Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ) - Шихматова Елена (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
— Удачи тебе, Драгомир, — с улыбкой ответила ему Марта. — Береги себя!
— Вам тоже удача не помешает, — скользким тоном заметил Кай. — Когда я вернусь, то напишу рекомендательное письмо, будь на месте.
— Да, конечно, господин Томилин, — покорно ответила Марта, она и виду не подавала, что письмо у нее уже есть. И будет лучше, если Кай и не узнает о его существовании.
Кай не отпускал плечо мальчика всю дорогу, небрежно оттолкнув от себя перед ожидающей их телегой.
— Вот, наш дальний родственник.
— Хорошо, — ответил Рэм, спрыгивая с телеги.
Взяв мальчика за подбородок, он приподнял его голову.
— А он недурен собой! Такие глаза еще поискать надо!
— Что он, девица красная, чтобы ему о внешности думать, а уж тем более мне о его внешности!
Рэм несколько удивленно посмотрел на Кая, все-таки тот говорил о своем пусть и дальнем, но родственнике.
— Я хотел сказать, что сейчас ведь важна не его внешность, а его навыки. Марта мне его похвалила, сказала, что парень очень даже толковый.
— Хорошо, и, тем не менее, вы должны понимать, что если у него совсем ничего не получится.
— Получится, получится!
Маленький, худощавый помощник настоятеля библиотеки, натянуто улыбнулся и жестом указал мальчику на телегу. Вопреки ожиданиям Кая, Драгомир поклонился ему, но руки не поцеловал, что Кай милостиво списал на незнание обычаев. Что ж, хоть долг быть благодарным он понимает. Глубоко вздохнув и выдохнув, Кай не стал провожать телегу и сразу же направился в дом.
Всю дорогу служитель библиотеки молчал, ему, откровенно говоря, не понравилось то, что настоятель библиотеки любезно согласился выполнить просьбу зятя своей предшественницы и учителя. Зачем им блаженный мальчишка, Рэм понять не мог, но, скрипя сердце, подчинился и в тот же вечер отправился за мальчиком. Господин настоятель библиотеки при всех на поминках попросил его лично выполнить эту просьбу, мог ли он отказать?
Рэм привез мальчика в библиотеку и отвел в общежитие в небольшую комнату, где уже проживало двое мужчин.
— Это твоя кровать, — говорил Рэм, указывая на кучку соломы в углу, справа от входа, и, на всякий случай, сложив руки под голову и закрыв глаза, чтобы мальчик понял его слова. — О тебе вон тут уже позаботились, — скрипнув зубами, добавил он, — а ты и спасибо сказать не можешь! — и, повернувшись к двум работникам с крайне угрюмыми лицами, уточнил. — Одежды у него нет, так что полку ему освобождать не надо.
— А он что, — неуверенно спросил один из мужчин, тот, что помоложе.
— Убогий он! — отрезал Рэм. — Но дальний родственник зятя госпожи Руяны, так что любите, жалуйте! Зовут Драгомир.
— И куда вы его определите? — спросил второй мужчина, почти старик.
— Да не знаю я! — в сердцах воскликнул Рэм. — Я вообще не верю, что он хоть что-то сможет сделать, но никуда не денешься, сам господин Вителлий за него просил, а мэр города видел это и слышал. Мы люди подневольные, обязаны выполнять!
— Да ладно, Рэм, не переживай, авось и сгодится на что, — по-дружески сказал ему первый мужчина, второй закивал, соглашаясь с мнением своего товарища.
— Ну, что ж, вот вы это завтра и проверите! — ехидно ответил Рэм, явно не оценив на должном уровне их сочувствия. — Возьмете его с собой.
— Слушай, Рэм, но ведь мы художники, с дорогостоящими книгами работаем, а вдруг он что-нибудь испортит.
— Если испортит, ты за это ответишь, Антип, из своего оклада. И не забудьте, — обратился Рэм к обоим мужчинам, — что через неделю «История Дамиры» должна быть закончена.
— Но, — пожилой мужчина побледнел и неуверенно простел руку, словно моля Рэма не делать этого, но тот только ухмыльнулся и резко вышел из комнаты.
— Оставь, — мрачно сказал Кузьма, опустив руку старшего товарища, — он того не стоит!
— Но ведь это… неправильно!
