Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Хеннен Бернхард (версия книг .txt) 📗
В толпе послышались первые смешки.
— Ты еще помнишь, как звали третьего сына короля Освальда Сигурдссона?! — дрожащим стариковским голосом крикнул старый учитель.
Гисхильда закусила губу. Сколько часов она провела над зубрежкой своей родословной! Но этого предка она вспомнить не могла. Разве у Освальда было не два сына?
— Ха! — крикнул старик. — Ты действительно Гисхильда Гуннарсдоттир! Ты всегда вычеркивала маленького Вульфа Освальдсона из списка своих предков. Дюжину раз, и даже больше я напоминал тебе об этом. То, что он умер в своей колыбельке, еще до того как ему исполнился год, — еще не повод не помнить о нем.
— Тогда тебе, наверное, придется сидеть за моим столом, Рагнар, чтобы ты помнил все, что я забываю. Судя по твоему виду, ты давно не ел жаркого. Неужели последние зубы покинули тебя?
Старик широко открыл рот.
— У меня осталось еще семь. Вполне прилично для человека моего возраста. И уверяю тебя, Гисхильда, кусать я могу еще не хуже лисы, которая утащила гусенка. Мои знания сегодня не ценятся. За королевским столом сидят льстецы твоей матери. Хорошо откормленные ярлы, которые предпочитают давать добрые советы, чем сражаться на полях Друсны. Этих застольных вояк слишком много в пиршественном зале замка, с тех пор как твой отец отправился искать тебя. Где ты была все эти годы, Гисхильда? И где твой отец?
Гисхильда сознавала, что сейчас она не может ответить на эти вопросы. Не здесь. Слишком рано. И нужно было срочно обыграть вопросы, потому что она уже чувствовала на себе буравившие ее взгляды близстоящих людей.
— Истории королевских семей обсуждают в королевских покоях, — слегка запнувшись, произнесла она. Эмерелль пыталась подготовить ее к подобным ситуациям. Много часов она говорила с Гисхильдой о том, что значит быть правительницей. И у девушки возникло чувство, что слова эти были произнесены не непосредственно ею. — Ты должен знать это, Рагнар. Ты ведь так долго изучал историю.
— Да, принцесса. Извини, пожалуйста, госпожа. — Он торопливо закивал, и Гисхильде было больно видеть своего старого учителя таким подавленным.
— Ты придешь ко мне завтра, сразу после восхода солнца. Будешь сидеть за моим столом. Тогда и расскажешь о льстецах.
У нее возникло такое чувство, словно годы разом стерло с лица Рагнара. Его кожа засияла, когда он улыбнулся. Морщинки вокруг глаз стали глубже. Он казался счастливым.
— Я буду, госпожа. Сразу же после восхода солнца.
Люди обступили ее. Многие хотели прикоснуться к принцессе. Кто-то принес наполненный медом рог. Она подняла его высоко над головой.
— Я дома! Наконец-то! — громким голосом крикнула она, и ответом ей было ликование.
Пропасть исчезла. Она была окружена толпой и все смотрели на нее.
Гисхильда была счастлива. И в то же время впервые ощутила бремя, о котором говорила Эмерелль. Там, в Альвенмарке, она поняла это не до конца… И удивлялась тому, что королева постоянно заводила об этом разговор. Теперь было ясно, что имела в виду королева Других… Желание не разочаровать всех этих людей, и в то же время — сознание того, что это в принципе невозможно. Знание, отнявшее тепло и радость этого момента триумфа.
Хотя от городских ворот до королевского замка было всего несколько шагов, для того, чтобы пройти этот путь, Гисхильде понадобилось гораздо больше времени, чем на путь от Январского утеса до Фирнстайна. Купание в толпе было утомительным, словно битва. Даже во дворе замка ее тут же обступили снова. Здесь собралось столько лиц, окружавших ее с детства. Хорошо быть дома. Но теперь ей предстояла самая трудная часть возвращения домой. Ярлы должны были сразу понять, что ее намерения серьезны.
Два тролля распахнули массивные створки дверей, ведущих в пиршественный зал. В воздухе висел дым. Тлеющие в жаровнях угли отбрасывали красноватые отсветы на обитые листовым золотом колонны. В зале собралось порядка шестидесяти мужчин. Здесь никто не ликовал. Все эти новые ярлы были ей незнакомы.
