Толкователи (сборник) - Ле Гуин Урсула Кребер (читать полную версию книги .txt) 📗
Он долго не отвечал.
— В таких условиях не очень, — чуть слышно произнес Тейео. — Но там, в другой жизни…
Он смущенно замолчал.
— Короткая жизнь против длинной, — прошептала она.
— Да.
Наступило долгое молчание.
— Нет, все это только слова, — сказал он и повернулся к ней.
Они сжали друг друга в объятиях. Их тела сплелись, жадно и страстно, в слепой спешке, в порыве истосковавшихся сердец. Вместе с рычанием и стонами с их уст на разных языках срывалось имя Бога, как благодарность за минуты счастья, как гимн всепобеждающей любви. А потом они прижимались друг к другу — истощенные, липкие, потные и в то же время обновленные и возрожденные нежностью тел. О, это древнее и бесконечное открытие! Неудержимый полет в новый мир!
Тейео просыпался медленно и легко, наслаждаясь близостью ее тела. Он мог коснуться губами розового соска или руки, которая гладила его волосы, шею и плечо. Он упивался счастьем, осознавая только этот ласковый ленивый ритм и прохладу гладкой женской кожи под своей щекой.
— Я вдруг поняла, что не знаю тебя, — сказала Солли. Ее голос исходил наполовину из груди, наполовину из уст. — Мне хотелось бы услышать историю твоей жизни. — Она прижалась к его лицу губами и щекой.
— А что ты хочешь узнать?
— Все-все. Расскажи мне, кто такой Тейео.
— Какой простой вопрос. Это тот мужчина, который держит тебя в объятиях.
— О Господи! — рассмеялась она и на миг спрятала лицо в зловонном одеяле.
— О ком ты говоришь? — спросил он лениво и сонно.
Они говорили на языке Вое Део, но Солли часто использовала слова альтерранского наречия. В данном случае она употребила слово «Сеит», и поэтому Тейео спросил:
— Кто такой Сеит?
— Сеит для меня такое же божество, как Туал Милосердная или Владыка Камье. Я часто произношу это имя без должного повода. Дурная привычка, от которой мне никак не избавиться. А ты веришь в своих богов? Прости меня, Тейео! Рядом с тобой я чувствую себя глупой девчонкой. Все время сую свой длинный нос в твою душу, верно? Мы, пришельцы, как орды захватчиков, несмотря на то что кажемся такими мирными и самодовольными.
— Могу ли я выразить свою признательность уважаемой посланнице Экумены? — шутливо спросил Тейео, принимаясь гладить ее грудь.
— О да, — дрожа от страстного желания, ответила она. — Да! Да-а!
Как странно, что секс почти ничего не меняет в жизни, размышлял Тейео. Все осталось прежним, хотя их заключение начало казаться менее стеснительным и мрачным. У них появился постоянный источник наслаждений, но и он зависел от количества воды и пищи, потому что требовал сил и настроения. Тем не менее секс дал ему что-то новое, и ни одно из слов — удобство, нежность, любовь и доверие — не могло вместить в себя это емкое и интимное чувство. Оно брало начало в единстве их тел и было огромным, как космос. И в то же время оно ничего не меняло в этом мире — даже в таком крохотном и жалком, как тюремная камера. Они по-прежнему находились в заточении. Они по-прежнему голодали и изнывали от жажды. И они все больше и больше боялись своих истеричных и злых тюремщиков.
— Я должна стать настоящей леди, — говорила Солли. — Хорошей девочкой. Подскажи, как это сделать, Тейео.
— Мне не хочется, чтобы ты отказывалась от самой себя. — Увидев слезы в ее глазах, он обнял Солли и прошептал: — Оставайся гордой. Не теряй твердость духа!
— Хорошо.
Когда в камеру приходили Кергат или другие патриоты, Солли вела себя спокойно. Она отворачивалась к стене или закрывала глаза, тем самым как бы отстраняясь от разговора мужчин. Глядя на нее в такие минуты, Тейео чувствовал унижение от такой покорности, но знал, что она права.
Загремели засовы, и дверь со скрипом открылась, вырывая его из кошмара, навеянного жаждой и голодом. К ним еще никогда не приходили так рано. В поисках уюта и тепла он и Солли заснули, прижавшись друг к другу. Увидев презрительную усмешку Кергата, Тейео испугался. До сих пор пленникам удавалось скрывать свою сексуальную близость. Полусонная Солли все еще цеплялась за его шею.
