Властелин Кукол (ЛП) - Швартц Ричард (читать полную версию книги txt) 📗
Там впереди, рядом с носилками, на коленях стоял Хахмед, хранитель протокола. Дарзан был его племянником. Женщина в тёмной одежде рядом с Хахмедом, лицо которой было полностью скрыто вуалью, казалась чем-то необычным в храме богини. Я был почти уверен, что узнал в ней эссэру Фалу.
От неё пришло ещё одно сообщение, чтобы я пришёл к ней во дворец на чай и привёл с собой всех женщин, сопровождающих меня. На этот раз она выразилась более ясно, написав, что это важно, так как речь идёт о пророчестве. Мне нравилась эссэра, но не её суеверие.
Может после всё же появится время.
Мы пожертвовали на похороны, но кто-то обладал большим влиянием, чем могли купить золото и серебро. Дарзан удостоился чести быть погребённым в храме.
Молодая жрица Астарты вышла вперёд и чёткими словами описала жизнь Дарзана. Её голос был нежным и утешительным, когда она говорила о его любви к письму, о том, как он любил поддерживать порядок, о его жажде к знаниям и желании познакомиться с другими странами и другим мышлением. Её голос стал холоднее, когда она заговорила о том, что его использовали для ловушки. Она упомянула бога без имени, который только и мог, что завидовать и призвала верующих навсегда отвернуться от него. Жить любовью, а не завистью, обидой и ненавистью.
Это была прекрасная речь, которая многое рассказала мне о том, чего я ещё не знал о Дарзане, а ещё больше о богине, которую я не часто навещал в её доме. Возможно, это даже было впервые. Астарту считали терпеливой и прелестной, нежной и добросердечной. Она способствовала чувству безопасности, была символом матери и видела в людях своих детей. И всё же… жрица там впереди… Если бы здесь присутствовал верующий Безымянного, она разорвала бы его на части голыми руками, потому что у матери отняли ребёнка. Если служители действительно говорили за своих богов, то у Безымянного и правда не было друзей среди братьев и сестёр.
В конце жрицы запели молитву, большинство верующих присоединилось к пению, даже Лиандра, похоже, знала текст. Вокруг носилок появился золотой свет, стал ослепительно ярким, так что носилки с телом Дарзана исчезли в нём. Свет потух, и носилки оказались пустыми. Под вздохами собравшихся мы все наблюдали, как большая бабочка последовала за лучом света, падающего через купол храма. Как она вылетела через открытую крышу. Даже у Лиандры были на глазах слёзы.
— Что значит эта бабочка? — тихо спросил я, когда мы уходили. На большой плите справа от входа каменщик уже вырезал имя Дарзана. Там, у подножья плиты, лежало так много цветов, что мужчина до бёдер утопал в подношениях.
Лиандра всё ещё испытывала умиление.
— Богиня дала ему ещё немного времени, чтобы увидеть красоту. Бабочка — это душа Дарзана на пути к Сольтару, — ответила она хриплым голосом.
Я оглянулся на храм, который был ярким, изящным и оформлен в золотых и мягких постельных тонах. Маловероятно, что меня будут хоронить так, а если всё же да, то я, без сомнения, превращусь в толстую чёрную ворону.
Когда мы вернулись домой, Наталия уже ждала нас там. Она выглядела усталой.
— Я нашла храм, — обессилено сообщила она. — Это было не особо сложно, просто нужно было спуститься вниз. Я не понимаю, почему его местонахождения считается тайной, потому что мимо уж точно не пройдёшь.
— Что меня ожидает там внизу? — спросил я. На тарелке посередине стола на этот раз лежали яблоки. Яблоки я тоже любил, но сейчас предпочёл бы полакомиться чем-то сладеньким.
— Каково было возвращение Дарзана домой? — спросила сначала Наталия.
— Мирным, — произнёс я.
— Прекрасным, — ответила Лиандра.
Я всё же взял яблоко и вытащил кинжал, чтобы почистить его.
— Что меня ожидает там внизу? — снова спросил я.
Наталия почти укоризненно посмотрела на меня.
— Вдоволь всего, даже для самой чёрной души. Хавальд, вы были правы насчёт полуночной мессы, они как раз готовят подношения для церемонии.
Глаза Наталии потемнели.
— Какие подношения? — с любопытством спросила Лиандра. — Какие цветы символизируют Безымянного?
