Король-Бродяга (День дурака, час шута) (СИ) - Белякова Евгения Петровна (мир книг TXT) 📗
Тобиас тем временем закончил свою речь, дружественно похлопал одного из собеседников по плечу и удалился в залу.
— Я, знаете ли, очень болтлив.
— Врете.
— Да, я еще и лжец к тому же.
Мы обменялись улыбками, на этот раз теплыми. Ах, шельмец.
— А это кто? — раз уж он в настроении делиться со мной сплетнями, пусть его. Я указал кивком на высокого пожилого дворянина, стоящего неподалеку с видом озабоченным и взволнованным.
— Это барон Деэлгар. Кстати… Барон! Мое почтение!
Барон вздрогнул и повернулся. Нервно зашевелил губами и двинулся к нам подпрыгивающей походкой.
— Зачем? — прошипел я, но, как всегда, остался без ответа. Этот молодой Советник, когда не хотел говорить о чем-то, враз терял всю вежливость, и, казалось, переставал меня слышать вообще. Я обещал себе, что никогда больше, никогда я не буду… Нахал.
— Лорд Вито… — барон Деэлгар поклонился нам обоим. Одет он был богато, но как-то… скукоженно, что ли. Словно только что встал с постели, в которой спал, не раздеваясь. И, хотя поведение его и внешний вид не предполагали моментально возникающую симпатию к нему, все же, чем-то он мне понравился. Наверное, искренностью. Пока что все, кого я видел здесь, с момента, когда мы с Вито покинули кухню, производили впечатление раскрашенных кукол. Мнительных, самовлюбленных, глухих ко всему, не касающемуся их самих, расфуфыренных кукол. Я не то чтобы сокрушался, я знал, что иного во дворце и не встречу — и тем приятнее мне было увидеть живое лицо, горящее чувством, пусть и не радостным, судя по тому, как барон кривил рот.
— Знакомьтесь, барон, мой дядюшка, Креспиан.
— Я очень… милорд, вы не видели… моей дочери?
— Что, тоже проигралась в карты? — участливо поинтересовался я. Барон был мне, как я уже сказал, приятен, но упустить случай ответить Вито колкостью за пренебрежение я не мог. Пускай теперь сгорает от стыда за наглого и бесцеремонного дядюшку.
— В карты? — опешил барон. — Нет, что вы… она потерялась… пошла нарвать цветов, и вот уже минут двадцать… Я волнуюсь. Тут так холодно. И темно.
— Сколько дочурке лет? — спросил я.
— Семнадцать! — послышался нежный голос снизу, с лестницы. — Отец, со мной все в порядке.
Шурша платьем, к нам поднялась девушка, при виде которой, признаюсь, сердце мое вздрогнуло. Высокая, стройная, с идеальной осанкой — королевской! — и длинными пепельными волосами, собранными в высокую прическу. В светло-алом платье, язык не поворачивался назвать его розовым — и с такими синими глазами, что я невольно прижал руку к сердцу. В памяти возник — зал, свет, льющийся в окна, легкая фигурка в белом, плавный, грациозный танец… как пробуждение от смертельного сна. Легкая улыбка коснулась ее губ, когда она поприветствовала Советника.
— Лорд Вито… мое почтение.
О, Боги всех миров — как же она похожа на мою жену…
— Отец, не стоит мять платок, ты же видишь, со мной ничего страшного не приключилось, одна милая служанка принесла мне шаль…
Тот же упрямый подбородок и мягкие губы, восхитительный контраст.
— А Вы, я слышала, дядя многоуважаемого лорда Вито. Для меня это честь, — она присела в реверансе.
Такая схожесть бывает только в сказках, где рыцарь встречает свою давно погибшую возлюбленную в новом облике, родившуюся заново. И, если он ее узнает, и назовет по имени, она тоже вспомнит его и тогда… Но у Ивонн были серые глаза.
— Алисия, — представилась она.
Я взял ее руку и поцеловал. Но не отпустил, держа в ладонях ее тонкие прохладные пальцы. И в этот момент, когда Судьба, наконец-то, подарила мне приятное видение из прошлого, в момент, когда я наслаждался красотой девушки, радуясь, что все-таки пришел на эту идиотскую коронацию — именно в этот момент, естественно, она — Судьба, — все же сама и испортила.
