Чары тьмы - Керр Катарина (книги онлайн полные .txt) 📗
Блейн кивнул. Сам Невин беспокоился гораздо больше, чем хотел показать. Хотя он мог попросить Диких найти мастера черного двеомера, сделать подобное — означает подвергнуть их большому риску. Невин мог выйти на эфирную плоскость в световом теле, но это означало риск: в таком случае ему пришлось бы вступить в открытую схватку с врагами.
Соединив все то, что ему рассказала Джилл, и что знал он сам, Невин догадался: у мастера черного двеомера с собой ученики. И Невин не знал, сколько их. Если он погибнет во время сражения на астрале, то Джилл и Родри останутся беспомощными против темных сил, которые несомненно страшно отомстят союзникам Невина.
Хотя он призвал на помощь других мастеров, ближайшему из них потребуется несколько дней, чтобы добраться до места. А к тому времени Камдель может быть уже мертв.
— Это проклятое дело подобно игре, ваша светлость, — наконец сказал Невин. — У них есть Камдель, их королевская фишка, и они пытаются снять его с доски, в то время, как мы выставляем наших людей и пытаемся спасти его. К сожалению, я не знаю, чей ход следующий — наш или их. Джилл, пойдем поговорим с глазу на глаз. Я хочу знать все детали, касающиеся тех дней, пока ты была одна. Нет необходимости утомлять этим их светлость и Родри.
Она покорно поднялась, глядя на Невина в отчаянной надежде, что ему удастся обеспечить ей безопасность. В глубине сердца он молился о том, чтобы ему это и вправду удалось.
Когда дверь за Джилл и Невином закрылась, Блейн одним глотком выпил остатки меда в своем кубке. Мгновение они с Родри смотрели друг на друга с пониманием. Им сейчас не требовались слова. Родри прекрасно знал: они оба в ужасе. Наконец Блейн вздохнул.
— Ты весь в грязи, серебряный кинжал. Давай прикажем пажам приготовить тебе ванну. А я сам еще бы выпил меда.
— Ты выпил уже достаточно.
Мгновение казалось, что Блейн готов вспылить, затем он просто пожал плечами.
— Ты прав. Давай отведем тебя в ванную.
Пока Родри купался в богато убранной комнате, которую станет делить с Джилл, Блейн сидел на краешке кровати и подавал ему мыло, словно паж. Плескаясь в деревянной ванне, Родри мечтал: если бы он мог смыть все эти разговоры о двеомере с такой же легкостью, как дорожную грязь.
— Ты думаешь, что у меня очень странный, черт побери, вкус? То есть, я хочу сказать — насчет женщин? — спросил Родри наконец.
— Ты всегда был со странностями. Но по правде говоря, Джилиан очень хорошо тебе подходит. По крайней мере, для той жизни, которую ты ведешь. У меня болит сердце, когда я вижу серебряный кинжал у тебя на поясе.
— Это лучше, чем голодать на дорогах.
— Я разговаривал с твоей почтенной матушкой, когда в последний раз был при дворе. Она просила меня поговорить с Райсом и убедить его призвать тебя назад, но он не стал слушать ни слова из того, что я пытался сказать.
— И не пытайся. Он всегда хотел избавиться от меня, и я, как олух, предоставил ему шанс.
Родри вылез из ванны и взял полотенце.
— У меня нет официального союза с Аберуином, — сказал Блейн. — Я могу предложить тебе место здесь, со мной. Ты можешь жениться на своей Джилл и стать моим конюшим. Даже если это и не понравится Райсу, то что он сделает? Он слишком далеко, чтобы начинать со мной войну.
— Спасибо, но когда я взял кинжал, то поклялся, что буду носить его с гордостью. Я могу быть ссыльным, но скорее умру, чем нарушу клятву.
Блейн вопросительно приподнял бровь.
— О, клянусь задницей свиньи, — вздохнул Родри. — Правда в том, что я думаю это будет хуже — пользоваться твоими благодеяниями и наблюдать за тем, как почетные гости ухмыляются, глядя на обесчещенного брата гвербрета Аберуина. Лучше уж долгая дорога, чем это.
Блейн протянул ему бригги.