— Ночная лилия, — ответил я. — Но я сомневаюсь, что мы говорим о цветах, верно?
Наталия кивнула.
— Когда речь заходит о тёмном боге, это всегда одно и то же, — тихо промолвила она.
— Сжигать цветы — это слишком просто, — сказала Зокора, и хотя её голос как всегда казался равнодушным, я подумал, что на этот раз услышал горечь. — Это девушки, после их первой крови, с ровными конечностями и округлыми формами. Конечно же голые, привязанные к чёрным алтарям золотыми или серебряными цепями. Если есть цветы, то только в волосах девушек. И разумеется сначала с ними совокупляются, это часть ритуала. Затем их убивают, — она презрительно посмотрела на меня и Вароша, встала и вышла из кухни. Мы с Варошем обменялись взглядами, и тот встал, чтобы последовать за ней. — Останься, — попросила она, закрывая за собой дверь. Варош снова молча сел.
Наталия подождала мгновение, в то время как Лиандра поражённо уставилась на дверь.
— Это правда? — нерешительно спросила она.
Наталия кивнула.
— Да. Как будто она сама была там. Тринадцать девушек. И, наверняка, почти сотня верующих. Уже сейчас. Опьяняющий дым, барабанный стук, напоминающий сердцебиение, освящённые круги, выложенные серебром и кровавым гранатом, в центре которых верующие входят в транс, молитвы, в которых восхваляются проклятья. Другие стоят на коленях перед алтарями и преподносят свою кровь, которая впитывается в чёрный камень. Непрерывно слышны голоса, целый легион, превозносящие всевозможные извращения, они оскорбляют богов и восхваляют проклятия. Эти голоса проникают в разум, селятся там и шепчут тебе о том, что нужно освободиться от всего, что связывает, что если избегать порядка, это сделает тебя сильнее. Эти шепчущие голоса, полны жадности, и они затрагивают вещи, которые затрагивать нельзя. Хавальд, это не просто храм бога без имени, должно быть, это один из главных храмов или даже единственный. Больше ничто не сможет объяснить тьму, вкус которой можно почувствовать там при каждом вздохе, — она вздрогнула. — В святая святых стоит статуя, мужчина с гордой осанкой, совершенным лицом, одетый в чёрный дым и тени. Дым постоянно кружится вокруг него, оставляя ясно видимыми только чёрные глаза. В дыму кажется, будто он живой, и я почувствовала в нём тьму. Статуя улыбалась, как будто бог радовался. Это не черты лица Коларона, но та же улыбка, что носит он. Магию можно почувствовать и увидеть повсюду, а живой дым колышется везде, где есть тени. Это тёмное и мрачное место, нечестивое. Девушки не одурманены, они знают, что с ними случится и где они находятся. Что их души будут потеряны. Большинство из них плачут, самая старшая безумствует, другие покорно ждут свою судьбу.
Я видела Ночных Ястребов в этих живых плащах и других, без плащей. Также там были другие священники тёмного бога. И один человек в чёрных одеждах, отделанных золотом. Он душил молодого парня, в то время как в другой руке держал кубок и пил. Затем он отпустил умершего, и тот начал перед ним танцевать, чтобы потом безжизненно рухнуть на пол. Забава для Властелина Кукол, — она пристально посмотрела на меня. — Он там. И он не уйдёт. Вам не нужно спускаться вниз. Позвольте мне открыть путь воде ещё до полуночи. Так вы спасёте тринадцать душ от проклятья, — она увидела мой взгляд и покачала головой. — Даже вы не в силах спасти их. Ни от воды, ни от священников. Вы только можете освободить их души, позволив мне впустить воду. Не спускайтесь туда, Хавальд, — она почти умоляла. — Не спускайтесь, прошу вас. Там ощущается присутствие бога, даже в камне. Там внизу воля Сольтара не имеет силу, но отрицание любого порядка и жизни. Это царство того, кто без имени, и вам там не рады.
— Послушай Наталию, — призвала меня Серафина.
Лиандра тоже с беспокойством посмотрела на меня.
— Нет необходимости делать это, — просто сказала она.
— Сколько из них вооружены? — упрямо спросил я.
— Добрых три десятка, — подавленно ответила Наталия. — Также не стоит недооценивать силу других священников, я чувствовала магию этого нечестивого места.
