Игра не на жизнь. Проходная пешка - Курсанина Наталия (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Мужчина выгнулся и громко застонал. Первый звук, услышанный из человеческих уст, вогнал меня в стопор. Бросило в жар, и я поняла, что значит сопереживать. Помогая игровикам, я делала то, что должна. Я злилась, мне было их жалко, но вот такого чувства сопереживания еще у меня не было.
– Держись! – закричала я мысленно, всей своей силой потянувшись к парню.
«Держись!» – рука тянется помимо моей воли, в ладони жар, пальцы нащупывают «нить» и пытаются ее ухватить. Она вырывается, бьется, не дает себя удержать. Мне почему-то очень важно ее схватить.
«Держи его!» – четкий, пришедший извне крик в моей голове и нарисованный образ огромной, высокой женщины с клубком и ножницами. Богиня? Норна?
И я, наконец, хватаю тяжелую, тонкую нить – нить жизни.
Через нее потекла от меня энергия. Чувствую, как немеют ноги. Нет, самой не удержать. Мало, моей энергии мало. Надо еще! Подсознательно протягиваю вторую руку к лесу. Дубы отозвались первыми. Не потому ли я их так люблю, что от них всегда можно получить помощь? Но только в самом крайнем случае. Иначе не помогут. Держу двумя руками – одной человека, другой – деревья. Теперь надо их соединить. Как? Если бы я знала!
«Сердцем!»
Правильно! Я сопереживаю, я сочувствую, значит, сердечная чакра работает в авральном режиме. Подтягиваю обе руки к груди. Еще немного… Резкая боль заставляет судорожно всхлипнуть и обессиленно повиснуть на ремне. Хорошо все-таки, что я подстраховалась и обвязала себя и ветку поясом. Рука чуть не выпустила нить жизни. Но не выпустила же! Теперь уже ни за что не отпущу. Чувствую, как пульсирует энергия, вливаясь и протекая через меня.
«Держись!»
Человек поднимает голову. Отлично. Значит, получилось. Я направляю энергию туда, где самые горячие участки – это раны. Мне удается остановить кровь в самых тяжелых из них. Все… дальше у меня не получается. Я могу только держать, и все. Остальное от меня не зависит.
Нить монотонно пульсирует, передавая энергию жизни из деревьев в человека. Через меня. Я держу рукой тонкий, тяжелый, как свинцовый стержень, канал. Запястье немеет, пальцы дрожат. Долго я еще смогу? Хочется верить в себя. В собственные силы. Разве что верить… потому что их нет.
Указательный палец подрагивает, будто под ним что-то дергается. Надо почувствовать… ты же можешь? Правда? Могу… это как? Тоненькая-тоненькая ниточка пытается отделиться в сторону эльфа. Я иду за ней. Между эльфом и человеком целая путаница вот таких же тоненьких, почти неосязаемых нитей. Они связаны? Эльф и человек? Любовники? В голове вспыхивает и расцветает злой обидой картина двух мужчин, стоящих над чашей с кровью. А, кровные братья! Вот так бы сразу! Тянусь к эльфу и получаю по пальцам: «Не меня! Его!»
«Заткнись!» – сердито советую я.
Сосредоточиться на вырывающейся из пальцев нити трудно. Едва успеваю подхватить за самый кончик. Есть! Теперь энергию… деревьев… деревья… какие? Образ клена. Вязкая, тянущаяся, будто мед, золотая нить кленовой энергии. Через что бы ее пропустить? Через сердце не могу – оно уже занято. Остается только… чакра воли. Солнечное сплетение. Как хлыстом по нервам! Больно!
«Отпусти!»
«Щщас!»
«Двоих не вытянешь!»
Разогнался! Веселая ярость захлестывает, хоронит все остальные чувства. Что бы я, да не удержала?! Да за кого вы меня принимаете? За слабую, сопливую девку? Думаете, я не выдержу даже сотой доли того, что пришлось терпеть вам? Мудаки! Сами смотрите не сдайтесь! А я… удержу… обещаю.
На грани смеха мысль: «Я держу эльфа! Ахре-неть!» Я – эльфа! Остроухого, убивающего детей… и я отдаю ему свою энергию, свою жизнь. Смешно. Аж плакать хочется.
