Живая статуя (СИ) - Якобсон Наталья Альбертовна (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Я могу тебе помочь, — произнес он вслух то, что и без слов становилось понятно. Наверное, только сильное смущение заставило меня отрицательно качнуть головой. Я не хотел проявить свою слабость перед ним. Нужно же хоть раз проявить самостоятельность.
— Я сам справлюсь, — сказал я, но язык у меня заплетался. — Что-нибудь придумаю…
— Что? — на бледных губах незнакомца расцвела ироническая улыбка. — Пока что ты выбрал не самый умный выход. Глупо думать, что, став жертвой злых сил, ты сможешь спастись, если заведешь себе компанию собутыльников.
— Общество не поможет?
— И друзей с собой утянешь, и сам не спасешься, — пренебрежительно фыркнул он.
— Зато здесь я в относительной безопасности, — я обвел взглядом зал, полный людей, тщательно избегая смотреть на окно.
— Может быть, еще и уши зажмешь, — рассмеялся незнакомец. Он тоже слышал птичий клекот, напоминавший угрозу.
— Что вы хотите? — я разозлился.
— Хочу помочь, — невозмутимо отозвался он. — Но ты слишком разборчив, чтобы принять помощь от такого, как я. Ты ведь догадался, кто я?
Он как-то по — особенному выделил последние слова.
— Я не хотел вас оскорбить…
— Ты этого и не сделал. Меня вряд ли можно оскорбить простыми словами. То, что для людей страшное название, для меня законное имя.
— Не понимаю…
— Разве, — он сразу замолчал и, поразмыслив, продолжил увещевание. — Ну, хорошо, сегодня ты на балу, среди людей, а что будешь делать завтра, когда птица снова прилетит к твоему окну.
Я пожал плечами.
— Завтра будет другой бал, театр или ассамблея, а может быть, просто таверна, полная народу. Я не хочу оставаться один, чтобы не сойти с ума от горя.
— Ты тоже тоскуешь по своим родным? — кажется, в его голосе промелькнуло недоверие.
— Я боюсь, что они снова явятся ко мне оттуда, откуда не положено возвращаться, — тихо шепнул я, надеясь, что он меня понимает.
— Тогда возьми, — он сунул мне в руку что-то плоское и круглое, с выступами гравировки. Прикосновение его пальцев обдало одновременно и холодом, и жаром.
— Положи это под подушку перед тем, как заснешь, а, когда проснешься, все твои проблемы будут решены. Конечно, метод устаревший и истасканный, но что поделаешь, таковы наши законы.
— Что это? — я не смел разжать кулак и посмотреть на предмет в своей руке.
— Это плата, — пояснил он. — И запомни, я не даю ссуду, я просто плачу ему, чтобы он отстал от тебя. И ты ничего мне не должен.
Кивок его златокудрой головы, мелькнувшей где-то в толпе, был последним, что я видел. Он ушел, а я даже не заметил, каким путем. Куда он направился? Как мог так быстро исчезнуть из поля зрения? Кто он был?
Я развернул ладонь и увидел старинную монету. Червонец ослепительно блеснул, и птица отлетела от окна.
Должен признать, что метод незнакомца сработал безотказно. Я сделал так, как он велел. Наутро монета исчезла, вместе с ней сгинул и преследователь. Я был спасен. Свобода стала дорога мне, как никогда. Я дал клятву, что никогда больше не попаду во власть призрака.
Незнакомец посоветовал бы мне забыть все происшествие, как кошмарный сон, но я не смог бы забыть, ни страха перед ночным посещением, ни лучистых глаз, с пониманием и сочувствием смотрящих на меня из прорезей маски. Их хозяин отзывался о себе далеко не лестно, и, тем не менее, сделал добро. Правда, он сказал, что это только в качестве исключения. И все равно, я был ему благодарен. Попадись он в казематы Августина, и я бы, рискуя всем, спас его. Только вряд ли такое сильное и самоуверенное создание может позволить инквизиторам себя арестовать. Он ведь неуловим. Так, по крайней мере, мне показалось.
Без его помощи я сам бы со своими странностями мог попасться в когти только еще набиравшей силу инквизиции. Конечно, они первым делом обратили бы внимание на помешанного, которого преследует по ночам злой дух, расспросили бы свидетелей о моих родственниках и занятиях, и приговор можно было бы считать уже подписанным.
