Дальние континенты - Гир Тильда (читать книги без сокращений TXT) 📗
— Он спрашивает, можно ли оставить наших животных на площади, и не лучше ли привязать их как следует. А тебя и меня просит войти в дом.
Иеро чуть не подавился смехом, представив как следует привязанных Лэсу и Горма. Но, сделав серьезное лицо, сказал вслух:
— Объясни ему, что они слушаются наших приказаний и будут стоять смирно. — И тут же добавил мысленно: — И вам действительно придется постоять смирно, пока мы во всем не разберемся. Лэса, будь настороже! Старайся услышать как можно больше!
— Да уж постараюсь, — мысленно буркнула иир'ова. — Поесть-то дадут? Зверей, между прочим, полагается кормить и поить!
Горм чуть не сел на мостовую — так его разобрал смех. Клуц тоже затряс головой, стараясь справиться с нахлынувшим весельем. Но вообще всем троим, похоже, понравилось, что они будут прикидываться ужасными хищниками. Это сулило немало развлечений.
Брат Лэльдо переговорил с провожатым и вместе с ним и Иеро направился к указанному дому. Трое «хищников» остались возле скульптуры. Горм тут же развалился на гладких камнях мостовой, Лэса уселась рядом с ним, прикинувшись милой киской, а Клуц остался стоять и высокомерно поглядывал по сторонам, время от времени встряхивая головой и громко фыркая. Из каждого окна, выходящего на площадь, на них таращились изумленные глаза горожан.
Провожатый первым поднялся по трем ступенькам, ведущим к широкой двустворчатой двери дома — эта дверь оказалась розового дерева, ее густо покрывала затейливая резьба, а дверной молоток изображал собой человечка с хилым тельцем и огромной головой. Судя по всему, в дверь полагалось колотить его лбом. Но стучать провожатому не пришлось — Иеро и Лэльдо не успели даже поставить ноги на первую ступеньку, как дверь открылась, и на пороге возник весьма пожилой человек маленького роста, в нарядном темно-синем костюме, с длинной седой бородой и пышными усами, выкрашенными почему-то в розовый цвет. Северяне уставились на эти удивительные усы, а старик кивнул им и сделал рукой приглашающий жест. Пальцы его смуглой морщинистой руки были унизаны тяжелыми перстнями. «Надо же, — подумал Иеро, — как они тут любят побрякушки!»
Священник и молодой эливенер вслед за провожатым вошли в дом и очутились в темноватом прохладном холле. Внутренняя отделка дома ошеломила обоих американцев. Пол довольно большого помещения был выложен белыми и красными мраморными плитами, и уж слишком, на взгляд священника, походил на шахматную доску. Ему вдруг захотелось изобразить из себя шахматного коня и начать прыгать по клеткам в строгом соответствии с правилами игры… но тут он глянул на потолок — и разинул рот.
Метрах в четырех над его головой, в пышной лепной раме — овальной, густо позолоченной, — располагалась весьма странная картина, написанная яркими, сочными красками, весьма реалистично… то есть настолько реалистично, что на мгновение священнику показалось: все эти люди и звери вот-вот рухнут прямо ему на голову… Он встряхнул головой и попытался осмыслить увиденное.
Крепкие мускулистые мужчины сражались между собой… Одеты они были в одни лишь короткие свободные штаны — кто в красные, кто в синие… стройные талии стягивали широкие золотые пояса… И еще художник изобразил двух огромных, в два раза больше людей, черно-рыжих полосатых кошек с гигантскими клыками и длинными тонкими хвостами. Мужчины рубили друг друга и зверей мечами, кололи длинными трезубцами и пиками… алая кровь хлестала из ран, заливая белый песок под ногами воинов… а вдали виднелись сидящие рядами на высоких скамьях люди — нарядные мужчины и женщины…
И тут Иеро вспомнил историю Древнего Рима, которую вкратце изучали все молодые священники в Северных Аббатствах.
— Эй… — вскрикнул он, но тут же спохватился и продолжил мысленно, на общей волне, чтобы его услышали оставшиеся на улице друзья: — Да ведь тут нарисованы гладиаторы! Похоже… похоже, нас хотят продать в рабство!
