Говорящий со зверями - Кощиенко Андрей Геннадьевич (читать полную версию книги .txt) 📗
— Угу!
— Хм…
*(стихи Эдуарда Асадова. Прим. автора)
— Правда?
— Что, правда?
— То, что ты сказал сейчас?
Хмм… Как-то она эмоционально… на свой счёт сказанное воспринимает… Это же просто стихи! В них речь идёт не обо мне и о ней. А об некой абстракции! Она что — не понимает? Просветить?
Я посмотрел в полное восторга и восхищения лицо Ри, потом мой взгляд задержался на её губах и неожиданно для себя, вместо того, чтобы честно сказать ей, как есть всё на самом деле, я произнёс: Ну… что-то вроде того…
И замер, от неожиданности!
— Правда? — с сияющими глазами спросила Ри и добавила, слегка наклоняясь ко мне, — Я тебе, — нравлюсь? Скажи, ты меня… Любишь?
Я несколько секунд смотрел ей в глаза, чувствуя своё внезапно заколотившееся сердце, а потом из меня внезапно "попёрло"…
*(стихи Александра Пушкина. Прим. автора)
Ри закрыла глаза и подалась вперёд, подставляя мне свои полуоткрытые губы. Секунду я колебался, затем, что-то внутри меня начало клонить мою голову к правому плечу… Ещё… ещё… Ещё! И мои губы соприкоснулись с её губами! Меня тряхнуло, словно от электрического разряда.
"Чё творим?" — где-то из затылка, бодро, поинтересовался мой внутренний голос.
"Пофигу!" — ответил я ему и запустил руки под одеяло, к Ри.
Через ещё один поцелуй, оно полетело куда-то во мрак, а Рината оказалась у меня на коленях. Так было — удобнее! Потом, я ещё, сколько-то там, целовался с ней, с каждым поцелуем сдвигаясь мозгами куда-то в сторону восхитительно — неосознанного. И в какой-то миг они — отключились окончательно, а тело решило, что поцелуев явно недостаточно.
Варги! — остатком ускользающего разума подумал я, торопливо расстёгивая пуговицы на камзоле Ри, — нужно поставить "палатку"! И "круг тишины"… …
Из темноты, на происходящее у почти погасшего костра, внимательно смотрели два зелёных кошачьих глаза. Их узкие чёрные зрачки нехорошо сузились, показывая, что кошке явно что-то не нравится…
Рядом с тёмными глазами появляются голубые. Затем, некоторое время спустя, в темноте, возникают ещё глаза — жёлтые и тёмные, таинственно поблескивающие отблесками огня костра. Жёлтые глаза насмешливо фыркают. Чёрные — плавно опускают веки и, закрывшись, пропадают во мраке. В голубых глазах — возмущение и вопрос.
Глава 32
Боги. Невмешательство
— Ну, ты ей сделала тройню? Или, сразу, — "шестёрню"?
— Отстань, Марсус! Ничего я ей не сделала!
— Почему? Ты что, с ума сошла!? Такой момент — а ты ничего не сделала!
— Ты же видишь, что она уже превращаться начала? Какой смысл делать ей детей, если у неё через несколько часов будет новое тело?
— Это что, — проблема для тебя что ли? Остановила бы, превращение. Ты богиня жизни, или кто? Не соображаешь, что ли?!!
— Не ори на меня! Не в казарме!
— Очень жаль, что не в казарме! Там бы я тебе быстро объяснил, что такое — служба!
— Не сомневаюсь! Но, увы и ах, мы — не там! Так что уж, Мираночке, своей, объясняй, что такое — служба! Понял!? А я, по-пустому, рисковать не собираюсь!
— Ах ты, пацифистка проклятая! Все вы такие, соплежуи! Все — за мир и спокойствие! А как возьмут за жопу лихие времена — враз начинаете, бегать плакаться, слезами умываясь, искать — кто бы ваш зад прикрыл!?
— За словами своими следи, — "железный лоб"!
— Курва зелёная!
— Фригидоносец! — …? Чего я там… носец?
— Башки пустой!
— Сама — дура!
— Какая чудная, по своей экспрессивности и содержательности беседа, — произнесла с чарующей улыбкой Хель, неожиданно появляясь рядом со спорщиками.
— Ой! — сказала Диная, исчезая. — @@@@! — непечатно выразился Марсус.
Огорчённо махнул рукою, и тоже, — исчез.
— Но куда же вы? — в недоумении развела руками Хель, — вы же ведь только начали!
В голосе богини смерти была слышна неприкрытая ирония.
— Ми…Знаешь… Насчет избранного… Они ничего не собирается делать! Все в ожидании — когда всё само собою рассосётся!
— Они, — кто именно?
— Диная. Такой момент был — кучу отпрысков избранному заделать! А она заявила — "не хочу рисковать!" Представляешь?
— Уу-уу, гадина… А меня ведь в спину пихала — давай, давай! Ради всех! А я, как дура, уши развесила! Поверила…
— Что делать будем?
— А что она тебе ещё сказала?
— Сказала, чтобы я тебя жизни учил… в казарме.
— Пфффффф… Даже как? Ладно! Я не знаю, что делать с избранным, но вот что сделать с этой змеёй — я обязательно придумаю! Клянусь!
Эри
Мне стыдно. Второй раз испытываю это чувство с варгами. Первый раз — был тогда, когда Дана про кошек рассказала. А второй — сейчас. Сижу — и мне стыдно-стыдно. За всё. За стоны Ри, за свою "животную страсть"… За то, что я напрочь забыл, как Дина надела на меня ошейник, и я обещал им, за это — всем отомстить. Ещё стыдно за то, что я нарушил свои жизненные принцы, по которым жил и которыми так гордился… Я оказался мерзко слаб и немощен. Не смог совладать с желаниями тела, рядом с которым оказалась симпатичная самочка. Позволил ему, этой куче мяса и костей, взять верх над моим духом! Над моим — я! Сихот, какой позор… И если со Стефанией всё случилось внезапно (я так до сих пор не понял, что же тогда произошло?), то тут, всё было неторопливо и классически. Небо, звёзды, стихи, объятья, поцелуи… Я мог ведь остановиться на любом этапе! Я же понимал, каким-то последним, разумным кусочком мозга, что происходит, и куда я двигаюсь… Точно помню, этот слабый голосок разума, шёпот которого я проигнорировал! Отмахнулся! Закрыл на него глаза! Пошёл на поводу низменных инстинктов тела. А вот теперь, мне — стыдно. Стыдно-стыдно. Я "потерял своё лицо". Потерял — перед самим собой. Да, я могу убить варг, могу убить ещё каких-нибудь свидетелей. Птиц, например. Могу выжечь в округе лес, чтобы даже деревья… Но что это изменит? Что? От себя — не убежишь! Я теперь всегда буду помнить, что я сделал и как оказался ничтожен и слаб…
— Мррр? — отвлекая меня от чёрных мыслей, вопросительно мурлыкнула Илона. Стоя на задних лапах, она, передними, упиралась в "воздушную подстилку" со спящей Ри. Рината, так же, как и остальные варги, под утро, превратилась в двухвостую кошку с рыжей шерстью. Я её — "вытянул" и по ставшей уже привычной последовательности развития событий — "отрубился" сам. А потом, проснувшись, как обычно — под вечер, увидел, что я вновь — Эриэлла! Задолбали уже эти превращения!
