История одной практики (СИ) - Лисочка С. (версия книг TXT) 📗
Ну, прекрасно. А я-то думала, чем бы еще заняться, пока шеф на больничном?
— Прекрасный план! — я постаралась вложить в эти два слова все, что о нем думала.
— Я в восторге от того, что он тебе нравится, — сказал Квентин, сделав вид, что не обратил внимания на мой тон.
А уж в каком я восторге, и говорить нечего. Да, нечего сказать — это точно.
25 мая 3169 года нового ицкаронского летоисчисления, пятница
Илис Зорр, оборотень, старший констебль Стражи
Встал на две ноги. Жалко, что, когда я на лапах, разговаривать не получается, только тявкать.
— Учет посетителей ведется? — спросил я.
Телефон на полу лежал, возле стола. Я такое видел уже. Ничего нового.
— Конечно, вы же не думаете, что сюда пускают кого попало? — ответил господин Дроссельмейер. — Алука, лабриссочка моя, принеси журнал регистрации посетителей, пожалуйста.
Молодая гномка, странная. Худая очень. Для гномки худая. Не кормят ее? Поморщилась, но за журналом пошла.
— Дочь? — спросил я.
— Да, — подтвердил господин Дроссельмейер, — решил вот к семейному делу пристроить, а то у нее одни глупости на уме. Помогает мне вот с бумагами.
Плохо помогает, я вижу. Бумаг на столе у гнома много, все в беспорядке. И про Алуку Дроссельмейер я слышал уже. Ку рассказывал. Дочь самого богатого гнома города, семнадцать лет, а уже три привода в Стражу. Последний раз за то, что на городской площади пела. Эльфийский гимн какой-то. Ночью. Громко. Трезвая. Зачем-то.
Принесла, на стол бросила почти, на диван обратно уселась. Губы надула. На меня обижается? Почему? Я хороший! Журнал открыл, листать стал. Странно, нет кошака.
— А вы виконта ла Локо знаете? — спросил я.
Мало ли, почему в журнале нет. Записать забыли или еще почему.
— Знаю, — ответил гном. — На предпоследнем приеме у советника Уорта познакомились. Кот такой розовый, из Винчеции. У него, вроде как, счет у нас открыт.
— Он тут у вас бывал? — спросил я. — В кабинете?
— Нет, зачем же? Тут я только особых клиентов принимаю, я столько служащих держу не для того, чтобы всех и каждого лично обслуживать.
Я еще раз журнал посмотрел, теперь не только до субботы, а прямо до конца. На последнем заполненном листе написано было, что я дурак. Обидно.
— Яльга Лонгвиль — особый клиент? — спросил я.
— О, да, — ответил господин Дроссельмейер, — таким клиентом любой банк гордиться будет!
— А зачем она вчера приходила? — спросил я.
— Открывала отдельный целевой счет на строительство своих пароходов, — ответил гном. — Ну и принесла переводное письмо на некоторую сумму.
— От Пфунга? — спросил я.
Гном слегка удивился.
— От него, — ответил он. — Откуда вы знаете?
— Работа такая, — ответил я. — Здесь протокол подпишите.
Блокнот забрал, журнал вернул, пакет бумажный достал, телефон в него положил. Уходить хотел, гном остановил.
— Подождите-подождите, молодой человек, — сказал он. — Я вас провожу. У нас тут охрана везде, чтобы вас выпустили с пакетом.
Мы из кабинета вышли, по коридору пошли. Гном оглянулся и шепотом заговорил.
— Скажите честно, молодой человек, успокойте отеческое сердце. Это не Алука?
— Почему вы думаете, что она? — спросил я.
— Она трудный ребенок, — вздохнул гном. — А сейчас такой возраст — семнадцать лет. Бунтует. Вчера поругались, сегодня могла и телефон со стола сбросить. Не со зла, не подумайте. Просто, у нее бывает, она глупости делает. Это пройдет, я надеюсь. Пороть рука не поднимается, верите? Ведь это она телефон нашла и меня из деньгохранилища позвала, а уж вам я после сам демуазель [86] Фьюарин послал. Может, случайно получилось, просто побоялась мне сказать…
— Нет, это не она, — сказал я. — Это другой человек сделал. Я найду кто. До свидания.
Вэнди хорошо слушать умеет. Не перебивает.
