Аромат магии. Ветер в камне - Нортон Андрэ (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Наконец внимание Юржика привлекла книга на столе. Побывав в покоях повелителя, он понял, что книги — это сокровища. Как все данцы, Юржик с раннего детства умел складывать слова и простые числа, остальное было им почерпнуто из легенд и рассказов старейшин.
Не зная, чем еще себя занять, он направился к столу, к книге, заманчиво лежащей в свете лампы. Однако стоило сделать пару шагов, как вновь накатила пустота, и не книга теперь манила его к себе, а кровать. Не раздеваясь, Юржик растянулся на матрасе и почувствовал мягкие объятия чего-то… Ветра? Сквозь сон он на мгновение вспомнил нечто накрепко забытое: Ветер. Куда делся Ветер?
Гиффорд, Йост и Гарвис сидели за столом и напряженно вглядывались в светящийся прямоугольник, висящий перед ними прямо в воздухе на уровне глаз.
В прямоугольнике виднелась неказистая кровать, на которой неподвижно, как статуя, лежал бледный юноша.
— Ищем, — чуть слышно произнес магистр. И они принялись за поиски. Хотя эта магия не была запретной, к ней следовало прибегать только в крайнем случае.
Теперь перед ними был не спящий юноша, а богатое, причудливое убранство покоев этажом выше. Эразм сидел за столом и внимательно вчитывался то в лежащую перед ним книгу, то в свиток, который держал в руках. Дым благовоний наполнял комнату, так что даже далеким валарианским зрителям казалось, будто они чувствуют аромат.
— Он готовит орудие, — произнес Гарвис. — Не пора ли нам вмешаться?
— Он успел приумножить свое могущество, и теперь мы не в силах помешать ему, даже если соединим свои дарования, — ответил Йост.
— Трудно поверить, чтобы мы ничего не могли поделать! — возмутился маг-художник, которому никогда не доводилось сталкиваться с силами Тьмы.
— Поверь, — спокойно отозвался Йост. — Мы можем остановить сердце того спящего мальчика. Или… можно обратить орудие против Эразма. Пусть нам не под силу повлиять на тех, кого он намерен использовать в своих грязных целях, но можно направить его желания, чтобы он собственными руками обеспечил свою погибель.
— Что будет с теми, кого он хочет использовать, что мы в состоянии сделать для них? — не унимался Гарвис. От волнения он впился руками в край стола, уже поцарапанный его ногтями.
— Послушай, — ответил Гиффорд, — смерть — еще не конец, как нам известно. За зло, которое задумал один, а сотворил, не ведая, другой, расплачиваться должен только первый.
— И осуществить… то, что мы замышляем, — упавшим голосом проговорил маг-художник, — должен буду я.
— Да, тяжкое бремя. Однако в этом мальчике таится огромная духовная сила, и он передаст ее тем, кто придет ему на смену. Он умрет, но оживет в лоне Ветра!
Юржик повернул голову, и теперь магам стало лучше его видно. По щекам юноши бежали серебристые струйки, слезы текли из спящих, закрытых глаз.
8
НА ЗАКАТЕ дан Фирта собирался на кухне, где ароматы ужина поднимали настроение хотя бы детям. Никто теперь не рассказывал сказки и не пек в очаге яблоки. Данцы не знали, сколько осталось до того времени, когда придет новый хозяин долины и все закончится навеки.
Младшие мужчины теперь ходили по ночам в дозор. Дальние границы дана они контролировать не могли, старались хотя бы следить, чтобы скот не отходил далеко от дома.
Фирт был не самым богатым даном долины — богатые пали первыми. Данцы верили, что беда обошла их стороной благодаря Хараске и ее супругу. Старик предпочитал помалкивать о прошлом, но все знали, что в юности бабушка и дедушка ответили на зов Ветра и ходили в лес, после чего стали столпами Света.
Много дней потребовалось, чтобы постоянным уходом вернуть Хараску к жизни. Обычно неунывающая и работящая, теперь она все больше молчала: не рассказывала сказки, не веселилась с детьми, только смотрела на них издалека и вздыхала, а они, чуя беду, не докучали бабушке. Особенно старуха опекала Сулерну, беспокоилась, если теряла девушку из виду, снова и снова требовала обещаний, что та не отойдет от дома дальше границ сада. Когда остальные начинали выспрашивать, Хараска признавалась, что не увидела в видении судьбу Сулерны и всем сердцем беспокоится за девушку.
