Черные руки (СИ) - Бородин Стас (книга жизни TXT) 📗
Завидев меня, девушка что-то пискнула и кивнула себе под ноги, где лежали огромные туши мертвых животных. На ее перепачканном сажей лице виднелись белые дорожки. Хрианон плакала.
— Он убил двоих, прежде чем до него добрались, — сказала она, глотая слезы.
— Силища у парня была неимоверная, — Аш сразу как-то поник. — Была бы у него рогатина, а не простое копье…
Мертвый Пен лежал придавленный черной мохнатой тушей. Его лицо было спокойным и умиротворенным, а в уголках губ, казалось, таилась насмешливая улыбка.
У меня перехватило дыхание. Я взял мертвого друга за руку, и склонился над ним. Терять друзей всегда было страшно! Я к этому никогда не привыкну…
Пальцы у Пена были все еще теплые, мне даже показалось, что его рука напряглась, отвечая на мое пожатие. Надежда, затеплившаяся было, тут же растаяла.
Мой друг был мертв. Он смотрел на меня, но его глаза меня не видели, они видели уже другой мир.
— Он защищал меня как лев! — всхлипнула Хрианон. — А я, дура, только и делала, что допекала его!
— Это потому, — сказал Маш. — Что только дура не могла понять, что парень был в тебя влюблен!
У меня совсем мерзко стало на душе. О чем же Пен хотел поговорить со мной, в ту последнюю ночь, перед пожаром? О чем он думал, охраняя наш сон?
Сбросив тяжелую тушу на землю, мы вытащили тело Пенбайта из-под обломков, и смогли, наконец, рассмотреть его раны.
Чудовище, которое он пронзил копьем, и в правду смогло до него дотянуться.
Хрианон тут же стошнило, она заплакала, зажимая рот рукой.
— Хорош реветь, — строго прикрикнул на нее Маш. — Гляди, сколько народу погибло! Он-то хоть сделал это с достоинством!
Я не видел в смерти никакого достоинства. Пен лежал с раздавленной грудью, а обломки его ребер торчали сквозь доспехи.
— Умирать нужно с достоинством, — Аш похлопал меня по плечу. — С улыбкой на губах, даже если тебе страшно до усрачки! Пен нам всем показал, как умирают настоящие мужчины!
Слова Аша почему-то мне были непонятны. Он словно говорил на другом языке. Неужели это я так изменился? Неужели так изменились мои представления о жизни? Я хотел закричать, сказать им, что все это чепуха, умрешь ты с улыбкой или полным шлемом блевотины! Смерть никогда не была началом, смерть всегда была концом!
Словно в ответ на мои мысли раздался голос Браса.
— Хозяин, Оквахо с Ухчире захватили живого инсубра в плен!
Я отпустил руку верного Пена и побежал туда, где окровавленные корнвахи вязали по рукам и ногам рыжеволосого великана.
Инсубр был без сознания. Его щека страшно распухла, а на лбу вздулась огромная шишка.
— Это Оквахо его так обухом ахвата приложил! — похвастался Брас с такой гордостью, будто это он сам пленил вражеского воина. — Нужно его связать, пока не очухался, чтобы как другие пленники себе глотку не перерезал!
— Трусы, — сплюнул Маш. — Небось, пыток боятся?
— Эти ничего не боятся, — Брас кивнул на пленника, на котором сидели верхом два дюжих вождя. — Они поклоняются смерти, они почитают ее как божество. Бывало, что целые деревни сводили счеты с жизнью, наслушавшись жрецов, которые внушали им, что жизнь есть зло!
— И правильно, — одобрил Маш. — Побольше бы им таких жрецов!
Пленник заворочался и застонал.
— Давай, Брас, — я кивнул скауту. — Попробуй его разговорить.
Брас присел на корточки рядом с великаном.
— Я по-ихнему всего пару слов знаю, — сказал он. — Боюсь, что толку от меня будет немного.
Мы подошли поближе и склонились над раненным. Инсубр открыл глаза и попытался встать. Корнвахи засмеялись, наблюдая за его попытками. Пленник застыл, осмотрел нас с головы до ног и тоже засмеялся.
— Странное у них чувство юмора, — хмыкнул Маш. — Чего он радуется?
