Точка отправления - Цепкова Наталья (читаем книги .txt) 📗
Девушка приподнялась на локте и глянула на Спитигневу, та мирно спала, посапывая, и даже не ворочалась.
— Эх, — вздохнула Наташа и легла, натянув одеяло до шеи. Заснула девушка только под утро, и не слышала ни пение петухов, ни голоса Спитигневы. Только когда мягкая рука дотронулась до плеча, и хорошенько встряхнуло его, то открыла глаза.
Таня приехала в больницу, но отказалась от медицинской помощи. Медбрат настаивать не стал, только показал на всякий случай куда можно обратиться и быстро скрылся за распашными дверями. Там на улице подъехала еще одна скорая и было видно, как перекладывают больного на каталку.
Девушка мотнула головой. Ей все еще не верилось, что это происходит наяву и с ней. Все слишком было нереально. Этот взрыв, потом суета, потом все эти люди…Наташа.
Таня невольно вспомнила почему она оказалась в метро и из-за чего ее подруга в одной из больниц.
В коридоре, где стояла девушка, бегали медсестры из одной палаты в другую. Все попытки заговорить заканчивались молчаливым жестом рукой, мол, попозже. Но никто не выпроваживал ее на улицу, поэтому она решила дойти до регистратуры.
Коридор заканчивался небольших холлом, откуда шли две лестницы наверх. Тут же было несколько кабинетов.
— Вы что-то хотели? — окликнула Таню женщина в белом халате. За стеклом сидела женщина лет сорока. Коротко стриженные мелированные волосы, в ушах сережки — гвоздики. Лицо ее было напряженно, она явно что-то искала среди кипы бумаг и только Таня заставила ее оторваться и то ненадолго.
— Да. Я бы хотела узнать насчет поступившей сегодня…
— Сегодня у нас дурдом, если вы не видите. Приходите завтра, послезавтра, когда более или менее все успокоится.
— Но у меня подруга…она попала….сегодня в метро….
— Ах, вот оно что, — сказала женщина и поправила рукав, который она закатала до локтя. Она внимательно посмотрела на девушку, после чего добавила, — что вы хотели узнать?
— Не к вам ли она поступила.
— Знаете, тут есть списки. Во-он, висят на стене. Посмотрите. Но у нас очень много неизвестных, сами понимаете, документы не все носят.
— Да. Да, но у Наташи был при себе студенческий.
— Ну тогда если она здесь, — женщина не договорила, листая бумаги, она скорее всего нашла то что ей надо и взяв два подколотых листка, быстро вышла в заднюю дверь.
Таня осталась стоять в растерянности. Глубоко вздохнув, все же решила посмотреть списки. С замиранием сердца она пробегала глазами имена поступивших, когда рядом с собой услышала глухой звук. Это раскрылась дверь и врачи вывозили очередного пациента.
— О Господи, не может быть. Наташа! — крикнула она, чуть ли не кидаясь на девушку, которая лежала без сознания на каталке.
— Вы кто? — серьезно спросил врач. Таня могла видеть только его глаза, марлевая повязка и шапочка скрывали его лицо. Взгляд был серьезным, пронзительным и сильно смутил девушку. Запинаясь, она проговорила:
— Я…я подруга…можно мне…
— У нее серьезная операция, не мешайте нам, — сказала женщина врач, которая шла с другой стороны каталки. Кивком головы она указала на двери лифта. Третий врач нажал на красную кнопку и двери открылись. Каталка легко заехала и скрылась за закрывшимися дверями.
— Вы можете подождать, вон там.
Таня вздрогнула и обернулась на приятный мужской голос. Перед ней стоял молодой мужчина в белом халате. Он был выше ее на голову. Карие глаза смотрели сверху вниз, но ласково.
— Да. Спасибо, — отозвалась Таня, и помявшись, добавила, — вы не знаете куда повезли…
— В операционную. Здесь ее подготавливали и ждали, когда освободиться хоть одна. Вы сестра?
— Нет. Подруга. Но у нее в Москве кроме меня больше никого нет. Я…я даже не знаю, что делать. Она выживет?
— Трудно сказать, но будем надеяться, — губы доктора тронула улыбка.
— Спасибо.
