Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Хеннен Бернхард (версия книг .txt) 📗
— Я вернусь домой. Но у меня есть одно желание. Оно может показаться тебе детским. Но мне будет легче вернуться, если ты выполнишь его…
Королева внимательно слушала ее. И когда Гисхильда закончила говорить, эльфийка показалась ей опечаленной.
— Твое желание будет исполнено. Однако потребуется много дней, чтобы выполнить эту работу. Я понимаю, почему ты хочешь этого. Но у тебя будут враги при дворе. Влиятельные враги.
Гисхильда рассмеялась.
— Нет. Мой отец поймет меня. Никто не восстанет против него. Ярлы боготворят его. Он словно герой из старых сказаний.
— Я говорила тебе, что должна сообщить о двух смертях, Гисхильда.
Восставший из пепла
И так случилось, что на тридцать пятый день после кровавой свадьбы встретились мастер ордена и маршал ордена. И с ними собрались еще дюжины достойных. Комтуры множества провинций, заслуженные рыцари и капитаны. В тот день собрались славнейшие, чтобы выбрать того, кто получит сан примарха. То было тяжелое время для ордена. Повсюду говорили о нападении эльфов на Валлонкур. И мало правды было в рассказах о битве за твердыню рыцарства. Орден Древа Праха воспользовался своим влиянием в Анискансе, чтобы вовлечь в паутину лжи даже гептархов. Никогда еще авторитет Нового Рыцарства не был так низок, как той зимой. Дети сочиняли дразнилки о гордом ордене. А если кто-то надевал плащ с Древом Крови, то мог рассчитывать на язвительность и насмешки.
Об этом нужно помнить, если желаешь понять то, что произошло. Потому что никто из великих ордена не был избран. Бремя стать последователем Леона было возложено на брата Оноре. Совет Рыцарства сделал выбор в его пользу, потому что он произнес речь, указующую путь. Тот, кто слышал его тогда, снова обретал гордость. А тогда это нужно было ордену более всего. Кто-то, кто вернет нам гордость, снова укрепит веру в наше дело. Кто же иной может стать примархом, как не тот, кто способен на это. Его видение наполнило сердца всех. Его идеи о том, как орден может снова возродиться из пепла. Умение убеждать всегда было одной из сильных сторон нашего брата Оноре. И это были не просто слова. Все, что он сказал в тот день, станет былью, и даже еще больше.
Сегодня я знаю, что в тот час Господь лишил нас своего расположения. Тем не менее задним умом все крепки. Тогда никто не мог предположить, чем все закончится. Но я забегаю наперед…
Эльфийские рыцари
Олловейн хромал. Правая нога болела нещадно. Морвенна была хорошей целительницей. Он знал, что снова будет здоров. Но кое о чем она умолчала. Она не лишала пациентов боли. Мастер меча не умел колдовать, но знал о магии. Он знал, что истинные целители разделяют боль больных и раненых, принимая ее в себя. Этого Морвенна не делала. Она была другой… Она ведь была дочерью Алатайи. Но его нога снова будет здоровой. Это самое главное! Ему повезло, что его нога еще была в петле каната, когда он упал. Иначе он рухнул бы прямо в огненную пасть башни. Обломки камня, подброшенные взрывом, угодили ему в спину. Нога вывернулась, связки перекрутились, мышцы потянуло. Но через какое-то время все это заживет.
Олловейн с горечью смотрел на свой флот. Вероятно, он никогда больше не выйдет из гавани. Паруса уже были спущены. Скоро разберут и мачты. Крепко пришвартованные суда стояли на внешнем рейде Вахан Калида. Большинство орлов улетели на север. Спустя годы они, наконец, вернутся в свои гнезда на Голове Альва. Битва состоялась. Не так, как представлял мастер меча. Он чувствовал себя обманутым Эмерелль! Лишь впоследствии эльф узнал, что она хотела найти и убить тех рыцарей ордена, которые унаследовали дар Гийома. И он был полководцем королевы! Как Эмерель могла послать его в битву, не посвятив в свои планы?
Олловейн подавил в себе голос Фальраха. Фальрах был его темной стороной. Он понимал королеву. И даже, что гораздо хуже, поощрял ее интриги и уловки. И он был частью его.
Мастер меча знал, что должен уйти. Прочь из Вахан Калида. Прочь из Альвенмарка. И в первую очередь — прочь от Эмерелль. Если он будет и дальше идти на компромиссы, он потеряет самого себя. Тогда вернется Фальрах…
— Как дела, хромоножка?
К нему по палубе шел Фенрил. Некоторые хольды, сворачивавшие такелаж, бросили работу и украдкой покосились на него. Им было любопытно посмотреть на то, как отреагирует мастер меча на такое неуважение.