— Я и сам чувствовал бы то же самое, — признался он. — Но я всегда рад видеть тебя здесь.
Родри ничего не сказал из опасения, что расплачется. Пока двоюродный брат одевался, Блейн достал серебряный кинжал и играл с ним, взвешивая в руке и проверяя кончик пальцем.
— Острый, — заметил он.
— Пусть это и знак моего бесчестия, но это самый лучший кинжал, который у меня когда-либо был. Будь я проклят, если знаю, как серебряных дел мастера создают этот металл, но он никогда не тускнеет.
Блейн бросил кинжал в дрова, выложенные у камина. Лезвие просвистело в воздухе и глубоко воткнулось в дерево.
— Отличное лезвие. Все знают, что вместе с серебряным кинжалом приходит позор, но я никогда не знал, что он приносит с собой двеомер.
Хотя Родри знал, что Блейн только шутит, мысль что-то потревожила в его сознании. Он задумался о обо всем, что с ним случилось. Странно. Вначале серебряный кинжал принес ему двеомер. И его первое лето на долгой дороге, в свою очередь, привело его к двеомеру.
— Что-то не так? — спросил Блейн.
— Нет.
И тем не менее Родри чувствовал, как вирд призывает его. И этот зов был подобен тихому свисту, который приносит ветер.
Хотя Саламандр несколько раз проезжал через дан Дэверри, он редко оставался там надолго. Слишком велика была конкуренция на его многолюдных улицах. В то время город представлял собой спиральный лабиринт улиц, которые полукругом окружали Лок Гверконед. В самом большом городе в королевстве проживало почти двести тысяч человек, и эти избалованные горожане требовали более изысканных развлечений, чем несколько простых трюков с шарфиками.
В открытых парках и на рыночных площадях, разбросанных по всему городу, можно было встретить гертсинов и акробатов, менестрелей из Бардека, дрессировщиков с ручными медведями и учеными свиньями, жонглеров и бардов, и все эти искусники очень старались избавить прохожих от денег.
В такой толпе никто не обратил внимание на еще одного гертсина, даже если тот порой задает вопросы о торговле опиумом.
Поскольку Саламандр пытался избежать ненужного внимания, то пошел на компромисс со своими обычными требованиями и остановился в гостинице средней руки, расположенной в старой части города на берегу реки Лух, районе, где проживали мелкие ремесленники и почтенные торговцы. В «Пшеничном снопе» останавливались те, кто развлекал народ. Здесь Саламандр мог услышать любую сплетню. Было несложно разузнать о преступлении лорда Камделя — несмотря на то, что после самой кражи прошло уже несколько недель. Город бурлил, обсуждая случившееся.
— Говорят, король отправил посыльных ко всем гвербретам в королевстве, — заметил как-то раз Элик, владелец гостиницы. — Хотел бы я знать вот что: как одному человеку удается проскользнуть мимо всех этих боевых отрядов и не угодить в расставленные на него ловушки?
— Он может быть мертв, — сказал Саламандр. — После того, как новость распространилась, его, вероятно, ищут все воры в королевстве.
— Правильно, — Элик задумался, посасывая длинный ус. — Он вполне может быть мертв.
В «Пшеничном снопе» жил один постоялец, который держался обособленно, — по той простой причине, что приехал из Бардека и почти не говорил по-дэверрийски. Темнокожему Энопо было примерно двадцать пять лет, но он не наносил на лицо узоры краской, как принято в Бардеке, что означало: его семья по какой-то причине выгнала его из дома, и он не принадлежит ни к одному из кланов.
Он путешествовал по дорогам Дэверри с велавелой, сложным бардекианским инструментом, плоским по форме. Этот музыкальный инструмент с тридцатью струнами клали на колени и играли гусином пером.
Поскольку Саламандр достаточно знал бардекианский, то он и общался с одиночкой-менестрелем, который был страшно рад услышать родной язык. В конце дня, закончив представления, они обычно встречались в таверне, чтобы сравнить свои доходы и пожаловаться на жадность людей, живущих в самом богатом городе королевства.
В этот день Саламандр очень хорошо заработал и купил им кувшин бардекианского вина. Когда артисты устроились за столом у стены, Энопо с наслаждением смаковал каждый глоток.
