Зеркало за стеклом (СИ) - Кайто Юлия (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
— Разумеется. Моё маленькое княжество ограничивается городом и несколькими километрами леса и пахотной земли и находится почти на самом юге его владений. Вот здесь. — Княжеский палец обвёл на стекле область, над которой значилось тщательно выписанное чернилами «Тарвендер». — А вот здесь, — палец переместился в центр карты и очертил солидное пространство, — личное государство Правителя — Алашан.
— В каком смысле — личное?
— Это значит, что он для страны одновременно и правитель, и Правитель с большой буквы. То есть, скажем, Тарвендером с полным правом управляю я, но при этом я подчиняюсь Правителю. Правитель не подчиняется никому, и Алашан, можно сказать, одна большая резиденция для него.
— А почему страна и столица называются одинаково?
— Но ведь это логично, — Деверелл непонимающе выгнул бровь. — Разве у вас не так?
— Я просто не знала, как это в других странах, — уклонилась я от прямого ответа на скользкий вопрос. Логики в том, чтобы называть страну и город одним словом, и потом постоянно уточнять, что имеешь в виду, я не видела, но благоразумно прикусила язык, дабы он не стал мне врагом. — Какие ещё страны и города есть на Вашей карте?
Князь охотно начал перечислять и показывать и в какой-то момент добрался до Бришена. Я внимательно посмотрела на указанную область, сравнила расстояния и убедилась, что нелёгкая занесла меня ну очень далеко. Деверелл увлёкся и попутно объяснил мне в чём разница между странами и областями, если и те, и другие, являются, по сути, отдельными государствами и каждая имеет своего наместника. Оказалось, дело всего лишь в размере территории. Кто-то из предыдущих Правителей с великим удовольствием занимался подобным крючкотворством, и кое-где это разделение прижилось, но официально было отменено нынешним Правителем, как излишнее и бесполезное. Я слушала вполуха, пожирая взглядом крохотную точку недалеко от Бришена со смазанной припиской «Камышинки». Как я устала, хочу домой.
— Вы грустите, леди? — князь снова завладел моей рукой, поднёс её к губам и коснулся легчайшим поцелуем, от которого у меня по спине пробежал холодок. — Умоляю Вас, скажите мне хоть слово о себе. Прекрасная, таинственная, путешествующая в такой компании…
— Чем плоха моя компания? — трюк с высвобождением, на ура прошедший в прошлый раз, сейчас не сработал. Князь со сдержанной улыбкой непреклонно сжал мою ладонь, чётко дав понять, что сопротивление бесполезно.
— Это же Йен. — И как будто этим всё сказано, он повернул мою руку запястьем вверх и запечатлел на оном пылкий недвусмысленный поцелуй.
У меня попросту отвалилась челюсть. Секунду я разрывалась между гневной отповедью с использованием ненормативной лексики и житейской душевной затрещиной, но быстро сообразила, что это не какой-нибудь недалёкий деревенский увалень, а высокородный князь, чьим гостеприимством мы пользуемся на пару с «моей компанией». В этом случае единственным неоспоримым аргументом был «Господин, Вы женаты!». И его следовало пустить в ход первым, дабы потом, если не подействует, с чистой совестью можно было пускать в ход затрещину или подлый удар коленом в пах.
— А Вы, моя дорогая, не должны показывать никому своё лицо. Видите, мы оба нарушаем правила… — и он потянулся к моей щеке.
— А я-то, дурак, в библиотеке всегда книжки читал. — Холодно-едкий голос Йена в жаркой душной тишине комнатки раздался так неожиданно, что коварный обольститель Деверелл на секунду стал похож на воришку в моём огороде. Паренёк так старательно лез на яблоню за пресловутыми молодильными яблоками, что мне даже пришлось выразительно кашлянуть, обращая на себя внимание. Иначе так бы и не заметил за трудами неправедными хмурую госпожу ведьму с орудием возмездия — длинной крапивиной — в руках.
Воспользовавшись моментом, я выдернула руку, метнулась к Йену и спряталась у него за спиной, боязливо выглянув из-за широкого плеча. Сердце скакало, как бешеное, и приятного в этом не было ровным счётом ничего, зато рядом с Йеном я почему-то чувствовала себя в безопасности.