Олловейн улыбнулся, приписывая такое обращение своеобразному орлиному юмору. Раньше Фенрилу никогда не пришло бы в голову обратиться к нему как к «хромоножке».
— Твои рыцари ждут тебя, мастер меча.
— Неужели кто-то еще остался? Я думал, они тоже вернулись домой, как и орлы. Мы выполнили свой долг. Эмерелль больше не нуждается в эльфийских рыцарях.
Фенрил издал странный писк.
— Знаешь, что тебе нужно? Прокатиться на орле. Тебе нужно подняться высоко в облака, чтобы твоя голова снова стала ясной, а угол зрения — широким. Запереться в каюте и заботиться о своей ноге — это плохо для твоей души и твоего сердца. Ты должен быть со своими рыцарями! Поверь нашему совету! Некоторым гораздо хуже, чем тебе. Но никто из них не прячется!
Олловейн не хотел ничего слушать.
— Эльфийские рыцари, такие, как они есть сейчас (с кобольдами и орлами, даже с цветочными феями в их рядах!), существовали только потому, что должны были выполнить королевский приказ. Теперь все изменится. Парочка останется в личной гвардии королевы. Я в их число не войду.
Фенрил внимательно посмотрел на эльфа. Это был взгляд хищной птицы. Взгляд орла, который уже в следующий миг рухнет из туч, чтобы забить зайца.
— Мы говорим сейчас только за себя! — Фенрил приложил руку к груди. — Думаешь, мы сражались и страдали ради Эмерелль? Или ради Альвенмарка? Мы делали это ради тебя. Потому что все смотрят на тебя. Твои рыцари хотят быть такими, как ты, Олловейн. И они пойдут туда же, куда и ты. Кроме, может быть, Тирану. — Он издал резкий смешок. — Он понял, что с нами он всегда будет лишь в тени твоих крыльев. Вернулся назад к своим Жнецам, в Друсну. Там он может командовать своей стаей как захочет. Мы не скучаем.
Уже довольно давно Фенрил приобрел привычку говорить о себе «мы». Это немного сбивало с толку. Олловейн никак не мог разобраться, когда князь говорит обо всех рыцарях, а когда лишь о себе. Мастер меча был рад, что Тирану ушел. Прежде чем покинуть Вахан Калид, князь пришел к Олловейну, когда тот был еще прикован к ложу, и попросил разрешения забрать своих людей с собой. Пробыл Тирану недолго. Олловейн никогда не будет любить его. Но приходилось признать, что князь Ланголлиона — хороший полководец. Без него они потеряли бы, вероятно, вдвое больше воинов.
— Я размышляю над тем, чтобы сопровождать девочку во Фьордландию. Можешь собрать всех оставшихся рыцарей здесь, на главной палубе, в сумерках? Я поговорю с ними. И буду честен с тобой. Я думал о том, чтобы уйти одному.
Фенрил одарил его сдержанной ухмылкой хищной птицы.
— Если ты уйдешь, эльфийские рыцари лишатся своего сердца. А без сердца существовать не может ничто. Но если они перестанут существовать, то мы будем свободны и сможем идти туда, куда захотим. Я бы очень удивился, если бы среди нас не оказалось эльфов, ощущающих непонятную потребность совершить длительную экскурсию во Фьордладию.
Его слова пролили бальзам на душу Олловейна, хотя он и не подал виду.
— Прежде чем ты примешь решение, ты должен узнать, почему я ухожу. Если ты не можешь уйти по той же причине, то будет лучше, если ты останешься. Я чувствую вину за то, что мы забрали Гисхильду. Вернее было бы сказать: похитили, потому что именно это и произошло. Мы разочаровали ее тогда, когда были нужны ей больше всего. А когда она наконец-то начала устраиваться в новой жизни и обрела там счастье, появились мы. Мы разрушили все, и оставили ей так же мало вариантов для выбора, как и рыцари ордена, когда украли ее из Друсны. Я ощущаю вину по отношению к ней. И хочу ее загладить. Я знаю, что во Фьордландии ее встретят не с распростертыми объятиями. Там правят ярлы, а не ее мать. Роксанна слишком слаба. Настоящая власть находится в руках благородных. И многие из них не захотят расстаться с этой властью и склонить голову перед девочкой, которая сначала еще должна доказать, что она — именно та, за кого себя выдает. А потом ей придется доказывать, что в душе она не стала приверженцем церкви Тьюреда. Гисхильде может понадобиться любая помощь, когда она вернется во Фьордландию. Не будем обманывать себя. Родины у нее больше нет. Ее не было слишком долго, и слишком много случилось с тех пор. — Он пристально посмотрел на Фенрила. — Если она допустит хотя бы одну-единственную ошибку, то народ будет видеть в ней предательницу, а не законную королеву.