— Советник, я…
К нам подошел король (нет, пока еще принц!) Эдуард собственной персоной. Он оттопырил нижнюю губу, готовясь сказать что-нибудь напыщенное, но тут увидел меня. Вмиг покраснел и растерял все вразумительные слова. Неопределенно что-то булькнув, он застыл, не сводя с меня испуганно-ненавидящего взгляда.
— Ваше Высочество… — Вито поклонился, по моему скромному мнению, слишком низко, такому сопляку хватило бы и небольшого наклона головы. Вроде признания его существования. — Прошу позволения представить Вам моего дядю, Дональда Креспиана.
— Брг… орг… — ответил Эдуард. Но потом, с усилием взяв себя в руки, прохрипел: — Барон Деэлгар, отведите свою дочь в залу, тут слишком свежо. Сыро даже. — Он и не подозревал, что только что почти дословно повторил слова Советника.
Барон откланялся, мягко взял дочку под локоток, и потянул за собой. Она успела бросить на меня любопытный взгляд — уверен, ее смутило и заинтересовало то, что я непозволительно долго, с точки зрения этикета, держал ее руку в своей. Эдуард же, дождавшись, когда они отошли на достаточное расстояние, опять впал в нечленораздельное состояние, издав бульканье.
Я стоял, ожидая бури. Она не преминула начаться.
— Как вы посмели! Явиться! — тихо, но очень эмоционально прошипел принц. — Вы… Вито… Я прикажу… Сейчас же… тюрьму!
— Кого? — холодно спросил Вито. — Меня? Или моего дядюшку?
— Обоих! — Эдуард, чтобы удержаться от крика, сжал кулаки, до побелевших костяшек сжал, до ломоты в суставах, я уверен. Губы его — тонкая линия — также побелели. Я понимал его, отчасти, ведь на его коронацию заявился тот, кого он считал своим давним врагом, кого, как он думал, следовало бояться… кто, как он считал, алчно домогался его трона.
— Но, позвольте, за что? — все так же спокойно сказал Вито. Я поразился его холодной уверенности в себе — в который раз. Вообще, если абстрагироваться от ситуации — они выглядели презабавно, стоя напротив друг друга: один, натянутый, как струна, вот-вот лопнет, внутри клокочущая ярость пополам со страхом, сотни подозрений мечутся в голове, одно невероятнее другого. И второй, такой… безмятежный, спокойный, как море в штиль. Ни проблеска эмоций, ни признака волнений или сомнения в том, что делает…
— За… за… — принц понял, видимо, что без причины он мало чего добьется. Не рассказывать же всем, что я — король Джоселиан, и явился из прошлого, чтобы завладеть короной? Эдуарда в лучшем случае сочтут пьяным. И потом, он пока не коронован, его слово всего лишь приказ — но не закон. Я почти видел, как в глазах его постепенно нарастает понимание — и оно чуть не убило его там, на месте — потому что он осознал, что ничего, ничего не сможет сделать. А когда внутри у тебя такая ненависть, и ты бессилен перед объектом своей ненависти, а он стоит совсем рядом и имеет наглость улыбаться (Советник все же не позволил своему лицу выказать хоть тень веселья, но я то ухмылялся во всю ширь, чего мне, спрашивается, себя сдерживать?) прямо в глаза… Эдуарда чуть удар не хватил. Честно говоря, я на секунду подумал — пускай так и будет, но потом передумал. Не потому что мне стало его жаль, а потому что вовремя сообразил, кого посадят в таком случае на трон. Уж Вито сумеет надавить на чувство вины, мол, вы ухмыльнулись в лицо принцу, а он от этого дух и испустил, теперь вы должны загладить… Но, к счастью для всех сторон, принц судорожно проглотил готовый сорваться крик 'Стража!' и отступил на шаг. Наверное, чтобы не искушать себя — мог ведь кинуться на меня, или на обоих.
Советник как будто только этого и ждал.
— Ваше Высочество, я позволил себе пригласить на Вашу коронацию моего родственника… Он приехал в столицу по делам, ненадолго, и я не смог ему отказать. Это большая честь для него.
Вокруг нас стала собираться толпа — привлеченная не столько нашим разговором (Слава Богам!), сколько самим фактом пребывания тут принца. Ведь он без пяти минут король — и что он делает рядом с никому не известным старикашкой? — читалось на лицах придворных. Ах, да, там лорд Вито, советник, — появилось на них чуть позже. Да, разлюбезные мои упыри, скандала не будет. Хотя вы себе не представляете, насколько были близки к нему.
