Тысяча Имен - Векслер Джанго (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Феор вынула руку из котелка. Вода должна была капать с ее пальцев, но на деле прильнула к коже, облекла ее, словно прозрачная смола. Вокруг девушки сгустились тени, дневной свет, наполнявший палатку, потускнел, преобразившись в сумерки, и в этом полумраке стало видно, что вокруг пальцев Феор пляшут и мечутся искорки света.
Не прерывая напевной монотонной речи, девушка подалась вперед и кончиком указательного пальца поочередно коснулась сомкнутых век Бобби. Винтер едва не вскрикнула. В тех местах, где влажный палец Феор прикоснулся к коже Бобби, вспыхнуло свечение, изменчивая дымка, непрерывно менявшая оттенки — от ослепительно–голубого до тошнотворно–зеленого, словно краска, которую как следует взболтали в ведре. Феор остановилась, ни на миг не переставая бормотать, вгляделась в это свечение и принялась осторожно чертить пальцем по коже.
Всюду, где она прикасалась, возникало все то же причудливое свечение. Одна за другой, линии аккуратно складывались в узор, который, начиная с глаз Бобби, покрывал ее лицо, шею, расходился по плечам. То была внешне бессмысленная, сложная и асимметричная схема, которая наносилась на кожу девушки с геометрической точностью, словно принимая в расчет контуры ее тела. Светящиеся линии становились шире, истончались, завершались и начинались снова, но ни разу не пересеклись, даже не соприкоснулись, как бы близко друг к другу ни располагала их Феор.
Хандарайка провела ладонью вдоль рук Бобби, под подбородком и над ключицей, над небольшими округлостями груди. То ли полумрак в палатке сгустился еще сильнее, то ли ярче засиял начертанный на коже узор — но все прочее отступило, поблекло. Все, кроме этих светящихся линий и голоса Феор, становившегося громче. Каждый произнесенный слог отдавался эхом, словно хандарайка держала речь с кафедры громадного собора. Даже тело Бобби словно растаяло во мраке, остался лишь узор, паутина сияния, парившая в пустоте. Снова Винтер охватило странное чувство, что во всем этом есть должный порядок, некий смысл, который взывал к ее пониманию из самого хаоса.
Наконец Феор с необычайной торжественностью повернула ладонью вверх правую руку Бобби и прижала ее к своей. Между ними вспыхнул яркий свет, и, когда Феор отняла свою руку, в ослепительном сиянии, которое охватило ладонь Бобби, померкло даже свечение прочих линий узора. Монотонный речитатив Феор взмыл до пределов громкости, звук ее голоса обрушивался на них, как волны обрушиваются на скалистый берег, и в нарастающем реве едва не потонуло единственное слово, которое распознала Винтер:
— …обв–скар–иот!
Глаза Феор вспыхнули отраженным светом начертанного ею узора. Все звуки тотчас стихли, словно кто–то развернул по всей палатке мягкий ковер, и сияние на коже Бобби полыхнуло так ярко, что стало больно смотреть. Винтер ощутила во рту привкус крови — оказывается, она прикусила губу.
А потом стало ясно, что все кончилось. Слепящий свет погас, и напевный речитатив впервые за все время стих. Мгновение Винтер казалось, что в палатке еще царит темнота, но, когда глаза освоились, она поняла, что это всего лишь обычный, приглушенный брезентом палатки дневной свет. Бобби недвижно лежала на полу, и Феор так же недвижно сидела рядом с ней. На какое–то время в палатке все замерло.
Наконец Винтер не выдержала.
— Святые, мать вашу, угодники! — взорвалась она, и собственный крик показался ей чужим. — Яйца зверя, Карис Всемогущий, в зад долбанный! Святой… — на этом запас воздуха иссяк, и к тому времени, как Винтер перевела дух, она уже отчасти взяла себя в руки. — Феор! Что это было? Получилось у тебя или нет? Получилось?
Девушка не отвечала. Винтер на четвереньках подползла к ней:
— Феор!
Она осторожно тронула хандарайку за плечо. Феор повалилась набок, мягко и безжизненно, перекатилась через поврежденную руку и застыла на полу, распластавшись, точно брошенная ребенком кукла.
Винтер оттащила Феор к ее койке и уложила, стараясь не задеть сломанную руку. Глаза девушки были плотно закрыты, а дыхание настолько слабо, что Винтер пришлось нагнуться к самому ее лицу, дабы убедиться, что она все еще дышит.