Выходит, что всем я обязан тому незнакомцу. А Эдвин так похож на моего благодетеля. Я должен все о нем разузнать. Он интересует меня, как никто другой. Он — тайна. А я — неплохой следователь. Я сумею узнать о нем все. Даже расследование того дела, по которому меня сюда послали, отошло вдруг на задний план по сравнению с новой затеей. Узнать все о том, кому я стольким обязан.
Эжен смог собрать для меня только сплетни о маркизе, который поселился в роскошном поместье под Виньеной и ведет замкнутый образ жизни, все время куда-то отлучается и оставляет дом без присмотра, но воров, которые однажды попытались забраться туда, наутро нашли мертвыми. Точнее, зверски задранными. С тех пор попыток ограбления больше не было ни разу. Говорят, владения маркиза прокляты. Сам он умен, образован, богат и расточителен. Никому неизвестны ни источники его баснословного состояния, ни его размеры. Щедрость юного маркиза граничит с безумием. Вроде бы, он раздает всем все, что может, и, тем не менее, запас золотых монет в его карманах кажется неистощимым. Откуда берется это золото, которым он сыплет налево и направо. Как может он так бездумно раздавать беднякам целые сундуки своих сокровищ. Кто-то считает его почти святым, другие, наоборот, поговаривают, что он продал душу дьяволу, чтобы подучить золото, почет и красоту.
Я с трудом представлял себе Эдвина, который колет палец, чтобы расписаться кровью на договоре, сулящим ему богатство. Мне почему-то казалось, что к деньгам он относится равнодушно. Для того, чтобы выжить, сокровища ему не нужны. Он и так независим, и по-своему могуществен.
Интересно только, зачем каким-то глупцам нужно было грабить поместье, если Эдвин и так, по слухам, помогает всем нуждающимся. Надо только прийти и попросить, и он не откажет в помощи. А те, кто стеснялись просить о милосердии, получали золото и без просьбы. Маркиз, как будто умел читать мысли, узнавал о том, кто в ближайших селениях в чем-то нуждается, и оставлял монеты у них на подоконнике или возле двери. Говорили еще, что это золото обжигает того, для кого оно не предназначено. Об этом я сказать ничего не мог, но был уверен, что Эдвин обладает той же способностью, что и я. Вполне возможно, что он тоже улавливает иногда мысли окружающих.
Откуда бы не бралось его золото, но он поступал благородно. Мысленно я аплодировал ему. Сам бы я, даже будучи богатым наследником, не решился раздавать страждущим большую часть того, что имею. Для этого, действительно, надо быть почти святым. И для того, чтобы помочь тому, кого преследует злой дух тоже надо иметь определенную отвагу.
Пока я писал, ночь подошла к концу. Рассвет — подходящее время для того, чтобы отправиться к поместью. Лучше всего обходить стороной такие злачные места с наступлением первых сумерек, но утром страх перед силой тьмы убывает даже у суеверного человека. Я суеверным не был, ничего не предполагал насчет потустороннего мира, выходцев из него и волшебства, просто на опыте убедился в том, что они есть.
Если достигнуть территории поместья с самым восходом солнца, то у меня будет больше времени. Я могу оставаться там только на протяжении светового дня. Еще до темноты нужно уносить оттуда ноги, раз уж пришел в гордом одиночестве, без полка и без изгонителя духов. А для моего расследования каждая минута важна, так что надо поторопиться. Честно говоря, расследование я бессовестно забросил из-за Эдвина, и теперь факт собственного долгого безделья показался мне прискорбным. Что я смогу сказать Августину, когда он вызовет меня назад, в Рошен, и потребует подробного отчета? Ладно, с ним-то я еще смогу договориться. Он хоть и был для всех людей в целом, и горожан, и инквизиторов недосягаем, как солнца, но ко мне одному, кажется, испытывал что-то вроде смеси уважения и жалости. Мы в одной лодке, часто думал я, и сам не мог понять почему, ведь он-то достиг самых высот, а я, как был так и остался личностью, ничего не значащей для государства. Но он почему-то закрывал глаза на мое тщательно скрываемое прошлое и на другие мелкие проступки, хотя, несомненно, обо всем догадывался. Только вот его верные и весьма кровожадные псы вряд ли стали бы щадить меня, заметить они за мной хоть одну провинность. Из зависти они могли растерзать любого, кто хоть минуту пробеседовал с их кумиром наедине. Каждый из них хотел быть единственным его приближенным. Естественно, они искали случая избавиться от меня, и мне приходилось быть очень осмотрительным. Если только меня не допустят к самому Августину, и разговор придется вести с кем-то другим, то я пропал в случае неудачи.
