Голос дороги - Крушина Светлана Викторовна (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
— Да не за что меня любить-то.
— Все равно, это уже слишком, — решительно возразила Илис.
2
Гата привела их в ту самую комнате, где состоялось знакомство Грэма с мачехой и сестрой. Даже в этот пасмурный, серый день гостиная казалась светлой и радостной.
— Как красиво! — восхищенно выдохнула Илис.
— Располагайтесь, где вам нравится, — улыбнулась Гата.
Илис, которая никогда не смущалась и не стеснялась, тут же воспользовалась приглашением и устроилась на своем любимом месте, перед камином, благо там стояло огромное уютное кресло. В этом кресле княгиня любила проводить долгие зимние вечера с рукоделием или книгой на коленях, вместе со всей семьей; а пока Грэм жил в замке — в обществе дочерей, поскольку князь предпочитал сидеть в своем кабинете с сыном.
Судя по виду свернувшейся в кресле Илис, ей больше ничего не было нужно. Она была довольна и счастлива, и только что не мурлыкала. Роджер посмотрел на нее, усмехнулся и занял свое обычное место возле Илис, у ее ног на полу. Грэм вспомнил, как однажды девушка спросила у него, неужели на полу удобнее, чем в кресле рядом. Она то ли не понимала, то ли не желала понимать, как относится к ней ее телохранитель. Роджер, не смутившись и не изменившись в лице, — выдержка все же у него была потрясающая (когда он брал на себя труд держать себя в руках), — тогда рыкнул что-то в своем духе, отнюдь не любезное, и их разговор перерос в очередную склоку. Больше Илис никогда об этом не спрашивала, только улыбалась очень странно, когда обнаруживала у своих ног непрошеного телохранителя.
Гата сделала круглые удивленные глаза, взглянула на Грэма, который только ухмыльнулся, и обратилась к Роджеру:
— Можно придвинуть еще одно кресло. Вовсе не обязательно сидеть на полу…
Роджер поднял на нее глаза, в которых была мрачная насмешка, и покачал головой.
— Мне и так неплохо. Но спасибо за заботу… Гата.
Грэм едва не поперхнулся и перестал улыбаться.
Гата же неожиданно покраснела, и это привело его в еще большее смятение. Обычно Гата не краснела перед молодыми людьми.
Он подтащил к камину еще два кресла, для сестры и для себя, но Гата отказалась.
— Я посижу с вами чуть позже. Вы, наверное, голодны, а до ужина далеко, так я распоряжусь принести какой-нибудь еды и вина. Кстати! Грэм, у нас завтра будут гости. К нам каждую неделю приезжают Шорлевели. Помнишь их?
Грэм покачал головой.
— Как — не помнишь? — удивилась Гата. — А Камиллу — тоже не помнишь?..
— Какую еще, к Борону, Камиллу? — хмуро спросил Грэм.
— Неужели Камиллу не помнишь? Не может быть. Вспомни: такая высокая девушка с каштановыми локонами, зеленоглазая, лицом на лисичку похожа. Она постоянно строила тебе глазки, хотя ты неоднократно ее отшивал.
— О боги, Гата! Можно подумать, одна она строила мне глазки. Не помню я!
— Значит, еще вспомнишь. Завтра она будет у нас со своей матушкой…
— Спасибо за предупреждение. Значит, завтра я поеду в город.
— Ты что же, не хочешь с ними видеться?
— Разумеется, не хочу. Не знаю, что ты там себе вообразила, но я вовсе не желаю возобновлять прежние знакомства. И, прошу тебя, чем меньше ваших знакомых будут знать, что я здесь, тем лучше для меня, так что, пожалуйста…
Гата озадаченно посмотрела на него.
— Снова темнишь, братец. Ты что же, скрываешься от кого-то? Может, все-таки расскажешь?
— Может быть. Но не сейчас.
— Хорошо, — кивнула Гата, бросила еще один заинтересованный взгляд на Грэма, потом — на Роджера, и вышла из комнаты.
Со вздохом Грэм опустился в кресло перед камином и с силой потер глаза.
— О боги, — пробормотал он. — Снова весь этот идиотизм… Смотрины она хочет, что ли, устроить?..
— Что за Камилла? — требовательно спросила из глубин кресла Илис, которую было не слышно уже несколько минут — явление настолько необычное, что Грэм уж было подумал, что она задремала.
— Да не помню я, сказал же… — раздраженно отозвался Грэм. — Не могу же я помнить всех девиц, которые мне глазки строили?..
