Страдание (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей (книги регистрация онлайн txt) 📗

— Фредерико бывший конкистадор, так что он стар. У него есть проблемы с введением мохнатиков в силовые структуры?

— Об этом он не заявлял.

— Без подвластного зверя он довольно-таки слабенький для Мастера Города, — заметила я.

— Так и есть, именно поэтому изначально он владел довольно сельской территорией. Кто же знал, что людские города разрастутся настолько, что его деревушка станет частью города, да еще и такого многолюдного, что сделает его гораздо более важным Мастером.

— Если он так слаб, то я удивлена, что никто не вызвал его на дуэль еще сотню лет назад.

— Он продолжает тренироваться с мечом. А если кто-то его вызывал, то за ним оставалось право выбора способа дуэли.

— Хочешь сказать, он побеждал, потому что охрененный фехтовальщик.

— Только если соперник не член Совета, тогда, вызываемый на поединок имеет право выбора оружия. И выбор подвластного зверя в данном случае будет рассматриваться как жульничество, ведь у него его нет.

— Таким образом, его слабая сторона становилась сильной, — подытожила я.

— В какой-то мере.

— Но ты член Совета, и что это меняет?

— Ты сражалась рядом со мной, когда пришел Колебатель Земли в попытке нас уничтожить. Как член Совета он мог настоять на использовании любой силы, которой владел. Он мог использовать против нас всю землю и превратить этот чудесный город в руины.

— Колебатель Земли хотел, чтобы люди снова стали бояться вампиров. Землетрясение этому никак бы не поспособствовало, потому что никто не поверил бы, что к этому причастны вампиры.

— Твоя правда, но право так поступить за ним все равно было.

— Значит, если у вас с Фредерико состоится дуэль, то мы можем нагнать всех верживотных, да вообще все что можем и просто размазать по стенке его задницу.

— И поставить выбранного нами Мастера на его место, oui.

— Итак, мы разыгрываем добряков, и даем ему сохранить лицо.

— Oui.

— Понятно, уяснила.

— Хорошо, а теперь договори с нашим Натаниэлем. Ты бы хотела, чтобы я позвонил Фредо и передал ему, что вам нужна новая охрана?

— Я предпочла бы помочь в выборе замены.

— Тогда поскорее заканчивай разговор с нашим котенком.

— Хорошо, — сказала я. — Люблю тебя.

— Je t’aime, ma petite.

Я переключилась обратно на Натаниэля. Он сказал:

— Ты на громкой связи; я тут продолжаю сборы.

— Понимаю.

— Чего хотел Жан-Клод?

— Расскажу в самолете; прямо сейчас я должна закончить с организацией телохранителей.

— Хорошо, — сказал он.

— Люблю тебя, — сказала я.

— Я сильнее.

— А я еще сильнее.

— Тогда я вообще безгранично, — сказал он.

Думаю, все же, оба мои леопарда немного нервничали. Черт, я тоже.

Глава 5

Обычно я жуть как боюсь летать, поэтому, когда пристегнула ремень в своем просторном, мягком и удобном кресле, мне это ну ни капли не помогло. Сиденья были больше обычного, а сам самолет меньше. Я упоминала, что у меня еще и клаустрофобия? С такой комбинацией, летать — одно удовольствие. Но, как только рядом сел Мика, и взял меня за руку, я тут же позабыла о своих страхах и начала беспокоиться за него. За темными очками его лицо ничего не выражало, но по напряжению его руки я знала с чем ему сейчас приходилось бороться. Со всей этой суетой и сборами, я увидела его впервые с тех пор, как сообщила дурные вести.

— Ты в порядке? — Ляпнув это, я тут же поняла всю абсурдность вопроса, но что еще я могла сказать.

Он улыбнулся, но это была грустная, самоуничижительная улыбка, с примесью злости. Так он улыбался, когда только пришел ко мне. Это была улыбка, но настолько переполнена посторонними эмоциями, что счастьем в ней и не пахло. Меня расстроило, что она снова появилась на его лице.

