Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице (СИ) - Лисочка С. (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Знаешь, — сказала она, — я много думала про мастера Квуна. Я думаю, что он вполне заслужил то, что с ним произошло, и не хочу его освобождать. И если вы с геджи не станете настаивать на его возвращении…
— Честно говоря, я бы с удовольствием попортила ему физиономию за то, что он пытался с нами сделать, — ответила я. — Эни, я думаю, тоже поучаствовал бы. Однако ради этого я не стану требовать его возвращения. Но Квуна нам все равно придется вернуть, а Пу отправить вниз, домой.
Улыбка тут же исчезла с лица ведьмы.
— Почему? — спросила она растерянно. — У тебя есть еще какие-то соображения, о которых я не знаю?
— Знаешь ты мои соображения, — ответила я. — Я не верю, что Пу сможет пересилить в себе демона. А человек, каким бы негодяем он ни был, не сможет принести в этот мир столько горя, сколько принесет такой сильный демон, как Пу. Так что между Квуном и Пу я выберу Квуна. Как меньшее зло.
— Но дадзе, ты же сама сказала, что Пу старается…
— Сказала. Но «старается» и «получится» — это не одно и то же. Увы. Я знаю, о чем говорю. Я, если ты заметила, недавно побывала на его месте. Знаешь, что такое, когда окружающая действительность лепит из тебя демона? Знаешь, как трудно удержаться, чтобы не стать им?
Ведьма посмотрела на меня с какой-то даже брезгливостью. Все верно. Она считает, что раз я недавно оказалась в шкуре демона, то и к Пу отношение у меня должно быть сочувственное. А если я ему не сочувствую, значит, я — та еще гадина.
— Но ведь ты же удержалась! И он один раз уже удержался, когда богом стал. И сейчас держится! — попробовала она вразумить меня.
Дело не в том, что я не сочувствую. Сочувствую. Может быть, больше всех сочувствую, я — существо, специально созданное, чтобы убивать. Но дело не в сочувствии.
— Мой случай другой, — покачала я головой. — Похожий, но другой.
Честно сказать, не слишком-то приятно вспоминать, что со мной в Катае сделалось. Я ведь там чуть с ума не сошла! Это очень страшно было, но страх этот я по-настоящему осознала, только когда все закончилось. Ведь я там реально кем-то другим становилась: мои мысли, мои чувства, восприятие окружающего мира, — все менялось, да так споро, что я ничего толком с этим сделать не могла. Это ведь даже не объяснишь, как такое быть может: представить легко, когда тебя заставляют что-то делать, чего ты делать не хочешь, но когда ты вдруг начинаешь желать чего-то, что ранее в принципе желать не могла, когда ты вдруг начинаешь думать так, как думать тебе совершенно несвойственно, причем и мысли, и желания — это все твое, настоящее, а вовсе не внушенное кем-то, — это невозможным кажется. Люди бесили — хотелось меч вынуть и все кровью залить, чтобы их вопли боли и ужаса не переставали у меня в ушах звучать. И, что ужаснее всего, мне то, что со мной происходило, очень даже нравилось. Нет, по первости, конечно, легкая паника была: сбежать из Катая как можно дальше хотелось, но потом-то я и думать о такой возможности забыла, все происходящее со мной мне правильным и логичным казалось. Меня — прежнюю — только Эни на плаву и держал: одного его присутствия довольно было, чтобы я не увлекалась своей новой сущностью, а хоть как-то свое поведение критично воспринимала. Я словно играла ради Эни ту Сонечку, что он прежде знал, пусть даже фальшиво и не слишком убедительно, и эта игра для Сони-демоницы, для ее бурлящей крови, стала чем-то вроде старого потрескавшегося кувшина, готового развалиться в любой момент, но, тем не менее, удерживающего внутри ядовитое смертоносное содержимое. Пока Катай из меня чудовище лепил, мой мальчик продолжал видеть во мне свою принцессу. Можно, конечно, сказать, что это Нуран Милостивец лично явился и очистил меня — и так оно и было, — но я точно знаю: если бы не Эни, очищать было бы некого.
