Страдание (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей (книги регистрация онлайн txt) 📗

— Я не обговаривал это, но если не предложат, тогда не выкажут нам того же уважения, которым удостаивали старый Совет.

— Ты используешь это как тест, чтобы увидеть, как поведет себя Фредерико по отношению к нам, к тебе. — Я старалась, чтобы это не прозвучало как обвинение.

— Не я инициатор этого визита, ma petite, но теперь, когда это дело решенное, да, это — тест для местного Мастера. Выясним, хорошо ли мы правим или наши законы слабы, и тем самым решим, насколько сильно хотим удержать бразды правления.

— Я предпочла бы не использовать посещение Микой умирающего отца в качестве теста на лояльность для местных вампиров.

— Не только вампиров, ma petite, и местных веров. Наш Мика разъезжает по стране, проводит переговоры с представителями различных групп животных, помогая им решать их проблемы. Он способствует улучшению отношений между простыми людьми и сообществом оборотней. Он стал публичным лицом движения и часто привлекается для разрешения споров в сотнях миль от наших земель.

— К чему ты клонишь, Жан-Клод?

— Мы уже выяснили, что причина, по которой у тебя нет еще одного короля любого другого вида животных, связанного с тобой метафизически как Мика, в том, что у тебя уже есть свой мохнатый король. И через тебя, он связан с многими животными, не только с леопардами.

— Знаю, знаю, мы привязали к себе верживотных всевозможных видов, а в метафизическом понимании Мика истинный король леопардов, способный править благодаря сверхъестественной силе, а не только при помощи силы воли и действий. Если бы у меня в постели не было верживотного — настоящего короля, то эта привязка бы не сработала, но я думала, что она задела только ликантропов Сент-Луиса. Хочешь сказать, что верживотные по всей стране попали под действие силы Мики и даже сами того не подозревая?

— Нет, я о том, что, когда он в разъездах встречает их, сила истинного короля следует за ним. Люди стремятся быть защищенными, ma petite. В Америке учат, что каждый человек должен быть героем своей собственной истории, но большинство людей не подходят для этого. Они хотят и нуждаются в том, за кем будут следовать. Если им повезет, они находят кого-то достойного, кто их поведет; а если не так удачливы… — Он позволил мысли повиснуть незаконченной.

— Мика достойный, — сказала я.

— Да, он достойный и сильный и думает обо всех группах, о глобальных проблемах.

— Не думаю, что Мика звонил и договаривался с группами веров в своем родном городе.

— Поэтому это сделал за него я.

— Тебе, вероятно, следует сказать ему, что ты сделал это.

— Я так и сделал, — ответил Жан-Клод.

— И что он на это сказал?

— Он был благодарен за помощь, и сказал, что политика была не тем, чем была занята его голова.

— Да уж, что верно, то верно, — вздохнула я.

— Но это не отменяет того факта, что этот визит является политическим, ma petite.

— Вот дерьмо, хочешь сказать, что, так как Мика не в состоянии, то уделять внимания политике должна буду я.

Он усмехнулся:

— Не совсем, но с Фредо я говорил не о твоем выборе охраны, а о возможных политических ловушках. Он сказал, что сообщит, каких охранников ты возьмешь и добавил, что раз это политический визит, их надо разнообразить. Я сказал ему, что твоя безопасность важнее политики, так что пусть примирится с твоим выбором телохранителей, кем бы они ни были.

— Знаешь, я абсолютно уверена, что ты даже не поинтересовался, кого мы отобрали.

— В выборе солдат, ma petite, я доверяю тебе безоговорочно.

— Спасибо. А я в области политики — тебе и Мике. Паршивые времена настали, раз предполагается, что в этой поездке самая ясная голова — у меня.

— Увы, — согласился он.

Вдруг мне в голову пришла мысль и я заикнулась:

— Я кормилась на Рафаэле, короле крыс и Рисе, лебедином короле. Если бы это произошло до моей встречи с Микой, могли бы они стать моими «королями» в том смысле, что сейчас Мика?