В комнату вошел второй мужчина. Кергат молчал. Тейео потребовалась почти минута, чтобы узнать Батикама. Но и после этого рега остался невозмутимым. Он лишь прошептал имя макила и умолк.
— Батикам? — прохрипела Солли. — О мой Бог!
— Какой волнующий момент, — произнес Батикам бархатистым голосом.
Заметив на нем одежду гатайца, Тейео понял, что актер не был трансвеститом.
— Я не хотел смущать вас, посланница. И тем более вас, уважаемый рега. Я пришел сюда, чтобы предложить вам свою помощь. Надеюсь, вы не против?
Тейео протянул руку и достал свои грязные брюки. Солли спала в рваных кальсонах, которые ей дали тюремщики. Подвальный холод заставлял их спать в одежде.
— Вы были в посольстве, Батикам? — спросила она, надевая сандалии. — Ее голос дрожал от надежды и волнения.
— О да. Сгонял туда и обратно. Извините, что это заняло так много времени. Боюсь, я не вполне понимал серьезность вашего положения.
— Кергат помогал нам, как только мог, — сдавленным голосом сказал Тейео.
— Да-да, я вижу. Огромный риск. Но теперь вам не о чем волноваться. Если только… — Актер посмотрел Тейео в глаза. — Рега, ваша гордость позволит вам отдаться в руки Хейма? Возможно, у вас есть какие-то возражения?
— Батикам, — оборвала его Солли. — Доверяйте ему, как мне!
Тейео завязал шнурки, поднялся с топчана и сказал:
— Все мы в руках Камье всемогущего. Батикам ответил ему красивым вибрирующим смехом, который Тейео запомнил с первой встречи.
— Хорошо, я поправлюсь: не в руки Хейма, а в руки Камье всемогущего, — сказал макил и повел их из комнаты.
В «Аркамье» говорится: «Жить просто— это самое сложное в жизни».
Солли потребовала оставить ее на Уэреле и после длительного отпуска на одном из морских курортов была послана наблюдательницей в Южное Вое Део. Тейео уехал домой, так как его отец находился при смерти. После кончины отца он уволился из охраны посольства и прожил в родном имении два года, пока не скончалась его мать. За это время он и Солли виделись всего лишь несколько раз.
Похоронив мать, Тейео дал вольную всем рабам семьи, переписал на них поместье, продал на аукционе фамильные ценности и уехал в столицу. На встрече со Старой Музыкой он узнал, что Солли тоже приехала в посольство. Рега нашел ее в небольшом кабинете правительственного особняка. Она выглядела более зрелой и элегантной, хотя и немного усталой. Визит Тейео удивил ее, но она и шагу не сделала, чтобы подойти и поприветствовать его. Вместо этого Солли тихо сказала:
— Меня отправляют на Йеове. Первым послом Экумены.
Тейео стоял и молча смотрел на нее.
— Я только что беседовала с главой нашей миссии на Хейне. — Она закрыла лицо руками. — О Боже! Что я говорю?
— Прими мои поздравления, Солли, — сказал Тейео и повернулся к двери.
Она подбежала к нему, обвила руками его шею и заплакала:
— Ax, милый. Я только сейчас узнала, что твоя мать умерла. Прости меня. Я никогда. Никогда. Я думала, мы будем вместе. Что ты собираешься делать дальше? Хочешь остаться здесь?
— Я продал всю свою собственность и теперь свободен как птица, — ответил Тейео. Ему хотелось прижать Солли к груди, но он сдержался. — Думаю вернуться на службу.
— Ты продал свое имение? А я даже не видела его!
— Я тоже не видел тех мест, где ты провела свою юность.
Наступила неловкая пауза. Солли разжала руки и отошла от Тейео. Они растерянно посмотрели друг на друга.
— Ты придешь еще? — спросила она.
— Приду, — ответил Тейео.
Через несколько лет Йеове вошла в союз Экумены. Посланница-мобиль Солли Агат Терва была направлена на Терру, а позже отозвана на Хейн, где, получив ранг стайбаиля, служила в дипломатическом корпусе союза. Во всех командировках и путешествиях ее сопровождал супруг, красивый и представительный мужчина, отставной офицер уэрелианской армии. Людей, знавших их достаточно близко, всегда поражали страстная нежность, гордость и верность этой пары. Солли часто говорила, что она одна из самых счастливых женщин на свете. У нее была прекрасная работа, награды за труд и любимый муж. Да и Тейео не выглядел печальным. Конечно, он скучал по своей далекой планете, но хранил твердость духа ради благородной цели.
