Средина. Том 1 - Асеева Елена Александровна (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Несомненно, Кали-Даруга выполняла указанное ей Родителем. Хотя по движению черт ее лица, трепетанию второго языка, и переливам кожи набирающей то насыщенно синий цвет, то сызнова бледнеющей понималось, делает демоница это с великим трудом, преодолевая в том не только собственный голос, плоть, но и всю себя.
— Я не поняла, что вы сказали Господь Перший, — добавила рани Черных Каликамов, и голос ее сейчас и вовсе задрожал от негодования. — Ежели вам не интересен будущий Господь Крушец, его состояние и развитие, вы можете мне о том сказать… И тогда распоряжения Родителя я передам Зиждителю Небо. Каковой может справляться с собственной слабостью, а значит, сумеет взрастить и воспитать будущее уникальное божество, оному всегда были, есть и будут нужны определенные условия роста.
Речь рани демониц, вроде звонкой пощечины обдали кожу лица Першего, прошлись оплеухой по склоненной голове змеи (дотоль окаменело-неподвижной) и придали им обоим жизни, движения, хода. Старший Димург, наконец, гулко вздохнул и медленно убрав от лица левую руку, с болью воззрился на демоницу.
— Да, — дыхнула с не меньшим волнением Кали-Даруга. — Да, наблюдаются физиологические аномалии, но не столь существенные, как вы подумали Господь Перший.
Рани, кажется, захлебнулась скорой речью, а из глаз ее нежданно вырвавшись, заколыхавшись, поплыли крученые лучи златого цвета в виде спиралевидных волоконцев не торопко направившиеся к глади черного пола. Демоница порывисто сомкнула свой третий глаз во лбу, как всегда делала, когда гневалась, а из его уголка внезапно, набухнув, показалась почти голубая слезинка. Кали-Даруга вскинув вверх обе левые руки, прошлась перстами одной из них по лбу, смахивая набухшую слезинку, и придавая своему голосу мягкости, участия, отметила:
— Отекная зафиксировала состояние и облик лучицы, и на основе запечатленного мы провели расчет ее дальнейшего физиологического развития, представив полученные данные Родителю. Явственно заметно уклонение от обычного развития, но Родитель однозначно определил, что никаких уродств не наблюдается.
— Что? Как уродства? — смятенно дыхнул Небо и туго закачался вправо…влево. Кали-Даруга оказалась не права, старший Рас совсем не справился с собственной слабостью, потому как просто не ведал, чем расстроен его старший брат.
— Нет уродства… нет изъянов, — гневливость вылилась в тембре голоса демоницы, словно возвращая положенное ей общение с Небо.
Наверно предполагая такое развитие, она и сомкнула заранее свой третий глаз, абы не испепелить того, кого так недолюбливала. Кали-Даруга стремительно обернулась и взором своих черных двух очей в коих кружились золотые всполохи лучей, остановила покачивание старшего Раса, нескрываемо досадливо досказав:
— Плохо слышите, что ли Зиждитель Небо? Так я повторю для глухих и бестолковых. Нет! Нет, ни каких признаков уродства, изъяна, ущербности. Только явственное изменение роста. Лучица, имеет сниженные параметры роста, и не сумеет их добрать. Ибо, началось построение самого естества, как правильно увидел, — демоница теперь вновь воззрилась нескрываемо обожаемо на Першего, — как правильно увидел Господь, — добавив это с необычайной нежностью и любовью.
— Насколько? — вопросил старший Димург и губы его нежданно резко дернувшись, приоткрыли рот и выпустили из недр черный дымок.
Еще миг и объятая насыщенным, черным цветом, поглотившим золотое свечение, кожа Господа резво пыхнула густой тьмой, потушив и само голубое его сакхи. Вероятно не прошло и доли секунд, как из того плотного марево, что окружало фигуру Димурга исторглось пульсирующе — разрастающаяся мгла. Она вырвалась из самого естества Господа и заклубилась, нарастая, коловращающейся массой, в мгновение ока, поглотив не только фигуры демоницы и Небо, но и окутав своей непроницаемостью всю залу. Вроде всосав в себя полотнища серых облаков в своде, зеркальные стены, объемные кресла. И в помещение вместе с непроглядной темнедью наступило отишье, кое уничтожило всякое движение жизни… ее ход… течение… поступь… а быть может и само бытие.
— Зиждитель Небо, — робко протянула Кали-Даруга, сейчас выступая в роли создания… хрупкого… беспомощного пред мощью самого Бога.