— Я в это не верю, но наверняка сказать не могу. Я знаю, что крысы и лебеди единственные группы животных, у которых один правитель на всю страну. Знаю, что ты не часто кормишь на них ardeur, но когда ты это делаешь, я чувствую энергию каждого, кто связан с их королем.

Меня передернуло, и не от счастья. Это было самое странное чувство, ощущать людей за сотни миль вдали, отдающих свою энергию их королю, а через него мне. Некоторых из лебединых или крысолюдов, я знала в лицо, хотя никогда не встречала их за пределами метафизического обмена энергией.

— Считаешь, Мика становится королем для всех?

— Я уверен, что у него есть уникальная возможность стать… Верховным правителем для многих общин ликантропов в этой стране. А так же уверен, что у него в рабочем проекте — воспользоваться моделью правления веркрыс.

— Вы с Микой говорили об этом?

— Немного.

— Не считаешь, что стоило пригласить и меня поучаствовать в разговоре?

— А как ты думаешь, что происходит, ma petite? Мика и его Коалиция призывают разрозненные по всей стране группы животных к переговорам, помогая им избежать насилия и стать более «человечными». Когда группа раз за разом обращается к одному и тому же человеку за лидерской поддержкой, что это значит, ma petite?

— Что он их лидер, либо становится им.

— Ты не видела этого потому, что не хотела видеть. Тебе ненавистна политика. Мика не вызывался быть королем, но для лидера он слишком смышленый, чтобы не видеть такой возможности.

— О'кей, я бестолочь, и доходит как до жирафа — медленно, прошу прощения.

— Может и медленно, но ты отнюдь не бестолочь, ma petite; возможно, иногда, время от времени, но не будем заострять на этом внимание.

— Отлично, так что мне делать в этом визите, поскольку Мика будет слишком взвинченный, чтобы заняться политикой?

— Сосредоточиться на Мике. Фредерико прекрасно понимает, что стоит в приоритете этого визита.

— Нам известно что-нибудь о его прошлом?

— Да, когда-то он был испанским конкистадором [2] и дворянином.

— Как правило, бывшие дворяне не особо склонны сочувствовать таким проблемам, как у Мики, — заметила я.

— Совершенно верно, ma petite, но, возможно, он нас побаивается. Если ты дворянин, то приучен быть весьма обходительным с теми, кто обладает большей властью и силой.

— Я предпочитаю неприкрытую агрессию.

— Ах, но тебе никогда не приходилось выживать при дворе; это учит смирению, ma petite.

— Смирение — не мой конек.

В ответ он засмеялся, и это был открытый, искренний смех. Не уверена, что вообще когда-либо слышала у него такой смех. Он и не думал останавливаться, поэтому я продолжила:

— Ладно, ладно, завязывай. У меня Натаниэль на второй линии.

— Сожалею, ma petite, но ты — одна из наименее когда-либо встреченных мной смиренных людей, когда дело доходит до переговоров.

— Я предпочитаю вести переговоры с позиции силы.

— Даже если у тебя ее нет, — сказал он.

— Мы сильнее, чем этот Фредерико, верно?

— Намного.

— Тогда он любезничал потому, что у него не было выбора, — констатировала я.

— Это так, ma petite, но когда увидишь его людей, пожалуйста, не заостряй на этом внимание. Пусть этот Мастер, сохранит свою и их гордость. Фредерико происходит еще из тех времен, когда вызывали на дуэли на смерть, чтобы отомстить за неуважение к своей чести. Не дай ему почувствовать, что им пренебрегли, прошу.

— Его подвластный зверь, волк? Так вот почему ты был так вежлив с местной стаей?

— Non, ma petite, он не подвластный ему зверь. Я был политичен со всеми группами животных, так как этого хотел бы Мика. Мы строим нашу структуру власти на равенстве всех сверхъестественных существ, а не только превосходства вампиров. Это новый подход, очень по-американски, очень прогрессивен. Среди младших нас одобряют, среди старших, не доверяют этому, или даже осуждают наделение ликантропов более широкими полномочиями.