Орки ушли. Оставив на поляне потухшие костры и два неподвижных тела. Как я не заметила? Последние часы я уже ничего не чувствовала, не видела, сидела, будто в трансе. Только ниточки еще натянутыми нервами бились в руках. Спорить с Богиней Жизни. Перехватить ее клубки – я, что, сделала ЭТО? Да я монстр, господа! Я крута и немерена! Можно гордиться собой. Что я и буду делать, если выживу. Рук не чувствую, ног – тоже. Голова даже не квадратная, она просто отсутствует по ощущениям. Последняя мысль: «Еще двое… в моей личной коллекции спасенных за сутки… Если кто-то еще… захочет спасения… бюро добрых услуг закрыто… я… пошла… спать…» И разум, напоследок долбанув очередным прострелом виски, отключился за ненадобностью.
10
Надо мной полушепотом переговоры. Блин, ничего не понимаю! Вспоминаются беседы с Ано по поводу того, что во многих книгах попаданцы сразу говорят со всеми без языкового барьера. Тут в соседнюю страну поедешь и то не можешь половины слов понять. Я по-польски с десятого на двадцатое понимаю, а по-турецки только на третьем месяце заговорила, хотя жила там и каждый день слышала. А тут какие-то ненормальные полиглоты – попали в чужой мир, и сразу давай все понимать и со всеми базарить. Так что придется спокойно воспринимать то, что мои спасенные говорят не по-русски.
Мужики наконец замечают мои потуги поменять положение тела. Человек лежит рядом. Спокойно так лежит и на меня смотрит. А эльф уже сидит, прислонившись к той самой многострадальной липе, из гущи ветвей которой я смотрела ночное представление.
– Извините, мужики, но я вас не понимаю, – отвечаю я на очередную тираду человека.
Они переглядываются.
– Кто ты? – опаньки, а человек-то по-русски шарит! С акцентом, будто подбирая слова, но говорит же!
Первый ответ, пришедший мне в голову: «Дура!» Но говорить это вслух?! Точно примут за ненормальную.
– Да так, мимо проходила. Вернее, ночевала спокойно, пока вы не прибыли.
Эльф что-то спрашивает на своем языке. Человек переводит:
– Ты знаешь, что ты сделала? Ты еще так можешь?
Я слушаю себя. Свой организм. На все мои потуги он отзывается глухой пустотой – ни энергий, ни деревьев я не чувствую.
– Нет, – и это правда.
Эльф кивает и опять говорит.
– Он говорит, ты выжгла себе каналы.
Что ж, выжгла так выжгла. Жалеть об этом уже поздно. Я сделала, как считала нужным. И не привыкла я оглядываться назад. Если бы я жалела обо всем, что осталось за спиной, об упущенных возможностях, об ошибках молодости – слез бы не хватило. Я просто научилась принимать все как есть.
Не отвечаю, молчу. Жду. Странный у нас разговор получается. Человек говорит с трудом. Эльф, видно, куда-то торопится и все время оглядывается по сторонам. А мне все по барабану, кроме одного. Я не могу смотреть на кровь. Во рту сухо. Меня трясет от мысли, что рядом кровь. Настоящая, живая. И я ЕЕ ХОЧУ!
Медики странные люди. Каждый раз, как я сдаю анализы, у них начинаются непонятки. Что я только не делала – и в карточке просила писать, и бумажки с анализами собирала и подкалывала, а они все не верят, что так можно жить. Сколько раз я слышала возмущенный приговор: «Девушка! Вы не жилец! У вас гемоглобин – восемьдесят!» А я что, виновата, что у них в учебниках указан минимальный порог сто десять? Могли бы уже сделать исключение и запомнить, что у меня он при всем их желании и препаратах выше восьмидесяти четырех не поднимается. Сколько раз я уже пересдавала, чтобы они от меня, в конце концов, отстали?
А вот сейчас чувствую, и моих восьмидесяти нет. Надо срочно что-то железосодержащее внутрь. Но только не в твердом виде, а то еще подумают и предложат «девять граммов в сердце». Знаем мы такие шуточки! Сами такие.
Но с моей жаждой надо что-то делать. Хоть чуть-чуть на язык, хоть немного… нет, просить не буду. Не смогу.
– Как ты себя чувствуешь?
Он про мои судороги? Я удивленно вскидываю глаза и тут же закрываю. Он весь в крови… черт! Как же мне быть?
– Все в порядке, – шепчу я, с трудом перебарывая себя.
– Посмотри на меня… – я понимаю его недоверие к моим словам.
Смотрю. Ты этого хотел, да?! Взгляд смещается на его плечи, руки, и меня скручивает. Я мелко дышу, как собака перед миской воды.