— Да где там правильно! — в сердцах воскликнул Кузьма. — С тех пор, как госпожа Руяна заболела, этот злыдень спал и видел себя на этой должности, расстилался перед Вителлием как тряпка, и вот дослужился. А ты знаешь, у него свои друзья-сотоварищи есть на наше с тобой место.
Антип глубоко вздохнул.
— Да я знаю, просто всю жизнь тут отработал, почитай, младше этого был, когда учеником сюда взяли.
Кузьма сочувственно похлопал его плечу.
— Не переживай раньше времени, научим паренька краски смешивать, да пусть рядом сидит, смотрит.
— Но ведь неделя всего, мы не успеем — и работать в авральном режиме, и этого учить!
— Тогда пусть только смотрит.
— А ты, — обратился Кузьма к Драгомиру, — не стой столбом, садись. Есть хочешь?
— Он же не понимает, забыл?
— А, ну да. Тогда дело дрянь.
Теперь Антип слабо улыбнулся и постарался успокоить своего товарища.
— Ладно, это, по-моему, уже не самое страшное, ты ведь сам заметил: на наше место в очередь, так что из-за этого нас выгонят или из-за того, это уже вопрос времени. К тому же паренек не виноват. Наоборот, жалко его: в жизни и с руками и ногами, и с кучей талантов устроится сложно, а каково ему!
— Так-то оно так, но ты, я думаю, еще и слишком все драматизируешь. Мы что-нибудь найдем, во всяком случае, без куска хлеба не останемся, да в конце концов, сами этот хлеб растить будем! А он и не понимает-то всей тягости своего положения, так что ему проще.
Кузьма пальцем указал на солому, потом достал с полки печенье, налил молока в кружку и протянул мальчику. Тот улыбнулся и слегка поклонился в знак благодарности.
— Я — Кузьма, — добавил он, указывая на себя, а это Антип.
Драгомир внимательно следил за движением его руки и кивнул в знак того, что понял.
— А знаешь, — заметил Антип, — взгляд у него не как у блаженного. По-моему, этот мальчик очень даже умен.
— Что ж, будем на это надеяться, — бодро ответил Кузьма.
— Тем временем Драгомир окинул более внимательным взглядом комнату. Его новые товарищи спали на двухъярусной кровати у окна, напротив которой располагался стол, настенный шкаф и пара стульев. Подоконник был заставлен посудой, а полки вдоль стен книгами, карандашами и красками. Вставая с соломенной подстилки, мальчику нужно было буквально вылезать из-под стеллажа, уставленного тяжелыми книгами в богатых переплетах. Уюта в комнате добавляли белые ажурные занавески и милые обои с разводами, которых, впрочем, было почти не видно за всем, что держали эти стены.
Комнаты для рабочих располагались в жилом корпусе библиотеки — это было отдельное трехэтажное здание, расположенное во внутреннем дворе библиотечного комплекса. Отдельно стояли столовая и кухня, соединенные с центральным зданием крытой галереей. Также внутренний двор включал в себя хозяйственный корпус — одноэтажное здание, где хранилась куча материалов от метлы для уборки до дорогостоящих красок и материалов для отделки книг; две мастерские, художественная и производственная, а также несколько теплиц, большой огород и четыре птичника. Но все это теряло свой масштаб на фоне самой библиотеки, огромного четырехэтажного здания с многочисленными колоннами, говорили, что столько же этажей было и под землей. Здание имело форму подковы, его фасад обрамляли изящные барельефы. Раскинувшиеся перед ним сад внешнего двора поражал своими цветами, оригинальными клумбами и горками, с трудом верилось, что это не дворец, а всего лишь библиотека периферийного города.
Вечером того же дня Дан собирался уже ложиться спать, когда в дверь его комнат кто-то громко постучал. Дан жил в служебной квартире и занимал несколько комнат в большом двухэтажном доме, три комнаты находились на первом этаже, две — на втором. Внизу в фойе дома дежурил вахтер, так что кого попало, к нему пропустить не могли. Если только что-то по службе, но что могло произойти в такой час? Не иначе как что-нибудь очень срочное. Он спустился вниз и открыл дверь, но, едва увидев Лиана в не совсем трезвом состоянии, тут же хотел закрыть дверь, но все-таки пояснил.
— Если вы пришли воспитывать меня, то мне это неинтересно, так что до свидания!