Что касается Бобби, Винтер не могла определить, изменилось ли как–то ее состояние. Она попыталась заглянуть под повязку, но там собралось столько крови, что почти ничего нельзя было разглядеть, а на более подробное обследование девушка не решилась. По крайней мере, лицо капрала уже не было так искажено болью, и дыхание как будто стало ровнее. Винтер укрыла ее одеялом до подбородка и замерла, охваченная тревогой.
Ей вдруг показалось, что в палатке стало невыносимо душно. Бросив быстрый взгляд на спящих, она выскользнула наружу. И с изумлением обнаружила, что у входа в палатку навытяжку, точно часовой, стоит Фолсом. Он угрюмо откозырял и вопросительно взглянул на Винтер. Она вздохнула.
— Я не знаю, — сказала она чистую правду. — Графф говорит, что… что Бобби не выкарабкается. — У Винтер едва не вырвалось «она». — Я надеюсь, что у него хватит упрямства выжить. Мы сделали все, что могли.
Фолсом кивнул. И, откашлявшись, протянул Винтер сложенный листок бумаги. Девушка с любопытством взяла его, развернула — и лишь тогда вспомнила поручение, которое дала Фолсому, чтобы выставить его из палатки. На листке размашистым ровным почерком был начертан список имен, в основном Винтер незнакомых. Возле каждого имени стояла пометка: «убит», «пропал без вести» или «ранен». Последняя сопровождалась припиской — оправится от раны или нет. Винтер вновь сложила листок и заметила, что список продолжается с обратной стороны.
— Спасибо, капрал, — произнесла она. — Ты можешь идти. Отдыхай.
Фолсом опять кивнул и вперевалку пошел прочь. Винтер огляделась, ища, на что бы присесть, обнаружила пустой ящик из–под галет и подтащила его к входу в палатку. Она и сама предпочла бы поспать, но была чересчур взвинчена, обеспокоена и перевозбуждена, и завтра это могло аукнуться неприятными последствиями. Кроме того, день еще был в самом разгаре.
Сознание Винтер упорно возвращалось к тому, свидетелем чего она стала в палатке, но мысли только скользили по поверхности этого события, отскакивая, точно камушки от глади промерзшего насквозь озера. Закрывая глаза, она до сих пор видела эти голубовато–зеленые огненные линии, парившие в темноте, словно части непостижимо сложной схемы. Казалось почти противоестественным, что после такого зрелища можно просто выйти на солнечный свет и увидеть лагерь, как ни в чем не бывало раскинувшийся вокруг: стойки с оружием, ящики галет, услышать громкие голоса и отдаленное ржание коней. Винтер удивилась бы гораздо меньше, если бы, выйдя из палатки, оказалась в сказочном королевстве, среди драконов и говорящих животных.
Феор… Разум Винтер содрогнулся, трусливо отступая перед этим именем, но она одернула себя. Феор — настоящая колдунья, наатем, или как там еще это можно назвать. Не то чтобы девушка вовсе не верила в колдовство. В Писании часто порицались злодейства, творимые колдунами, и нечестивое якшанье с демонами. Черные священники — один из орденов Истинной церкви — некогда целиком посвятили себя тому, чтобы изничтожать с корнем любые проявления магии. Правда, было это сто с лишним лет тому назад. И тем не менее все знали, что магия где–то существует.
В том–то и соль, что где–то, а не здесь и сейчас. Колдуны и демоны обитают в каких–нибудь дальних странах. Или же в седой древности, где им самое место, вкупе со святыми и рыцарями в сияющих доспехах.
С другой стороны, возможно, для большинства людей Хандар и есть эта самая дальняя страна. Многие ворданаи ничуть не удивились бы, узнав, что в такой запредельной дали существует колдовство, так почему же она, оказавшись здесь, должна удивляться, что столкнулась с ним наяву?
В голову Винтер пришла еще одна мысль: по глубокому убеждению церкви, то, что произошло в палатке, есть не что иное, как дело рук демона, нечистого порождения чернейших бездн преисподней. Феор сама говорила, что ее замысел — ересь, хотя, вероятно, судила об этом с другой точки зрения. Винтер никогда не была особенно набожна, однако годы, проведенные под опекой миссис Уилмор, давали о себе знать, и при мысли о ереси ей становилось не по себе. Она с досадой отогнала это чувство.
