Злое счастье - Астахова Людмила Викторовна (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗

– Родительская любовь – любопытная штука, Кай. Она эгоистична и требовательна. И нет-нет, а припомнятся под горячую руку да в запале ссоры все грешки чада, начиная от пригоршкового возраста и заканчивая вчерашним неласковым словом. Дитя уж само внуков нянчит, а для тебя оно остается несмышленышем и писклявым комочком плоти. Твоей плоти и крови! Вот и Финигас бесился, когда понял, что Мэю не нужно ноги переставлять, что у того и ум свой, и соображения, а, упаси Лойс, ума с талантом поболе, чем у родителя.

Кай внимал молча, никак не показывая своей заинтересованности в повествовании.

– А чего ж мой папаша взъелся? – с тоской спросил он еле слышным шепотом. – Едва ли не байстрюком обозвал.

– Он ведь на тебя столько надежд возлагал, – снисходительно пояснил ведун. – Думал, станешь его наследником в земледельческой работе, гордостью фермерского рода, а в старости – надеждой и опорой. На брата твоего, уж прости, он точно в этом деле кое-чего положил. И тут такая неприятность вышла – сын магом оказался. Ошибочка в планах и устремлениях, верно?

– Так я ж не виноват! – отчаянно пискнул паренек.

– Так и Мэй не виноват. Никто не виноват. Но кто ж признается?

– Я не хотел быть магом. Я хотел, как папаша… Я бы и сейчас… вернулся бы…

Эр’ирринский колдун грустно-прегрустно улыбнулся. Где-то он уже слышал что-то похожее. Где тот мальчик – сын простого хлебопека, который это сказал? Который никуда не собирался уезжать из маленького приморского городка, похожего на узорную шкатулочку, как все города Тир-Луниэна. Он не хотел колдовать, не хотел варить вонючих декоктов, не хотел дышать книжной пылью, а мечтал просыпаться задолго до рассвета, растапливать печь, месить загодя поставленное тесто, с легкостью тягая огромные тяжелые поддоны со свежей выпечкой, усталый, потный, но счастливый. А в праздники, распродав товар, ходить с детьми на пустынный пляж – купаться и собирать морских звезд. Разве тот мальчик хотел слишком многого?

– Забудь о плуге и посевах. Кто вкусил от могущества Силы, тот никогда не сможет вернуться. Не дадут. Да и сам не захочет, – молвил печально Гвифин. – Жизнь – не колокол. Качнул его вправо, а он потом снова влево пойдет. Из таких путешествий не возвращаются…

Ведун удивительным образом умудрялся одновременно пребывать разумом и в далеком прошлом и возле котла с варевом. Он моментально отметил, что вонь достигла апогея, и сразу же швырнул в котел ложку белого кристаллического порошка. Тот произвел самое благоприятное воздействие на нюх магов, убив весь запах сразу и на корню.

– Ну вот и готово! – радостно возвестил он, любуясь ядовито-желтым цветом отравы. – Теперь упарим все втрое, и будет нашим лучникам отличная подмога. Иди скажи лорду Мэю, чтоб не волновался.

Кай больше не стал противиться, безропотно отправился выполнять поручение. Мэя он любил и почти боготворил. Юнца не смущало, что его идеал грязен, измучен, небрит и за десять шагов от него шибает потом. Было бы странно, если бы розами, воду-то берегли для питья. Оно, конечно, снег можно растапливать, но то мера крайняя.

Навстречу Каю уже бежал кто-то из воинов-униэн, призывая мага к князю. На псарню. Срочно! Как говорится, на ловца и зверь…

Мэй сидел на корточках над мертвой сукой Ро. Любимица вдруг захворала, хотя князь от себя кусок отрывал, лишь бы та не голодала. Ни псари, ни Гвифин так и не смогли ничего поделать, хоть поили всякой дрянью целебной, колдовали и всяко-разно ворожили. Да только без толку. Ро исчахла за каких-то несколько дней.

– Ждала меня, – спокойно сказал Мэй, закрывая потухшие глаза псины.

Кай не удивился. Ро просто не могла умереть, не ощутив на своем лбу руку любимого, единственного и ненаглядного своего господина. Пожалуй, никто из обитателей Эр’Иррина не отказался бы от такой чести. И Кай, тоже.

– Сожги ее. Она достойна, – попросил Рыжий, с трудом отнимая пальцы от густой черной шерсти.