Инсубр замер на мгновение, его зубы лязгнули, а глаза расширились, как от боли. С шумом втянув воздух носом, он чем-то плюнул Брасу в лицо и вновь засмеялся, захлебываясь кровью, льющей изо рта.
Брас отшатнулся и разразился корнвахской бранью.
— Он откусил себе язык! — сказал он.
— Мы догадались, — буркнул Маш.
Пленник некоторое время лежал на земле, скалясь окровавленным ртом, потом его глаза закатились, он вытянулся во весь рост, захрипел и замер.
Смерть забрала себе еще одного, и, похоже, не последнего за сегодняшний день.
Глава 8
Лагерь мы разбили в полумиле от поля боя. Застучали молоты мастеровых, завизжали пилы хирургов, запахло полевой кухней.
Люди постепенно приходили в себя.
— У меня погибло два десятка арбалетчиков, — начал свой доклад мастер Эйрант. — Полторы сотни копейщиков, пятьдесят три мечника, сто двадцать два алебардиста, и сорок всадников. У корнвахов потери гораздо больше. Около шестисот воинов и столько же гражданских. Среди погибших вожди Согвили и Янса. Тяжело ранен вождь Аквекс, лекари считают, что он не протянет и до утра.
— Вот вам и дикари! — присвистнул Аш. — Вломили нам на славу!
— Потери самих инсубров невозможно определить, — продолжил кондотьер. — Их по большей части разнесло на куски снарядами госпожи Хрианон. Но я могу примерно предположить, сколько их участвовало в нападении.
— Тыщ двести, не меньше, — кивнул Аш. — И несколько тысяч медведей!
— Тысяч десять, — поправил его кондотьер. — И несколько сот лохматых тварей.
— Было бы их побольше, мы бы так легко не отделались, — хмыкнул Маш. — Я-то думал, что все гораздо хуже!
— А все и так, гораздо хуже, — заметил мастер Эйрант. — У нас раненных — каждый третий! Все повозки нуждаются в починке, да еще половина скота разбежалась по лесам!
— Все не так уж и плохо, — я склонился над картой, лежащей на столе. — Думаю, что инсубры теперь не скоро оправятся и дадут нам передышку.
— Мы здесь, — Маш ткнул пальцем в карту. — В трех днях пути от реки Алои.
— Нам предстоит перейти ее по мосту, — к нам присоединился Брас. — Насколько я помню, это добротное каменное сооружение. Когда мы его пересечем, до побережья останется всего четыре дня пути.
— Что докладывают разведчики?
— Всадники, которых я послал вперед, пока не вернулись, — доложил Маш. — Подождем до утра, если не вернутся, отправим еще отряд.
— Надо было мне с ними ехать, — вздохнул Аш. — У меня на душе не спокойно!
У нас у всех на душе было не спокойно. Мы все еще оставались на вражеской территории, и, не смотря на победу, расслабляться было нельзя.
— Как только лекари закончат перевязки и операции, мы двинемся дальше, — сказал мастер Эйрант. — Тем временем мастеровые починят телеги, а кочевники соберут свой скот.
— Не забывайте про похороны, — вздохнул Брас. — Сегодня в полночь!
Погребальные церемонии стали для нас теперь привычным делом, таким же обыденным как утренний туалет.
Наемники долбили кирками промерзшую землю, копая братские могилы.
Корнвахи сложили огромный погребальный костер. Они приволокли разбитые повозки, и соорудили из них прямоугольник, внутри которого на настиле из свежесрубленных веток лежали мертвые.
Здесь были воины всех двенадцати родов, погибшие в схватке. Здесь были женщины, старики и дети, которых не пощадили ни инсубры, ни их ручные твари.
Над лесом воцарилась тишина. Не голосили матери, не плакали дети. Лица у всех были суровыми и неподвижными.
Без всяких церемоний принесли тела вождей Согвили из рода Коня, и Янса из рода Бизона. Их положили на липкие от выступившей смолы бревна, рядом с простыми воинами, рядом с их женами и детьми.
Похоронный мастер зажег факел и поднял его над головой, бормоча себе под нос молитвы. Корнвахи вторили ему как один.
Над лесом полилась заунывная погребальная песня. Костер вспыхнул, и пламя поднялось до самых небес. Жар был такой, что мы со скаутами отошли от огня подальше, однако корнвахи остались на месте.
Они пели свою печальную песню, не замечая, как искры от костра падают им на одежду, а от жара трескается кожа.