— В принципе, компенсировать влияние механики на магию всегда можно, — сказала она. — Как и магии на механику. Проблема не новая, как ты понимаешь. Периодически приходится их совмещать, так что за века накопился целый комплекс приемов, которые эту задачу решают, так или иначе. Экраны, контуры защитные, блокираторы, прерыватели… Кстати, помнишь, советник Уорт говорил о недостатках в конструкции двигателя, которые госпожа Лонгвиль должна устранить? Насколько я слышала, дело как раз в том, что в присутствии сильного магического поля паровой двигатель теряет мощность или даже может совсем сломаться. Поэтому на пароходах с таким двигателем пока магов возить нельзя, а это большой минус.
— Он сказал, что контракт будут заключать, не дожидаясь, пока она решит проблему, — вспомнил я.
— Это потому, что никто не сомневается, что она сможет решить этот вопрос, — сказала Вэнди. — Если кто умеет решать проблемы совместимости магии и механики, так это как раз самые сильные маги и самые умелые механики.
— То есть, в принципе, она может такой артефакт использовать, который заставляет телефоны со столов прыгать?
— Теоретически — да. Практически — я бы на него с удовольствием посмотрела, потому что это должна быть какая-то уж очень исключительная штуковина. Ты думаешь, это все-таки она?
— Она единственная, кто бывала у них у всех, — сказал я. — Значит единственная, кто могла это сделать.
— А зачем ей это? Какой у нее мотив?
Я вздохнул. Я еще плохо понимаю людей. У нас все проще. Хочешь есть — ешь. Если нет еды — идешь охотиться. У людей сложно все. Они столько вещей делают странных. Начнешь спрашивать зачем — объяснить не могут. Вот пароход взять. Зачем он? Скажут, чтобы плавать быстро. Время экономить. А зачем столько времени, если люди не знают, чем вечером заняться?
— Не понимаю, — ответил я честно. — Как думаешь, где ее искать?
— Этого не знаю, — ответила Вэнди. — Наверное, в мастерской или дома. Но где они находятся, у меня не спрашивай, я не в курсе. Эрик, наверное, знает.
— Эрика только завтра выпишут, — сказал я. — В клинику к нему идти теперь, да?
— А ты через Фью спроси, — посоветовала алхимичка.
Вэнди умная. Люблю Вэнди. И Селену. Она тоже умная. И Квентина. И Эрика. А еще бабушку. И куриц с кроликами. Они вкусные потому что.
— Фьюарин! — позвал я.
Влетела в окно, на стол села.
— Привет, — сказала она. — Будь здоров, рыжий. Не хочешь к врачу сходить? Я сколько тебя знаю, ты все чихаешь. Это не нормально, я тебе точно говорю. Заразишь еще меня, кто мне больничный оплачивать будет?
— Врач мне не поможет, — сказал я. — Но ты не переживай, я не заразный. Это аллергия. Ничего страшного, я привык. Передай сообщение для Яльги Лонгвиль. За счет Стражи. «Здравствуйте. У Стражи есть вопрос по взаимодействии магии и механики. Где с вами можно встретиться?».
Правда, я тоже умный?
Цвета я не всегда вижу. Только когда на ногах, а не на лапах. Когда на лапах, цвета не так нужны. Запахи важнее. А когда на ногах, я рыжих люблю. Я сам рыжий. И госпожа Лонгвиль — тоже. Кто из нас рыжее — вопрос.
Она не одна пришла. С девочкой маленькой. Рыжей тоже. Она у нее спереди перевязью привязана. Это люди придумали, чтобы руки свободны были. У людей не так, как у лисов. У лисов мама в норе с лисятами, пока они сами выходить не смогут, а папа один на охоту ходит. У людей ребенки долго ходить не могут, дольше лисят. А охотиться сами вообще очень долго не могут. Поэтому люди и придумывают всякое и разное, чтобы с детьми постоянно дома не сидеть. Бабушек, например. Или перевязи такие.
Мы в кафе летнем встретились, на улице Селины Четырехлапой [87]. Госпожа Лонгвиль за столиком под навесом сидела, девочку из маленького кувшинчика с ложечки яблоками тертыми кормила. Перед ней, на столе, резиновая шестеренка лежала, пожеванная вся, и чашка с чаем, и пирожное вишневое. Я ее легко нашел, потому что запах у банкира в кабинете запомнил. Она маслом машинным пахла, мылом и молоком кислым немного.
