Аристократ. Том 4. Печать грязных искусств - Райро А. (читать книги полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Ховард подал знак помощникам, и те распахнули передо мной двери.
Первое, что я услышал, – обрывок разговора на повышенных тонах.
– …нет и ещё раз нет! Это для нас неприемлемо! Мы не позволим…
– Позволите! Мы приехали именно за этим! Это наши условия!
Агент Ховард прокашлялся и объявил, тяжеловесно и значительно:
– Принц Теодор Гораций Ринг!
Он поклонился и вышел, бесшумно закрыв за собой двери.
Все смолкли и уставились на меня. Я же бегло изучил обстановку, считывая лица и эмоции.
Охраны в зале не было. Только важные персоны. Насчитал я девятерых, они расположились в одинаковых креслах за круглым мраморным столом. Лишь одно кресло отличалось от других – императорское: роскошное, с высокой золочёной спинкой, заострённое сверху.
В нём восседал мужчина с короткой седой бородой и пронизывающим взглядом, в пурпурной тунике с золотистым подбоем и нитями жемчуга.
Его мантия, застёгнутая брошью на плече, пестрела вышивкой из золотых и серебряных нитей, а на голове возвышался венец, украшенный драгоценными камнями.
Я впервые увидел императора Тадеуша так близко и нисколько к нему не проникся.
По правую руку от него сидел Фердинанд. Софи оказалась права – он остался жив и умудрился сбежать из Ронстада. Обрубок его правой руки скрывался под синим парадным камзолом, накинутым на плечи.
Рядом с Фердинандом сидел его сын Георг, светловолосый парень моего возраста, с тусклыми глазами и белёсыми бровями, болезненно-бледный, будто совсем бескровный и неживой. Живости и красок ему придавали только красноватые крупные кулаки и парадный камзол с эполетами и бахромой, как у отца.
Следующим сидел Гораций, якобы мой отец.
Прямо скажем, папаша явно не хотел тут находиться. Нервный и большеглазый, он сидел смирно, будто боялся пошевелиться и привлечь к себе внимание, поэтому ничего, кроме брезгливости, Гораций у меня не вызвал. Не хотелось бы быть его сыном по-настоящему.
По левую руку от императора расположились гости из Ронстада: Орриван, Сильвер и Скорпиус.
А вот ещё двоих я не смог определить сразу. Это были мужчины в обычных строгих костюмах, без имперского лоска и военных замашек. Скорее всего, те самые международные представители, следящие за проведением переговоров.
На разглядывание людей у меня ушло не больше полминуты.
Потом я прошёл к столу и уселся, вообще ничего не говоря. Думаю, от меня ничего и не требовалось. Всем хватило моего присутствия, да ещё и сел я точно напротив императора.
Первые секунд десять все молчали.
– Теодор, как всегда, решил привлечь побольше внимания, – наконец высказался Тадеуш. – Простим ему маленькое опоздание, господа.
Он даже кивнул мне, коротко и очень неприветливо, но всё же нашёл в себе силы на этикет.
Георг прищурился, разглядывая меня, его губы тронула хищная ухмылка.
А вот Фердинанд не выдержал. Он вскочил с кресла и обрушил на стол здоровую руку.
– Уберите отсюда этого нахального щ-щ-щенка! Он не имеет права тут находиться! Изменник империи! Предатель!
– Сядь, Фердинанд, – спокойно попросил Тадеуш. – Сядь, сын мой. Мы решаем судьбу Бриттона. Будь терпелив. – Император обратился к международным представителям: – Прошу простить нетерпение моего старшего сына, господа. Дело в том, что неделю назад Теодор лишил Фердинанда правой руки. В прямом смысле. Он отрубил ему руку, когда Фердинанд, как главнокомандующий армией Лэнсома, выступал перед солдатами и не ожидал нападения…
– Теодор оборонял Ронстад, который вы пытались уничтожить! – громко перебила его Ли Сильвер.
– Никто никого не уничтожал, патриций Сильвер. Наша армия подавляла восстание, – тут же ответил Тадеуш. – Империя не терпит предательства. И никогда не потерпит в будущем. Как вашего предательства, так и предательства Хэдшира.
Патриций Скорпиус тоже поспешил высказаться:
– Хэдшир намерен выйти из состава империи.