4
Это была новость что надо. Правда, никто, кроме самого Иеро, не знал, что такое рабство и что такое гладиаторы, так что священнику пришлось вкратце изложить друзьям суть проблемы, — но когда все поняли, о чем идет речь, то были ошеломлены до такой степени, что надолго потеряли дар речи.
Первой опомнилась Лэса.
— Погоди-ка, ты это всерьез? — осторожно спросила она. — Ты действительно хочешь сказать, что нас попытаются заставить убивать людей и друг друга? Зачем?
— Это такое развлечение, — мрачно передал Иеро, и тут же добавил: — Все посторонние разговоры — на потом. Сюда идут.
Из холла, где стояли в ожидании Иеро, брат Лэльдо, их провожатый и встретивший всех человек с розовыми усами, во внутренние помещения дома вели четыре роскошные двустворчатые двери, разрисованные цветами и пейзажами. Стены между дверями были закрыты резными панелями светлого дерева, и над каждой панелью висела картина в роскошной золотой раме. На одних картинах изображались фрукты и цветы, на других — пейзажи, на третьих — танцующие девушки и юноши в легких прозрачных одеждах… в общем, здесь имелось, на что посмотреть. Но тут одна из дверей распахнулась во всю ширь, и в холл один за другим важно вышли четыре старца. Их внешность оказалась столь оригинальной, что Иеро был окончательно сражен.
Все старцы были чрезвычайно малы ростом, они выглядели почти карликами по сравнению с американцами, — но при этом каждый имел пышную седую шевелюру, их длинные волнистые волосы падали на огромные воротники из сложного золотого кружева, закрывающие хилые плечи. Кудрявые бороды и роскошные усы старцев оказались выкрашенными в разные цвета — голубой, зеленый, сиреневый и бледно-малиновый. Черные бархатные блузы, перехваченные пестрыми шелковыми кушаками, были почти сплошь расшиты серебром. Из кружевных манжет выглядывали искривленные, узловатые старческие пальцы, на каждом из которых было надето по три-четыре громадных перстня (Иеро мельком подумал, что бедным дедушкам, наверное, и ложку не удержать такими перегруженными руками). Узкие черные штаны прекрасно обрисовывали короткие кривые ножки старцев. На черных замшевых башмачках красовались огромные пряжки, сверкающие бриллиантами. И при всем при этом на боку каждого старца висела тоненькая шпага в изумительной красоты строгих ножнах.
Старцы шли, едва передвигая ноги, однако это не убавляло их уверенности в себе. Их живые черные глаза внимательно оглядывали двоих американцев, и старцы были явно довольны представшим им зрелищем. И в самом деле, по сравнению с теми местными жителями, которых путники успели увидеть (пусть их и было всего полдюжины), северяне выглядели гигантами, и нетрудно было понять, что их мускулатура и в сравнение не идет с жиденькими мышцами жителей города Веллетри. Серые морщинистые щеки старейшин даже зарозовелись от удовольствия. Иеро догадывался, что старцы представляют, как вот эти здоровенные чужаки выйдут на арену и начнут колотить друг друга мечами…
Ну, это мы еще посмотрим, подумал священник. Это мы поглядим, как оно обернется. Во всяком случае, если вы и поразвлечетесь за наш счет, то немножко не так, как вам воображается, старые пердуны.
Старцы, дойдя до середины холла, остановились и переглянулись. Потом обменялись несколькими словами — едва слышно, однако Иеро, уже пришедший в полную боевую готовность, с легкостью читал их мысли:
— Да, здоровенные жеребцы… за них Рим отвалит кучу золота…
— Ну и ну… сколько лет на свете живу, таких мужиков не видел…
— Вот это да, это бойцы… римские матроны с ума сойдут, когда их увидят…
— Похоже, нам крупно повезло…
Наконец один из старейшин сказал что-то, глядя на человека, приведшего американцев, и брат Лэльдо тут же мысленно перевел его слова для Иеро и троицы, слышавшей с площади каждое слово, произнесенное на общей ментальной волне:
— Спрашивает, понимаем ли мы их язык.
Провожатый кивнул, показав рукой на брата Лэльдо. Тогда старейшина заговорил непосредственно с эливенером, и брат Лэльдо, вежливо отвечая старичку, не забывал позаботиться и о том, чтобы его друзья не оставались в неведении.