— Больно уж она у тебя благочестива для шлюхи, — лениво произнёс князь с неприятной улыбкой-гримасой.
— С каких это пор ты заришься на чужих шлюх, Шотта? Своих мало? — В тон ему отозвался Йен.
Непривычное чувство безопасности лопнуло, как мыльный пузырь, сменившись привычной раскалённой ненавистью. Будь она вещественной, я бы обоим тавро на лбу поставила за такие слова!
Я медленно выпрямилась, развернулась и вышла вон. Гобелены коридорных стен медленно проплывали мимо, пока я неторопливо шествовала с гордо поднятой головой и до боли сжатыми кулаками. И только зайдя за поворот, подхватила юбку и припустила бегом. Даже не смотря на то, что он обещал представить меня именно так, я до последнего момента надеялась на его благородство. Но оно, ровно как и понятие о чести, совести и человеколюбии у Йена Кайла отсутствовало.
Меня никто не пытался догнать или остановить. От этого сделалось ещё горше. Вбежав в свои покои, я срывающимся голосом выгнала прочь стелившую постель служанку, ничком рухнула на кровать и крепко зажмурилась, дав себе зарок убиваться из-за чьей-то врождённой и неизлечимой жестокости.
— Поздравляю, сыграть оскорблённую гордость тебе удалось, как никому. — Вежливый стук в дверь чужой комнаты Йен явно считал возмутительной блажью. — На секунду я действительно почувствовал себя последним чудовищем. Если бы ты ещё показательно обозвала меня мерзавцем и умчалась с оглушительными рыданиями, клянусь, я бы с удовольствием подыграл, ринувшись следом и умоляя о прощении.
— Уйди, мерзавец, ты мне противен, — неприязненно пробубнила я в подушку, ничуть не заботясь о том, что он не разберёт ни слова.
— Да брось, я же спасаю нас обоих, — кровать подо мной резко прогнулась, надсадно скрипнули пружины. Мерзавец, не утруждая себя испрашиванием разрешения (которого я бы ему, естественно, не дала) просто рухнул рядом и теперь потягивался с удовольствием и громким хрустом. Я угрюмо промолчала и повернулась к нему спиной.
— Ладно, смени гнев на милость. Я принёс орехи. — Это прозвучало так, будто он из чистого великодушия исполнил мою самую заветную мечту.
— Орехи? — Я рывком оторвала голову от подушки и уничтожающе глянула через плечо. — Какие, к чёрту лысому, орехи?! — Подушка, за неимением ничего потяжелее, полетела в криво усмехающуюся физиономию и… упала на пустое место. Кровать запоздало спружинила, а в следующее мгновение мне в висок врезалось что-то мягкое и увесистое. Я хлопнулась обратно, забарахталась, отшвырнула подло атаковавшую меня подушку и со второй попытки снова приняла сидячее положение. Крутить головой в поисках человека, с лёгкостью превращающего что угодно в фарс, долго не пришлось. Он со скучающим видом восседал на одном из двух резных стульев, перекинув ногу через подлокотник, и перекатывал между пальцами большой грецкий орех. Широкая деревянная плошка, полная с горкой, возвышалась на столике сбоку.
— Кстати, у тебя тут коврижка стынет, — Йен небрежно поднял с чего-то блестящую полукруглую крышку, и я чуть не захлебнулась слюной — такой дивный аромат свежей выпечки поплыл по комнате. Даже по запаху я могла сказать — это лучший яблочный пирог в моей жизни.
Одарив Йена ещё одним испепеляющим взглядом, я сползла с кровати и подобралась к «коврижке». Открывшееся зрелище вырвало у меня стон безграничного отчаяния — такой огромный каравай я не смогла бы в себя затолкать, даже если бы до этого старательно голодала несколько дней кряду. Тем не менее, делиться им я тоже не собиралась. С самым непроницаемо-высокомерным видом я подхватила блюдо обеими руками и, не сказав ни слова, удалилась обратно на кровать — поедать кулинарный шедевр в презрительном молчании.
— Тик-так, тик-так, — донеслось мне в спину, когда я только-только отломила кусок побольше, сквозь зубы ругнувшись на обжигающую начинку под остывшей корочкой, и примерилась откусить с поджаристой кромочки. — Напоминаю, времени в обрез. Если не хочешь попасть на кровавое свидание к Правителю, заканчивай.