Легкой полосой внезапно заколыхалось огромное белое пятно, описавшее образ стоящего Раса и медлительно стало расплываться повдоль него… Нет! не поглощая тьму, а переплетаясь с ней… обнимаясь… смешиваясь… лобызая ее своими пенными лоскутами, любуясь ее насыщенной чернотой и предлагая себя в помощь… В подмогу, как еще одну форму бытия, наполненную светом. Вскоре две стихии света и тьмы тесно переплелись меж собой, и сызнова живописали залу, ее зеркальные стены, фиолетовый свод укрытый сизыми облаками и гладь черного пола. Они заколыхали легонечко полотнищами облаков в своде залы, проявили образы Богов и такой маханькой в сравнении с ними Кали-Даруги.
— Не менее семи мер, — озвучила демоница поспрашания Першего и утерла тыльной стороной длани свое лицо, сметнув с него мельчайшую капель водицы… толи пролитой сверху… толи выступившей с под кожи.
— Семь мер, на полголовы, это не так страшно, — весьма бодро отозвался Небо и протяжно выдохнул, все поколь испуская из себя… не только из кожи, но и материи белого сакхи, молочную белизну света, поглотившую всякие иные оттенки, само золотое сияние, золотистость волос, усов, бороды и, похоже, небесную голубизну глаз.
— Это почти на голову, — поправил младшего брата Димург и резко сомкнул очи, не в силах смотреть не только на Небо, демоницу, но и вообще смотреть. — Почти на голову… Кошмар, что скажет мой милый Крушец, когда увидит… увидит себя.
— Будет весьма расстроен, — голос Раса, звучал, несмотря на живость довольно-таки прискорбно. — Но главное, что нет уродств… изъянов, как когда-то было с лучицами Дивного и Асила, которые Родитель уничтожил… Кали-Даруга, ты уверена, что Родитель не тронет нашу драгость, нашего милого Крушеца?
Демоница нежданно лихорадочно сотряслась, заколыхались ее рассыпанные по спине густой массой черные, вьющиеся волосы и лучисто сверкнули в венце синие сапфиры украшающие стыки переплетений. Светло-красные, толстые губы, в доли секунд растеряв свой цвет, стали голубыми в тон коже, сомкнулись остальные два глаза, и Кали-Даруга заговорила, только на этот раз ее голос звучал не низко-мелодично, а с бархатистыми переливами, наполняя залу особой властностью безраздельно правящего Существа:
— Я ждал эту лучицу, нашего уникального малецыка Крушеца… Неповторимого, изумительного. Наш новый этап развития и движения Всевышнего. Такое благо, что нет каких-то явственных отклонений и аномалий, оные могут расстроить Крушеца. А рост такая малость… Рост пусть улаживает Перший, на то он и первый из первых.
Кали-Даруга надрывно дернула всей плотью и шестью своими конечностями, приходя в себя, обрели положенный цвет ее губы и неспешно раскрылись все три ее глаза.
— Фу! — Небо выдохнул это весьма довольно, не скрывая облегчения. — Не надобно значит и тревожиться. Слышишь Перший, наш малецык будет жить, явных отклонений нет, а это самое важное. Ну, а по поводу роста, что ж подготовим всех сынов, объясним причину произошедшего, и они поддержат Крушеца, что самым и станет для него главным. А кстати, — какая-то неприсущая Расам живость появилась в речи Небо, по-видимому, он был взволнован происходящим. — Почему Кали-Даруга так случилось, что малецык не набрал надобного роста?
Нынче, судя по всему, рани Черных Каликамов нуждалась в помощи Небо, а быть может, сам Родитель повелел ей отвечать на вопросы сына и проявить почтение… Хоть самую малость проявить почтение, положенную ему как Зиждителю, посему демоница чуток подумав, откликнулась:
— Это только мои предположения Зиждитель Небо. Родитель никак не озвучивал данное обстоятельство… Потому я думаю, сие могло случится, вследствие коротких, обрывочных жизней. Неправильная и тяжелая жизнь первой плоти, в которой еще совсем дитя, малютка, лучица была долгий срок на грани гибели… Беспрерывная цепь отключений, общая слабость после выздоровления… И конечно, то страшное, что пережил Господь Крушец во второй плоти. Когда весьма сильно захворал и подвергся такой мощной перекодировке, оную вряд ли бы кто иной смог вынести в этом возрасте. И поверьте мне, сие благо Господь Перший, что наш мальчик Господь Крушец такой уникальный. Смог и малое, накопленное, после такой сильной болезни перераспределить столь умело… И еще нельзя не принять во внимание озвученное лучицей, при толковании с вами Господь Перший, желание обрести голос. Возможно то, что должно было пойти на формирование роста, дражайший наш мальчик, поторопившись, пустил на создание голосовых нитей… И конечно, не будем забывать, что пред нами особое творение, в каковом вполне возможно уже прописаны такие параметры роста. Может быть это не отклонения, а его особенности.
