Клинок и лилия (СИ) - Колхитида Медея (читать книги полностью TXT) 📗
Последними покидали свои посты калеки, кормящиеся у храмов - элита среди нищей братии.
Направлялись они по тенистой улице в сторону кварталов, где за коваными заборами-решетками обитали богатые и именитые граждане Тамсина. Стороннему наблюдателю показалось бы странным видеть отбросы общества в респектабельной части города, но местные жители, казалось, совсем не замечали их, будто те были невидимками. Но именно так все и было.
Два раза в саэш все нищие второй столицы Сенсоя собирались на вече, где решались финансовые - налоги на работу, оплата рабочего места и т.д., а также правовые дела. Проходили общие голосования по вопросам, которые касались всего сообщества нищих, выбирались старшие, обсуждались размеры взяток для стражи.
Чтобы не привлекать излишнего внимания населения к себе, каждый имел при себе медный квадратик, который служил как пропуском, так и обеспечивал невидимостью на короткое время, необходимое, чтобы добраться до места сбора. Сегодня местом проведения было выбрано центральное кладбище.
На территории погоста как бы ниоткуда начали появляться нищие. Они здоровались или ругались друг с другом, в зависимости от принадлежности к клану, положению в оном, либо из личных отношений. Помаленьку количество народа увеличивалось.
Кто-то уже на облюбованной могильной плите уже успел разложить нехитрые припасы, приглашая приятелей присоединиться к трапезе. Рядом двое прокаженных отклеивали свои проказы, не видя в этом ничего предосудительного. А чего стесняться, здесь все свои!
Но вот шум понемногу стал стихать, ибо появился сам "Хозяин" или "Папа" как его любовно называли. Из сопровождавшей его "свиты" кто-то тот час поставил на могильную плиту у подножия памятника "павшим героям Тамсина", что возвышалась над другими могилами, поставил трехногий табурет, играющий роль трона.
Папа подошел к импровизированному трону и уселся на него верхом. Свита тот час разместилась поблизости. Двое с огромными опахалами на длинных рукоятях начали мерно обмахивать патрона. В ногах уселся худой юноша, открыл книгу с пустыми листами, отстегнул от пояса карабин, на котором висела небольшая склянка с чернилами, и приготовился писать.
Когда все приготовления были окончены, Хозяин кивнул головой, и тот час его помощник объявил, что собрание можно считать открытым.
В толпе нищих поднялся небольшой шум и шевеление, но никто не хотел выходить первым, пока из общей массы не вытолкнули старика, что собирал милостыню около лекарского дома. Он, покряхтывая, поклонился хозяину и протянул его помощнику связку сапек. Казначей внимательно пересчитал деньги, затем подозвал еще одного юношу со стопкой книг подмышкой. Парень поставил книги на землю, оставив в руках одну из них, открыл, пошелестел страницами и, найдя нужную, зачитал запись.
Удостоверившись, что старик полностью уплатил положенную мзду, правая рука Хозяина выдал ему разрешение на дальнейшую работу в прикормленном наделе. Более того, сам Папа поощрил подданного чашей вина, которую ему подали кто-то из свиты.
Видя, что патрон сегодня в хорошем настроении, остальные заметно оживились и один за другим потянулись к казначею. Ничего необычного на сходке не происходило, все как всегда, но всегда тяжело быть первым, и когда этот рубеж пройден, дальше все было рутиной. Платились налоги, выпрашивали отсрочку, разбирались тяжбы.
Через несколько часов Хозяин уже утомленно внимал последним просителям, юноша, что вносил записи в учетную книгу при каждой возможности, откладывал тростниковое стило и разминал затекшую руку. Слуги с опахалами обливались потом и еле шевелись.
И вот помощник отпустил последнего подданного. Папа встал с импровизированного стула и, опираясь на своего помощника, покинул пьедестал. Слуги как-то быстро собрали ящички с деньгами, учетные книги и прочее и удалились за своим патроном.
Спустя треть коанта на кладбище уже никого не осталось, кроме уже знакомой нам компании.