— Я удержалась, потому что рядом был любящий меня человек, чья поддержка не дала мне пасть окончательно, — сказала я. — И потому, что воздействие на меня не было продолжительным. И то, кто знает, что стало бы со мной, задержись я в Катае на месяц? При этом я — не демон изначально, понимаешь? Уехала из Катая — и никому в голову не придет меня демоном назвать. А Пу — да, один раз он смог из демона стать богом. Но обстоятельства были иными. Тогда, давным-давно, люди плохо разбирались, кто есть демон, а кто есть бог. Они были готовы поклоняться любому, кто сильнее их. Они верили в Пу как в бога, и эта вера тогда работала на него, помогала ему меняться. Потом, когда Атай провозгласил ваших старых богов демонами, вера стала работать против Пу, и он прошел обратный путь. Потому что люди поверили, что он демон. Сейчас, когда люди стали образованнее, ему уже не выдать себя за бога. Теперь все везде знают, кто такие демоны и нигде их с богами не спутают. Хоть в Катае, хоть в Лутоме, хоть в Ицкароне, хоть в Жарандии. И это знание будет отбрасывать его в объятия подземельных, как бы он ни старался избавиться от своей демонической сути. Я не думаю, что в этот раз у него есть какие-то перспективы в этом смысле. Извини.
Лу задумчиво помешала кашу. Мои слова произвели должное впечатление, однако надежда — штука очень живучая. Даже если она пустая.
— Но сейчас-то он держится, — произнесла она. — Мне кажется, несправедливо лишать его последнего шанса, когда он так старается. Я бы предпочла подождать и понаблюдать — вдруг у него получится.
Я покачала головой.
— А если потребуется, мы можем в любую секунду заставить его изгнаться, разве нет?
— Не если, а когда, — поправила его я. — Да, можем. Ты, я или Эни. Достаточно будет приказать ему. Но проблема в том, что он может в любой момент сорваться и натворить дел. Прямо сейчас, к примеру. Через неделю. Через месяц. Через год. Люди могут погибнуть, невинные люди. Ты будешь в нужный момент рядом, чтобы остановить его? Всегда? Готова взять его на поруки? Я и Эни — точно нет.
Лу не ответила. Поднялась со своего места, прошла к берегу озерца, постояла там, сорвала прошлогоднюю желтую камышинку, покрутила ее в руке и отбросила в сторону. Я подошла к ней и обняла за плечи.
— Я понимаю, — сказала я. — Ты хочешь помочь, и не твоя вина, что обстоятельства сложились так.
Лу вздохнула.
— Да, — сказала она. — Я не виновата. Никто не виноват. Кроме Атая, будь он проклят!
Последние слова ведьма почти что прорычала. Внезапно посреди ясного неба в центр озерца ударила молния. Затем еще раз. И еще. Озерная вода забурлила и запарила, Эни выскочил из фургона, крепко сжимая в руке свой меч — что ни говори, а рефлексы у мальчишки есть, сразу видно, чей сын. Пу, шумно дыша и роняя сучья, выбежал на бережок секунд через двадцать.
— Пу? Что такое? Что случилось? — посыпались вопросы.
— Ничего не случилось, — ответила ведьма совершенно спокойным тоном. Если бы не пар, поднимавшийся от озера, и две или три щуки, всплывшие вверх брюхом, я могла бы убедить себя, что та вспышка ярости, которую я только что наблюдала, мне привиделась. — Просто вас иначе на ужин не дозовешься. Садитесь, сейчас накладывать буду.
И уже добавила до меня, снизив голос почти до шепота:
— Спасибо, дадзе. Но я все-таки подожду и понаблюдаю. Хорошо?
В ответ я пожала плечами: кто я такая, чтобы мешать человеку быть человеком?
6
Фургон и лошадь мы оставили там же — возле озерца. Выспались, позавтракали и отправились в путь.
— Не разбредаемся, идем за мною, — сказал Эни. — Лучше всего — прямо по моим следам.
Так и пошли. Сначала Эни, потом Пу, взгромоздивший на себя тяжеленный мешок с трехдневным запасом пищи, воды, посудой и одеялами, за ними Лу, я — замыкающая. Так, на всякий случай, чтобы видеть всех. В особенности Пу.
Судя по всему, мы оказались гораздо севернее Мимсиса и где-то недалеко от океана. Во всяком случае, воздух тут был влажный, да и весна куда более буйной: деревья сплошь были одеты в свежую листву, молодая зеленая трава ковром покрывала землю и нигде никакого намека на снег. Пели птицы, радуясь утреннему солнцу, проникающему сквозь негустые еще кроны деревьев, где-то неподалеку пряталось в кустарнике местное некрупное зверье. Хорошо!