– Как и Ронстад, – веско добавил Орриван.
И только сейчас я заметил, что на его руке нет Печати с буйволом. Я быстро перевёл взгляд на руку Скорпиуса. Тот тоже был без Печати. Похоже, они решили повременить со своим главным козырем, как и я.
– Пора вернуть власть метрополиям! – объявила Софи.
– Империя никогда такого не допустит! – рявкнул Фердинанд. – Иначе это будет уже не империя!
– Империя допустит всё, что идёт на благо её народа! – не унималась Софи.
– Благо народа – сильная держава, а не расщепление по метрополиям! – орал в ответ Фердинанд.
Обстановка накалилась до предела, разговор опять перешёл на повышенные тона. Международные представители тихо перешёптывались и делали записи в блокнотах.
Молчали только двое: я и Георг.
Мы смотрели друг на друга, прощупывали взглядами, внимательно изучали в попытке понять, что задумал другой. Между нами мгновенно вспыхнула неприязнь. Соперничество ощущалось даже через стол и накаляло без того разогретую обстановку.
В это время крик в зале нарастал. Все обвиняли друг друга в захвате, предательстве и убийстве тысяч людей с обеих сторон.
В конце концов, Тадеуш поднялся и сделал жест рукой, черканув ею по воздуху.
В зале тут же воцарилось напряжённое молчание. Лишь мерное и тяжёлое дыхание Фердинанда нарушало наступившую тишину.
– Господа, вы, возможно, забыли, где находитесь, – с недовольством произнёс Тадеуш, охватив присутствующих беглым взглядом. – Прошу не выходить за рамки. Стороны озвучили свои требования, и, увы, они не находят единого одобрения. Империя не пойдёт на уступки ни Хэдширу, ни Ронстаду. Как император, я могу одобрить лишь равные права между колониями Бриттона. И настаиваю на полной власти императора и столицы империи.
– Ронстад – не колония, – возразил Орриван.
Тадеуш поморщился.
– Впредь прошу не озвучивать своё мнение раньше моего, патриций Орриван. Ронстад – колония, устроившая восстание. С этим никто не будет спорить. Ронстад давно потерял свою мощь, как и свою реликвию. Вы, как представитель рода, утратившего влияние, должны понимать это, как никто другой.
– Нет, мой род не утратил силу, – с достоинством произнёс Орриван и тоже поднялся во весь свой немаленький рост, после чего ударил правой ладонью о мраморную крышку стола.
По камню стукнула Печать, что блестела на пальце патриция.
– Ронстад возвращает себе право быть метрополией, Ваше Величество! Теперь мы имеем на это право!
Тадеуш уставился на перстень, не в силах ничего сказать.
Опять зашептались международные представители.
И тут, вторя Орривану, с кресла встал патриций Скорпиус. Он тоже положил правую руку на стол и требовательно произнёс:
– Скорпиусы желают объединить под своим началом Эгвуд и Хэдшир. Как представитель рода Дювалей, я имею на это право.
Услышав о Дювалях и увидев на пальце Скорпиуса Печать с вороном, Ринги опешили. Теперь уже все до единого: Тадеуш, Фердинанд, Гораций. И даже с физиономии Георга слетело выражение превосходства.
Император сделал долгий выдох и снова заговорил. Правда, уже не так громогласно и уверенно.
– Что ж, господа. Это неожиданный поворот. То есть… это о-очень неожиданный поворот. Вы предъявили две Печати и…
– Три, – поправил я его.
Тадеуш перевёл взгляд на меня и невольно скривился.
– Ах, да. Совсем забыл, что ты тоже здесь, Теодор. Однако хочу, чтобы ты знал, мой мальчик…
Он бы ещё много чего мне сказал, но не успел.
Его голос осип, когда я тоже встал, навис над столом переговоров и положил правую ладонь на мрамор. Бинтов на моей руке уже не было.
Глава 4.
Тадеуш собирался с мыслями около минуты.
Щурил блеклые стариковские глаза и смотрел на Печати, то на одну, то на другую, то на третью. Ровно дышал и тёр пальцами подбородок. В мозгу Тадеуша явно происходил бурный мыслительный процесс.
Потом мужчина опустился в кресло, откинулся на спинку и произнёс лишь одно слово:
