Шахматная партия Дерини - Куртц Кэтрин Ирен (читаем книги txt) 📗
Морган так и не мог расшифровать те странные чувства, которые посещали его при виде портрета этого святого. Он оценил Камбера Кулди совсем недавно, когда он и Дункан боролись за то, чтобы сохранить Келсона на троне.
Тогда у него были видения. В первый раз он ощутил чье-то присутствие. У него возникло чувство, что его коснулись чьи-то руки, и чья-то энергия протекла через него. Но затем он увидел лицо — а может, он просто думал, что видел его. И все это оказалось каким-то образом связано с легендарным Дерини.
Святой Камбер. Камбер Кулди. Имя, которое громко прозвучало в истории Дерини. Камбер, который открыл в мрачные годы царствования, что могущество Дерини может быть в некоторых случаях передано человеку. Камбер, который возглавил движение за Реставрацию и снова привел людей к власти.
За это он был канонизирован, причислен к лику святых. Благодарное человечество воздало пышные почести тому, кто покончил с ненавистной диктатурой Дерини. Но память человечества коротка. Пришло время, когда люди забыли, кому они обязаны своим спасением, забыли про те мучения, что они приняли от злых Дерини: настали времена черной реакции, бурей пронесшейся по одиннадцати королевствам.
Тысячи невинных Дерини пали жертвами начавшихся гонений и приняли смерть. Считалось, что они принимали кару за все то, что делали их отцы. Когда гроза утихла, осталась только горстка Дерини. Некоторые из них скрывались в убежищах, другие получили покровительство у некоторых высокопоставленных лордов, которые еще не забыли, как все было на самом деле. Естественно, что в годы реакции первой жертвой пал и Камбер Кулди: он был вычеркнут из списков святых.
Камбер Кулди, Дефенсор Хомини. Камбер Кулди, основатель магии Дерини. Камбер Кулди, вот на кого смотрел сейчас Морган с нетерпеливым любопытством, пытаясь понять, какие же странные узы связывают его с давно умершим лордом Дерини.
Морган поднес факел поближе, стараясь различить более тонкие черты лица на грубом мозаичном изображении. Глаза смотрели прямо на него — глаза и твердый решительный подбородок: остальная часть лица скрывалась тенью монашеского капюшона.
Однако у Моргана сложилось твердое впечатление, что у Камбера светлые волосы. Он не мог сказать, откуда это у него. Возможно — отголоски бывших у него видений.
Холодок пробежал у него по спине, когда он вспомнил видения. Был ли это действительно Камбер Кулди? Или нет?
Ну, а если не святой Камбер, тогда кто же? Другой Дерини? Никто из людей не смог бы так сильно воздействовать на его мозг. А если это Дерини, то почему он не объявится и не поговорит? Ведь он знает, что должен чувствовать Морган при своих видениях. Кажется, он помогает Моргану, но почему же тайно? Наверное, это все-таки святой Камбер.
Он вздрогнул при этой мысли и перекрестился, а затем взял себя в руки. Такие размышления могут привести его бог знает куда. Он должен мыслить здраво и хладнокровно.
Внезапно он услышал какой-то шум во дворе за садом, а затем шаги бегущего по дорожке сада человека.
— Морган! Морган!
Это был голос Дерри.
Проскользнув по узкому проходу обратно, Морган вставил факел в отверстие в стене и вышел из грота на солнечный свет. Дерри тут же заметил его и побежал по газонам.
— Лорд! — кричал Дерри. Его лицо светилось от возбуждения. — Выходите во двор, посмотрите, кто здесь!
— «Рофалия» еще не в порту? — спросил Морган, направляясь к Дерри.
— Нет, сэр, — засмеялся Дерри, качая головой. — Вы сами увидите, идем!
Заинтересованный Морган, удивленно подняв брови, пошел за Дерри. На лице Дерри светилась широкая улыбка. А это означало присутствие хорошей лошади, красивой женщины или…
— Дункан! — Морган выкрикнул, прошел через садовые ворота и во дворе увидел своего кузена.
Дункан слезал со своего огромного жеребца серой масти. Черный плащ был сырой и забрызган грязью, полы дорожной сутаны обтрепаны и тоже в грязи. Дюжина воинов в королевских цветах, сопровождавшие его, тоже спрыгивали со своих лошадей. Среди них Морган узнал личного слугу Келсона молодого Ричарда Фиц Вильямса, который держал под уздцы жеребца, когда Дункан спешивался.