Я наклонилась и обняла его, притянув к себе и позволив обнять в ответ. Ремень безопасности слегка ограничивал мои движения, поэтому ему пришлось пододвинуться ко мне, но он, казалось, не возражал. Мой подбородок скрылся за его плечом, потому что мы были с ним одного роста. Он был единственным мужчиной, с которым я когда либо встречалась, с меня ростом в сто шестьдесят сантиметров. Мы могли носить футболки друг друга и, даже, кое-какие джинсы. Он был самым низкорослым и самым изящно сложенным мужчиной в моей жизни, но сила, с которой он меня обнял, изящной совсем не была. Я знала, что под дизайнерским костюмом это тело состояло сплошь из одних мышц… Он каждую неделю занимался бегом, большей частью по улице, в любую погоду. Он называл это время для размышлений.

Уткнувшись лицом в мои волосы, Мика проговорил:

— Не знаю, как это сделать.

— Встретиться со своими родными? — спросила я.

— Да.

Продолжая обнимать его, я подняла руку, чтобы погладить густые кудри его хвостика.

— Мне так жаль, что ты возвращаешься домой при таких обстоятельствах.

Он сжал меня так крепко, что я чуть было не сказала ему — слишком туго. Он разжал руки прежде, чем я успела хоть как-то сильнее напрячься. Мика был верлеопардом, что означало — он мог раскрошить самый прочный металл в своей руке, но всегда осознавал свою силу.

— Прости, — извинился он, выпуская меня из своих объятий, и садясь обратно в кресло, откинувшись головой на спинку.

Я снова взяла его за руку и так и осталась, повернутой в его сторону.

— Все нормально, ты просто расстроен.

— Наверное, я буду расстроен на протяжении всей поездки. Как я могу увидеть их снова, Анита? Что мне делать с моим больным отцом… возможно, умирающим?

Он повернул голову, по-прежнему опираясь на спинку сиденья, и продолжил разговор на тему, которую мы почти никогда не затрагивали.

— Я не могу представить потерю родителя — то, через что ты уже прошла. Это действительно ужасные ощущения.

Я кивнула:

— Это ужасно, но мне было всего восемь, когда умерла моя мать. Ты рос с обоими родителями, пока не пошел в колледж. Я — до десяти лет только с моим отцом, а затем появилась мачеха, с которой я совершенно не ладила, и сводная сестра моего возраста, а затем у них родился общий ребенок — Джошуа. Я даже представить себе не могу, какой была бы моя жизнь, будь мама жива.

— У меня есть отчим и сводные братья.

— Ты никогда не говорил о них.

Он пожал плечами:

— Просто не был близок со второй семьей моей матери. Я остался с отцом после развода. Я любил ее, но она ушла от него. Он так и не полюбил никого больше, только ее, как будто мог любить лишь одного человека.

— Тебе было двенадцать, когда они развелись?

— Да.

Я разглядывала его лицо, пытаясь хоть что-то прочесть за солнцезащитными очками. В самолете было не так светло, но он привык носить их на людях, скрывая свои леопардовые глаза. Он утратил способность возвращать себе полную человеческую форму из-за Химеры, садистского лидера, захватившего его пард леопардов, наказывая Мику, оставляя в животной форме так долго, что его глаза уже не вернули прежний вид и никогда не вернут. Я любила его шартрезовые глаза, особенно в сочетании с его легким летним загаром. У меня была кожа германских предков по отцовской линии, всегда бледная, не поддающаяся загару.

— Ты сказал, что раньше у тебя были карие глаза, чей цвет глаз ты унаследовал?

Он улыбнулся, и на этот раз это была настоящая улыбка.

— Отца.

Улыбка была полна любви, счастья, воспоминаний, сыновней гордости тем, что у него — глаза его отца. Я знала, что Мика охотился вместе со своим отцом, как и я — со своим. Мы оба выросли на охоте и в палаточных лагерях.

— Так ты похож на своего отца?

— Он слегка повыше, но телосложение тоже. Он знал, что в детстве меня стоило отправить на гимнастику и уроки боевых искусств, а не в школьную сборную по футболу. Ему нравилось смотреть игру, но он всегда был слишком маленький, чтобы играть и знал, что ростом я пойду в него, так что он не стал заставлять меня проходить через все это разочарование, как с ним поступил его отец.