Юный нэсс только кивнул в ответ. Думал, князь будет плакать. У самого слезы наворачивались. Но глаза Мэя оказались столь же сухи, как его голос. Шелестящий и бесстрастный, словно пустынный ветер. «Неужто не жалко животину? Но, видно, сердце доброго князя окончательно спеклось в пламени битв. А еще говорят, будто он любит прекрасную далаттскую деву. Врут! Разве такой может любить?»

Князь сам вынес еще теплый труп на двор, уложил на снег и отошел в сторонку. Мол, делай свое дело, я свое сделал.

Заклинание и пассы руками получались у Кая уже без всякого напряга, сами по себе. Печальная обязанность сжигать тела мертвых была возложена на него, ибо дрова тоже были на вес золота.

Вспышка белого пламени превратила Ро в легкую кучку праха.

– Спасибо, в’етт, – молвил Мэй, крепко, до боли, сжав ладонь нэсса. – Я не знал, что делать с… телом. Не за стену же выбрасывать. Она была такая отважная.

Он будто пытался оправдаться, изрядно смутив паренька откровенностью. Это ж известно – униэнские князья никому отчета не дают, кроме самого Верховного Короля, а тут перед каким-то мальчишкой-колдунишкой. Непорядок!

Мэй выглядел настолько растерянным, словно не мог поверить в смерть Ро. Так по крайней мере показалось Каю. Но не спрашивать же, так это или нет?

Краток собачий век, ох и краток. По большому счету, он лишь в несколько раз меньше, чем жизнь нэсс. Только и успеет Рыжий Мэй привыкнуть к мальчику по имени Кай, а тот уже мужчина, а там и старость Каева не за горами. Несправедливо? Может быть. Но кому больней-то будет, когда уйдет душа огненного мага прямиком к Отцу и станет тоненьким рассветным лучиком? Старики шептались, что нэсс сотворены для радостей, а унияне – для горестей. Кай глядел на высоких красивых мужчин и женщин и не верил. Чего только старые да завистливые к чужой молодости не наболтают? А теперь, когда меж униэн очутился, до конца понял странную мудрость нэсскую. Не в сроках дело. Не может тот же князь Мэйтианн оставить ничего на потом, не может переложить на правнуков ни дел, ни долгов, ни трудов. Все униэн таковы. Вот и радуйся, нэсс, ибо не узнать тебе, чем обернется в грядущем самый малый поступок, наслаждайся неведением. Разве не счастье?

Усилиями Рыжего Мэя и его соратников Эр’Иррин основательно врос корнями в скальное основание, нарастил неприступные стены, ощетинился катапультами и стал тем, чем по замыслу изначально и должен быть – костью в горле у армии Чардэйка. И если Верховный Вигил рассчитывал на силу колдовства, то и тут Рыжий умудрился его обставить. Его огненный маг сумел дать отпор даже самой Эрайо’су. [22] Вот когда Эйген пожалел, что злополучный хан’наг Соган сдох слишком быстро. Погубленная им Йагра’су могла бы по нескольку раз поднимать мертвецов и бросать их на штурм Эр’Иррина снова и снова.

Верховный Вигил шел по дороге к неприступной крепости, проложенной так, чтобы любой пришелец был повернут к замку правым боком, не прикрытым щитом. Очень неуютное положение, и только черный узкий вымпел парламентера защищал Эйгена от дружного залпа эр’ирринских лучников. Но униэн не посмеют нарушить древний закон: «Переговорщик неприкосновенен».

Подъемный мост опустился, едва только вигил и двое его сопровождающих приблизились к краю неглубокого рва.

«Н-да, подкопа тут не сделаешь, – с сожалением отметил Эйген. – Сплошная скала».

Его собственное душевное состояние, к величайшему сожалению, было далеко от твердокаменности основания Эр’Иррина. Мысли о скорой встрече с Мэем у хан’анха холодили сердце. Эйгену просто не терпелось скорее скрестить взгляды с Рыжим. И если бы не абсолютное бесчестье, которое неминуемо последует, он бы пожертвовал собой, бросившись и заколов главного врага Чардэйка. Но тогда на всех дэй’ном падет страшное проклятие. Боги очень не любят, когда смертные презирают их волю. Пророчество не абсолютно, всегда есть крошечный зазор для выбора и случая. Именно такой щелочкой хотел воспользоваться Эйген.