Постелив на одной из каменных могильных плит довольно грязный кусок ткани, они раскладывали на нем нехитрую снедь: несколько луковиц, около десятка недозрелых кислых яблок и пары соленых рыб.
Порывшись за пазухой, слепец достал початую бутылку, от которой заметно пахло спиртным. Остальные при виде этого чудного дополнения к ужину заметно оживились. Подошедший старшой положил на середину краюху хлеба, свою долю в общую трапезу.
Сначала все молча ели, раздавались лишь сопение, чавкание и бульканье "живительной влаги" из заветной бутылки.
-- Эх, если бы не сегодняшний сбор, я бы прилично обогатился. Только народ попер..., - поморщился слепец. - И кому это в голову пришло, средь бела дня созывать всех на погосте.
-- Молчи, дурак, - старшой закатил ему увесистую оплеуху и опасливо оглянулся.
-- Ты чего, здесь все свои, - ухмыльнулся сухорук.
-- Может, все, а может, нет. Языком трепать меньше надо, а лучше вообще помалкивать. Целее будешь!
Все замолчали, изредка бросая друг на друга настороженные взгляды, однако, не переставая подъедать выставленную снедь.
-- А что там дальше-то было? - прервал молчание молоденький нищий, недавно принятый в эту странную компанию.
-- Где там? - буркнул старшой, в глазах которого на миг мелькнула улыбка, но тут же исчезла, будто и не было ее вовсе.
-- Ну, ты в прошлый раз не досказал историю, - смутился юноша. - Кто это был? В маске и парике.
-- Какая разница, - равнодушно пожал плечами предводитель этой компании.
-- Интересно же.
-- И, правда, расскажи! - неожиданно подержал парня сухорук.
Старшой оглядел лица сидевших, и, заметив искренний интерес, махнул рукой:
-- Демон с вами! Только в бутылке оставьте немного, горло промочить. Слушайте...
Рано утром, едва рассвело, Суриян уже вовсю трудилась в лавке - мыла столы, насыпала свежий сухой лед, меняла воду в аквариумах. Не успела она подготовиться, как потянулись рыбаки со свежим уловом. А вместе с ними и первые слухи.
-- Ну, здравствуй, красавица, - пробасил Хиран, пожилой ловец плотиги. - Ну-ка, показывай, куда тут тебе корзину ставить?
Девушка улыбнулась рыбаку и указала на ближайший свободный стол. Мужчина легко, словно перышко, поднял огромную, в которой запросто уместились бы пару ребятишек, плетенку и поставил на указанное место. Сури откинула прикрывавшие корзину стебли крапивы и стала придирчиво осматривать улов. Огромные рыбины сверкали медной чешуей на тугом теле, крышки жабр мерно вздымались.
-- Какие красавцы, - любуясь рыбой, произнесла Сури. - Вы всегда приносите великолепные экземпляры. Погодите шуа, я сейчас отдам плату за вчерашнюю поставку, - она отошла к шкафчику, стоящему под столом и, приложив перстень узором в выемку, открыла дверцу.
Вынув мешочек, она развязала шнурок и вытащила несколько серебряных монет. Отсчитав положенную сумму, она протянула деньги рыбаку.
-- Ты не оставляла бы лучше деньги в лавке,- нахмурился тот. - Не дай предки, ограбят. Вон сегодня нашли двоих недалеко от канала. Судя по всему, их ограбили и убили.
-- Кто ж меня грабить-то будет, чай не велики деньги за продажу рыбы. Я же не купец какой или контрабандист, - отмахнулась девушка.
-- Не скажи, найдутся мерзавцы, что и от ломанной сапеки не откажутся, - покачал головой мужчина.
-- Кого там нашли мертвыми? - поинтересовалась Сури, продолжая перекладывать рыбу в воду.
Но рыбак не стал продолжать разговор, забрал освободившуюся плетенку, заработанные деньги и, попрощавшись, ушел.
Значит, о смерти контрабандистов знает не только одна. Теперь надо бы выяснить, что конкретно известно народу. Стоит прислушаться повнимательнее, может, еще что-нибудь интересное всплывет.