Больше всего данцам не хватало Ветра. Ханс время от времени доставал свирель и наигрывал мелодии, под которые они танцевали на празднике урожая. Звуки будоражили и одновременно успокаивали, как будто с музыкой являлся призрак Ветра.
Время шло, и дан Фирта продолжать жить как прежде, только на границе Тьмы. То, что Юржик больше не принадлежит дану, они знали — его видели среди прочих, кто лишился своих данов и работал теперь в башне.
С помощью госпожи Ларларны и тех, кто более других был одарен магией, Хараска дважды пыталась связаться хоть с кем-нибудь, кто держался Света. Но ей это не удавалось, и наконец Ларларна объявила, что Хараске не следует тратить свои бесценные силы.
По вечерам все привыкли сидеть в полумраке, который нарушал лишь неверный свет очага. Дети, успокоившись на руках родителей, смотрели на огонь, взрослые отчитывались друг другу, что сделали за День. Никто не говорил о том, о чем знали все: о том, что прямо за границами их дана простираются поля, пораженные гнилью и плесенью, заросшие невиданными доселе сорняками с неприятным, дурманящим запахом — если их коснуться, на коже появляются волдыри.
Овечье стадо пропало в тот день, когда Юржик вернулся в долину у стремени нового господина. Остались две дойные коровы, полный свинарник свиней и множество кур, которых данцы теперь не пускали дальше птичьего двора. В огороде было в достатке овощей, а в саду зрел большой урожай фруктов.
Но границы островка покоя и счастливого изобилия простирались не дальше границ дана Фирта — и как знать, надолго ли это?
Тем вечером Хараска, по обыкновению, сидела в своем кресле на кухне. Рядом стояла корзина с вязанием, однако бабушка не обращала внимания на спицы и пряжу. На полу перед ней сидела Сулерна, и Хараска, взяв ее руки в свои, гладила нежную кожу.
В очаге с треском занялось новое полено. Сулерна смотрела, как по щекам бабушки текут слезы. Хараска не пыталась их утереть.
— Бабушка, — неуверенно промолвила девушка, желая ее успокоить, но как?
Хараска с силой сжала ладони Сулерны, будто от этого зависела сама жизнь девушки. Те, кто находился поблизости, обернулись. Госпожа Ларларна подошла сзади и положила руки Хараске на плечи.
— Сестра, — хотя она говорила тихо, в наступившем молчании все услышали ее голос, — снова послание?
— Ветер! — бессильно всхлипнула старая сновидица. Плач перешел в крик, старуха обняла Сулерну, глядя уже не на девушку, а куда-то в пустоту, наполненную видениями, от которых нет защиты.
— Нет! — кричала Хараска в отчаянии. — Нет! Даже Тьма не станет…
Медленно она отпустила Сулерну, и теперь уже девушке пришлось держать сновидицу, обмякшую в ее руках. Подбежали Ларларна и остальные, подхватили Хараску. Ее глаза были закрыты, но половина лица оставалась перекошенной, а левая рука повисла как плеть.
— Что это было?! — воскликнула Сулерна. Госпожа Ларларна только покачала головой.
Фата испуганно отпустила младшую дочь, сидевшую у нее на коленях, и, задыхаясь от спешки, бросилась застилать лежанку. Маленькая Мара уцепилась за материны юбки.
— Совсем как Вифт Второй! — воскликнул внезапно кто-то из мужчин. — Мы сидели, ели, как обычно, на пиру Середины зимы, его тогда так же скрутило! Правда, до снов ему дела не было. Четыре месяца лежал, как чурбан, и слова не мог сказать, только смотрел на нас, когда к нему подходили, несчастными глазами, как будто о помощи просил. Мы так и не поняли, что его свалило.
Взгляд Хараски не просил о помощи. Наоборот, глаза ее были закрыты, словно вся воля сосредоточилась на том, чтобы ничего больше не видеть.
Фата укрыла мать стеганым одеялом. Привычное всем добродушие исчезло с лица женщины без следа.
— Это ей послал наш самозваный повелитель? — спросила она у Ларларны. — В юности мама была заклинательницей Ветра и до сих пор осталась сновидицей для всех нас, не забывших пути предков. Чтобы уничтожить дерево раз и навсегда, его рубят под корень…