Олловейн держался по левую руку от нее. По правую шла Юливее. Полсотни эльфийских рыцарей следовали за ней, звеня доспехами. Гисхильда обратила внимание на человека с красным лицом пьяницы, стоявшего в центре благородных. Это не препятствие, вообще никто! Рядом с ним держался красивый светловолосый парень. Единственный из всех, кто улыбался. Гисхильда сконцентрировалась на пьянице. Она пошла прямо к нему. Плащ она отбросила за спину. Доспех сверкал красным золотом в отсветах жаровен.
Сначала ярл смотрел на нее угрюмо. Потом в его взгляде появился вопрос, когда он понял, что девушка не собиралась останавливаться. Наконец он отпрянул, при этом едва не упав.
Подобно тому, как топор проходит через трухлявый щит, так и она во главе эльфов прошла сквозь стену ярлов. Благородные торопились убраться с пути Гисхильды и ее свиты. Один даже наступил на жаровню и, ругаясь, похромал прочь.
В зале воняло медом и вином. На столах были видны остатки праздничных блюд. Достойные мужи королевства не бедствовали.
Гисхильда устремилась к деревянному сидению, трону ее отца, стоявшему в конце зала на возвышении из тяжелых дубовых досок. На простом стуле с высокой спинкой лежали волчьи шкуры. Грубые ножки должны были повторять когти орла, но амбиции столяра, создавшего этот предмет мебели, однозначно были выше его возможностей.
Олловейн снял с ее плеч накидку. Юливее расстегнула ей пояс и приняла рапиру и кинжал. В полном обмундировании Гисхильда опустилась на трон. Положив ногу на ногу, она пыталась делать вид, будто это совершенно естественно, что она сидит на троне, принадлежавшем раньше ее отцу.
Ярлы смотрели на нее снизу вверх. В этом и был смысл приподнятого трона. Окруженная эльфами и троллями, в доспехе, который не могла создать человеческая рука, она хотела изобразить власть. И точно — многие мужчины казались неуверенными, даже испуганными. Только краснолицый был преисполнен решимости восстановить свою честь. Он выступил вперед.
— Это место Гуннара Дуборукого. Отойди от этого трона, женщина! Он тебе не принадлежит.
— Мой отец мертв, — бесцветным голосом сказала она.
Это были слова, которых она опасалась сильнее всего. Сейчас она не имела права на слабость, как бы больно ни было ей самой признавать эту правду. Юливее, бывшая рядом с ним в момент смерти, рассказывала о его последних мгновениях. Ее отец, которого она всегда считала непобедимым, умер, когда последовал за ней, чтобы спасти.
Краснолицый рассмеялся.
— Думаешь, можешь просто так прийти, начать рассказывать сказки и мы поверим? Кто ты такая, женщина?
— Кто ты такой, что не узнаешь Гисхильду Гуннарсдоттир, которая вернулась, чтобы занять принадлежащий ей по праву трон предков? — было примитивно отвечать вопросом на вопрос, но, похоже, это сработало.
Ярл уставился на нее, словно утратив дар речи. Очевидно, он столько мнил о себе, что ему казалось невообразимым, что его могут не знать.
— Я Гутрум, ярл Альдарвика.
— Скажи мне, где моя мать, Гутрум?
Ярл посмотрел на нее блестящими от ярости глазами.
— Откуда мне знать, где та шлюха, из чрева которой ты выползла на свет? Я тебя не знаю!
Сигурд подошел к ярлу сзади, схватил его за плечи и хотел увести, но Гисхильда скупым жестом остановила капитана мандридов.
— Ты не будешь делать мою работу, Сигурд. Где королева, Гутрум?
— Королева Роксанна находится в своем охотничьем домике в горах.
— Сигурд, пошли гонца. Она должна узнать, что я здесь. И она должна вернуться в Фирнстайн еще этой ночью.
— Разве дочь ведет себя таким образом?
Гутрум повернулся к другим благородным, и Гисхильда почувствовала, как настроения собрания изменились и ярлы, очевидно, не на ее стороне.
— Разве не должна дочь прийти к матери? Кто она такая, чтобы приказывать нашей королеве?
— Разве не должна королева быть там, где правит? Где находится ее трон? Где ее дворяне жиреют на ее запасах? Если она не находится в том месте, где того велят ее обязанности, то я должна вразумить ее. Или это вы выгнали ее отсюда?