— Дункан! Старый проныра! — воскликнул Морган, широкими шагами пересекая мощеный булыжниками двор и раскрывая объятия навстречу кузену. — Какого дьявола ты здесь делаешь?
— Решил заехать в гости, — ответил Дункан. Его глаза светились удовольствием, когда он и Морган обнялись, радостно приветствуя друг друга. — В Ремуте стало слишком жарко, и я решил навестить любимого кузена. Уверен, что архиепископ очень рад, что избавился от меня.
— Это хорошо, что он сейчас не видит тебя, — смеясь сказал Морган, когда Дункан снял с лошади пару седельных сумок и перебросил их себе на плечо. — Ты только посмотри на себя! Весь в грязи и пахнет от тебя, как от лошади. Пойдем, ты вымоешься. Дерри, проследи, чтобы об охране Дункана тоже позаботились. А потом пришли слуг, чтобы приготовили ванну.
— Хорошо, милорд, — сказал Дерри, кланяясь и направляясь к воинам.
Морган и Дункан поднялись по ступеням и вошли в большой холл. Там царила суета: шла подготовка к сегодняшнему банкету. Толпы слуг и служанок носились взад и вперед, расставляя столы и скамьи, развешивая гобелены, снятые раньше для чистки по случаю этого события. Через холл туда и обратно бегала кухонная прислуга и повара, очевидно, уже вовсю занятые своим делом. Пажи тщательно полировали металлические части кресел, стоящих вокруг главного стола. Всей этой кутерьмой управлял сэр Роберт. Ничего не ускользало от его сиятельного взора. Когда столы были расставлены, Роберт приказал девушкам принести из кухни масло и протереть им столы, чтобы снять паутину, образовавшуюся за долгие годы. Затем он стал руководить размещением на столах роскошных канделябров из сокровищницы герцога. Справа, в холле, лорд Гамильтон, главный сенешаль замка Корот, обдумывал план размещения музыкантов, обязанных во время обеда услаждать слух гостей. В данный момент он горячо спорил с знаменитым трубадуром Гвидоном, приглашенным Морганом.
Когда подошли Морган и Дункан, маленький трубадур уже был вне себя от гнева. Он приплясывал на полу, чуть не выскакивая из своего камзола. В его глазах горела ярость. Он топнул ногой и отвернулся от Гамильтона с явным отвращением. Морган поймал его взгляд и поманил пальцем. Трубадур бросил на Гамильтона последний негодующий взгляд и подошел к Моргану. Он поклонился Дюку и сказал:
— Ваша милость! Я не желаю больше работать с этим человеком. Он туп, самодоволен и вовсе не имеет к искусству никакого отношения.
Морган постарался скрыть улыбку.
— Дункан, я имею честь представить тебе мистера Гвидона Пленнета. Это самый яркий талант при моем дворе. Должен добавить, что он самый искусный исполнитель баллад во всех Одиннадцати Королевствах — конечно, когда он не ссорится с моими слугами. Гвидон, это мой кузен по отцу, монсеньор Дункан Мак Лэйн.
— Добро пожаловать в Корот, монсеньор! — пробормотал Гвидон, игнорируя пышные похвалы и ехидство Моргана. — Его милость много и хорошо говорил о вас. Я думаю, что пребывание здесь доставит вам удовольствие.
— Благодарю, — ответил Дункан с поклоном. — В Ремуте о тебе много говорят. Утверждают, что ты лучший трубадур со времен Левиллина. Я уверен, что ты с успехом подтвердишь свою репутацию.
— Гвидон будет петь сегодня вечером, если ему разрешат самому расположить музыкантов, монсеньор. — Трубадур поклонился. — Но если лорд Гамильтон настоит на своей идиотской расстановке, то я боюсь, что мое пение ничего, кроме головной боли, не вызовет. Тогда я, конечно, принимать участие в концерте не буду.
Он величественно выпрямился и сложил руки на груди театральным жестом. Морган едва сдержался, чтобы не расхохотаться.
— Отлично, — сказал он, кашлянув, чтобы подавить улыбку. — Передай Гамильтону, что я разрешил тебе сажать музыкантов по своему усмотрению. И больше о ссорах я не желаю слышать, понятно?
— Конечно, Ваша милость!