Комната ожидания представляла собой небольшую комнату без окон с тремя креслами, одним столом, на котором лежали без всякого порядка глянцевые журналы и семью скрепленными между собой стульями. Они стояли по стене, где висел плакат о действиях во время экстремальных ситуациях.
Таня оказалась не одна. Там уже сидела пожилая пара. Как выяснилось муж с женой. Они ждали решения после операции их внучки. А мать семилетней Кати умерла в карете скорой помощи.
Через час в комнату ожидания зашла медсестра.
— Кто из вас родственники Лысовой Екатерины Васильевны?
Заплаканные светло-голубые глаза подняла пожилая женщина и вместе с тем схватила за руку мужа, ища поддержки.
— Пойдемте, с вами хочет поговорить доктор.
— Что?
— Все нормально, выбкаралась ваша Катюша, — сказала медсестра, и улыбнулась, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
За все время пока в этой комнате находилась Таня, здесь уже не осталось места, чтобы присесть. Становилось душно. Нервное напряжение росло. И когда зашел молодой доктор, то все замерли и уставились на него. Таня посмотрела ему в глаза, и тот кивком позвал ее выйти.
— Да?
— Наталья Викторовна Клюева, верно?
— Да. Она студентка художественного…
— Я вас не проверяю, — ответил доктор. Его голос действовал на девушку успокаивающе, и хотя он немного картавил, но это, напротив, придавало ему еще большего шарма, — я хотел сказать, операция прошла удачно, но…
«Но? — подумала Таня, — разве может быть какое-то но если операция прошла удачно».
— У вашей подруги сломана нога, пара пальцев, три ребра, разорвана селезенка и ушиб головного мозга.
— О Господи, это плохо? Она поправится? — переспросила Таня и совсем не заметила, что теребит рукав своего пальто.
— Переломы и синяки скоро заживут, а вот ушиб головного мозга спровоцировал кому.
— Что? Что это значит?
— Ну, — протянул доктор, тяжело вздыхая — кома это тяжелое состояние, при котором нарушается функция центральной нервной системы как руководящей и направляющей силы, и в организме начинается «разброд и шатание» — нарушается четкое взаимодействие органов и систем. При этом, естественно, на уровне организма в целом снижается способность к саморегуляции и поддержанию постоянства внутренней среды.
— Я ничего не поняла, вы же сказали, что операция прошла удачно.
— Верно. Но мозг это такая штука…не предсказуемая. Вы поймите, кома, это глубокий сон организма. Иногда кома длится несколько дней, иногда несколько месяцев, а иногда из нее так и не выходят.
— Но вы же…
— Организм, тело у нее в норме, а вот что творится у нее в голове, трудно сказать. Вряд ли вообще кто-то сможет на это ответить.
— О, Господи, она будет овощем…
— Я думаю, это не случай вашей подруги. Будем надеяться, что скоро она откроет глаза.
— Я могу ее увидеть? — спросила Таня, ошарашенная такой новостью. Девушка еле скрывала слезы и пыталась держаться, просто чтобы не обременять врачей своей истерикой.
Доктор покачал головой.
— Пожалуйста, доктор, это моя единственная подруга. Мы с ней как сестры.
Таня была готова упасть на колени, только ради того чтобы увидеть Наташу. Сейчас то что сказал доктор звучало как приговор. Она ничего не поняла, кроме того, что это очень опасно, и ее подруга может не проснуться. Таня не замечала ничего вокруг: ни того, как на нее смотрят медсестры, проходя мимо; ни народ, который минуту назад приехал на лифте также искать своих родных и близких.
— А у нее есть семья? — спросил доктор, который явно был в замешательстве. Еще молодой, он не научился абстрагироваться от человеческих эмоций.
Таня часто заморгала, от неожиданного вопроса. Для всех семья это близкие люди. У нее была семья. Не смотря на то, что папа погиб в Афгане, а мама когда узнала, что у нее рак, то сгорела за несколько месяцев и умерла, когда дочке не было и пятнадцати. Все это время ее воспитывала бабушка, которая умерла два года назад. Но Таня всегда знала, что этот пожилой человек ее всегда поддержит, поможет, если не делом, то словом. А была ли семья у Наташи? О своих родителях та упоминала лишь однажды, и то отзывалась о них не в лестной форме. А сами они никогда не приезжали, ни звонили за пять лет учебы в институте. Часто она сама говорила, что ее семьей были книги и альбом для рисования.
