразишь? Нужно пойти. А вдруг поморич одумался, повиниться хочет, что напали втроем на одного?
— Передай пану Иржи, что я уже иду, — махнул рукой пан Косой Крест и последний раз глянул на заросли, где скрылся Ярош, вздохнул и, привычно сунув меч под мышку, пошел следом за Вышатой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
СНОВА В СЕДЛЕ
Солнце клонилось к закату, спрятав брюхо за верхушки разлапистых грабов. Неужто погода налаживается? Как с утра распогодилось, так до сумерек держится. На полянах траву и землю просушило. Птички перышки распушили и принялись порхать туда-сюда по своим птичьим делам.
Игреневый конь королевича Иржи вполне оправдал возлагаемые на него надежды. Рысь размашистая, но не тряская. Галоп, а Годимир попробовал проскакать хотя бы с четверть версты, и вовсе плавный — кажется, будто на лавке сидишь. Слушал жеребец и повод, и шпоры, да так, словно мысли седока угадывал. А когда рыцарь отпустил повод и попробовал управлять конем наклоном корпуса — если бой случится, то обе руки нужны будут — оказалось, что и тут наблюдается полное взаимопонимание.
Значит, угадал. А может, что-то подсказало — бери игреневого. Ведь гнедой пана Езислава с первого взгляда показался и мощнее, и красивее. Если бы не сорочий глаз. Почему-то Годимир испытывал стойкую неприязнь и к собакам, и к лошадям с подобным недостатком. С детства испытывал и ничего не мог с собой поделать. Хотя, если бы не было другого коня поблизости, сгодился бы и с сорочьим глазом, конечно.
По зрелому размышлению, обдумывая свой поступок, рыцарь решил, что все дело в мече. В мече пана Езислава. Он сразу пришелся ему по руке, а значит, и по душе. Вот как сомкнулись пальцы на шершавой рукояти, еще теплой от рук «мантихорового» рыцаря, так и понял — то, что надо. И вес, и баланс, и длина… Ну, все, словно по нему, Годимиру из Чечевичей, делано. В общем, с этим мечом он уже не расстался бы без очень веской причины. А справедливость требовала, чтобы побежденные рыцари были «обижены» равновелико. Если у одного меч отнял, то коня нужно у другого забирать.
Вот так и вышло, что рысил нынче под Годимиром игреневый жеребец.
Чудный конь!
А пояс оттягивали ножны с мечом.
Замечательный меч!
Даже подозрительно как-то.
Самое время задуматься — с чего бы такое везение не избалованному удачей рыцарю? Как бы боком не вышло.
Кроме меча и коня Годимир решил ничего не брать. Не хватало и вправду уподобиться презренным мародерам, обирающим поверженных врагов. Стягивающих с мертвых и тяжелораненых кольчуги, сапоги, более-менее чистую, не замаранную кровью, одежду, срывающих с пальцев перстни, а из ушей вырывающих серьги…
Стой, стой, пан рыцарь!
Куда это тебя занесло?
Снова хочешь искать неведомое? Ловить ветер в чистом поле?
А надо бы, если по-хорошему, Яроша разыскать, помириться; в Ошмяны заехать, судьбой Олешека поинтересоваться, а то и поучаствовать в разбирательстве, которое пан Божидар вздумал затевать; разыскать королевну Аделию, в конце концов! А то что же получается? Наследница ошмянского престола исчезла, канула невесть где, а он — странствующий рыцарь, призванный восстанавливать справедливость под солнцем и под луной — горелые телеги рассматривает, драки затевает… Хотя нет. Драку с тройкой рыцарей он не затевал. Сами налетели. Ну, и получили по заслугам. Вдругорядь не сунутся. Конечно, жалко пана Подкову — и не пожил-то ничего… Сколько ему исполнилось? Шестнадцать? Семнадцать? Небось, только-только из оруженосцев выбился, посвящение прошел…