— А что, их было так много? — хихикнула Илис.
— Достаточно… — Грэм вдруг вспомнил Марьяну и последний разговор с ней, и скрипнул зубами. — Роджер! Завтра едем в город, слышишь?
— А я? — тут же влезла Илис.
— Ты здесь остаешься, — отрезал Роджер и поднял глаза на Грэма. Лицо у него было очень серьезное, и даже насмешливый огонь в ониксовых глазах потух. — Грэм, ты в самом деле не хочешь встречаться со своей воздыхательницей?
— Конечно, не хочу! На кой она мне сдалась? Да и я ей сейчас, я думаю, ни к чему… тем более — в таком виде.
— А ты уверен, что ты — не женоненавистник?
Невольно Грэм засмеялся.
— Уверен. Но вся эта аристократическая компания меня не интересует. Зря мы, наверное, вообще сюда приехали, нужно было в городе оставаться.
— Да нет, почему же, — запротестовала Илис. — Здесь очень мило. Во всяком случае, гораздо лучше, чем в какой-нибудь гостинице, они у меня уже в печенках сидят…
— Значит, наслаждайся, пока можешь. Завтра познакомишься еще и с этой… Камиллой, будет вокруг тебя куча высокородных дам. Если сегодня не решишь, что хватит с тебя и моей сестры…
— Ничего, я терпеливая.
Тут вернулась Гата, ведя за руку маленькую девочку лет четырех. При первом же взгляде на нее Грэм понял, что это дочка Нинели. Сходство бросалось в глаза. У девочки были темные волосы, большие голубые глаза, тонкие черты лица. Она с большим любопытством рассматривала компанию у камина, не проявляя ни малейшего страха. Илис немедленно заулыбалась ей, вызвав ответную улыбку. Роджер словно не замечал ребенка. А Грэм понятия не имел, как нужно обращаться с детьми. Единственный его опыт был с близняшками Брайана, но они все-таки были повзрослее.
— Это Катрина, — улыбнулась Гата, указывая на девочку, которая во все глаза смотрела на Илис, улыбаясь от уха до уха. — Дочка Нинели и Виктора. Ей было скучно в комнате, на улицу ее сегодня не выпускают из-за плохой погоды, и она попросила взять ее с собой. Надеюсь, возражений нет?
— Конечно, нет, — жизнерадостно сказала Илис и, наполовину высунувшись из кресла, обратилась к девочке: — Хочешь, пойдем, поиграем?
Конечно же, Катрина хотела, и немедленно утащила Илис на пол, на ковер, так что они оказались за спинами у всей остальной компании. Роджер не шелохнулся. Лицо у него стало совершенно отсутствующее и неподвижное. Гата, понаблюдав немного за азартной возней племянницы и Илис, уселась в кресло и повернулась так, чтобы видеть лицо Роджера. Грэм снова мысленно нахмурился.
Служанка принесла поднос с едой и вином; Илис немедленно стащила с него несколько яблок и вернулась на ковер, к своей новой приятельнице. Прервать игру ради трапезы ни она, ни Катрина не пожелали. Они явно были в восторге от общества друг друга.
— Милая у Нинели дочка, — заметил Грэм, крутя в руках серебряный кубок с вином. Кубок был очень знакомый, с гербом князей Соло на стенках. Грэм почувствовал, что с каждой минутой ему все тяжелее находиться в доме. Буквально все, каждая вещь, напоминала об отце, а каждое воспоминание причиняло боль. Он уже жалел, что приехал.
— Да, — согласилась Гата. — И веселая. Пока еще Нинель ее не испортила своими методами воспитания. Кстати, Грэм. Мама знает, что ты здесь. Ей рассказала Элис.
— И что?
— Не знаю, я не успела с ней поговорить. Но, как видишь, она не стремится увидеть тебя немедленно. Думаю, она решила подождать до ужина.
Грэм немного помолчал, все так же разглядывая кубок. На его стенках плясали отблески огня в камине.
— Напрасно она тянет. Лучше выяснить все сразу. Может, мне самому сходить к ней?
— Не стоит, — отозвалась Гата, поглядывая на Роджера. Тот по-прежнему смотрел в пламя, и она могла видеть его в профиль, с той стороны, где лицо не уродовал шрам. — Мама теперь отдыхает. Подожди до вечера, наберись терпения. Кстати, неплохо тебе переодеться к ужину.
