Озаренный Оорсаной 1. Отрочество (СИ) - Вайт Константин (книги без сокращений .txt) 📗
На улице было хорошо: вокруг лежал свежий белый снег, и солнце, уже коснувшееся горизонта, оставляло розоватые блики на мостовой. Мы шли вдоль дороги по тщательно выметенному тротуару к местной площади, на которой располагались все заведения. Изредка, практически бесшумно, мимо нас проезжали машины. Я держал тетю под руку и вовсю наслаждался жизнью, которая дала мне второй шанс.
Площадь оказалась не такой маленькой, как я ожидал. Центральным зданием здесь была церковь богини Оорсаны. Что в переводе с какого-то древнего языка означало — «Лучезарная». Да и сама страна, в которой я оказался, называлась княжеством Оорс, что в переводе с того же языка означало — «луч света».
Тетя была расслабленной и благодушной. Она с улыбкой смотрела вокруг и изредка приветливо кивала знакомым. Мы зашли с ней в пару магазинов за продуктами, и мне даже удалось выпросить небольшую шоколадку. Она с умильным выражением лица купила мне ее и была приятно удивлена, когда я отдал ей половинку. Должен признать, шоколадка оказалась очень вкусной.
Прогулка удалась. Этот город напоминал мне Швейцарию, в которой я никогда не был, но примерно так себе и представлял. Невысокие каменные дома, мощеные заснеженные дороги, маленькие магазинчики. Правда, люди тут жили какие-то суровые. Скорее напоминали наших соотечественников. Улыбок у них на лицах почти не было. Почему — не знаю. В памяти Семи не было ответа на этот вопрос.
А вечером дома меня ждала буря. Когда я сидел на кровати, листая книгу, ко мне ворвалась тетя, потрясая толстой еженедельной газетой и грозно сверкая глазами.
— Посмотри, что ты наделал! — крикнула она мне в лицо визгливым голосом и швырнула газету на кровать рядом со мной, — посмотри, посмотри, что о тебе пишут. Эти журналисты все раскопали. Они тебя просто опозорили, и меня вместе с тобой! Как я теперь на работу пойду? Да за такую статью нас вообще могут выгнать из города!
Она грозно нависла надо мной, и я привычной сжался, ожидая оплеухи, которая последовала незамедлительно. Рука у тети была крепкая. Я неожиданно понял, что из моих глаз потекли слезы. От обиды и бессилия, от несправедливости всего происходящего. Первый порыв — схватить вещи и выбежать из дома — я сумел остановить. Все-таки я, на самом деле, уже не был тринадцатилетним подростком.
— Подожди, дай, я сам прочту, — сквозь слезы попросил я.
— Ты как был ничтожеством, так и остался им, — продолжала бушевать тетя, полностью игнорируя мои слова. — Ты позоришь память своих родителей. За что мне такое наказание?! — и она, громко хлопнув дверью, выскочила из моей комнаты.
Вытерев слезы рукавом, я схватил газету и уставился на статью.
«Травля детей в баронстве Бероорса!» — кричал заголовок. Под ним находилась моя фотография вместе с тетей. Мы стояли на крыльце больницы. Оба выглядели усталыми и осунувшимися. Поношенная одежда, изможденный вид, тоскливые взгляды — все так и кричало о нашем бедственном положении. Похоже, снимок сделали, когда мы шли к такси. Я углубился в чтение.
Удивительно, но статья была весьма любопытной и не такой ужасной, как это выглядело по словам тети. Меня выставили пострадавшей стороной. Мол, баронство у меня все отняло, и отправило учиться в школу магии специально, прекрасно зная, что я нолик. Любой читающий между строк мог понять, что мне бы там жизни не было. Репортер удивлялся, как долго я смог продержаться, и хвалил мое упорство и мужество. Знал бы он на самом деле всю ситуацию.
Автор статьи даже раскопал пару историй с моим участием в магических дуэлях, что само по себе было смешно. Нулевка — и магическая дуэль. Как результат — моя неудачная попытка самоубийства. «И только протянутая рука помощи богини Оорсаны позволила несчастному ребенку выжить». Там еще много всего понаписали. Статья была на удивление большой и хорошо проработанной. Но главный посыл был тот, что барон Бероорс просто презирает нулевок, не считая их за людей. Даже приводилась какая-то его цитата на эту тему.
Отодвинув газету, я задумался. У меня появилось много вопросов. Мои родители ушли на войну около пяти лет назад и погибли там. Перед самой войной они получили Герцогское дворянство. Оно распространяется на них и на их детей. Так что я и сам дворянин во втором поколении. А вот моя тетя так и осталась простолюдинкой.
Получив дворянство, родители получили и достаточно большие деньги, на которые купили особняк. Я помню, как мы переехали в него жить. Но прожили мы там всего пару месяцев. Случился сильный прорыв, и им пришлось отправиться на войну. Меня же родители отдали тете, которой тогда же и купили эту квартиру. Не знаю, почему, но я не задумывался о том, куда же делся тот красивый особняк. В восемь лет меня это мало интересовало, особенно, когда я узнал о гибели родителей. А потом я уже и привык к своей новой жизни. И к нашей бедности.
Да, статья действительно выставила меня не в лучшем свете. Но с другой стороны, что вы хотели от тринадцатилетнего мальчишки? Как он мог противостоять магам в школе? Как он мог побороть саму систему?
Да и тетя хороша. Надеялась, что я вырасту, справлюсь, и все само как-нибудь наладится. Сколько ей было, около тридцати, когда я свалился ей на шею? Н-да… Простолюдинка в чужом, незнакомом городе. Без денег, без работы, без знакомств. С маленьким ребенком, которого надо собирать в дорогую элитную школу. На последние деньги она организовала похороны моих родителей. Судя по статье, выходило, что мы жили все эти годы практически в нищете. Где поддержка баронства, где поддержка герцогства? Мои родители погибли, защищая княжество от страшных, магически усиленных зверей, разрывавших людей на кусочки. Это была настоящая война, а за спинами горстки магов были беззащитные города.
В тот вечер к тете я так и не пошел. На следующий день она меня полностью игнорировала. С ледяным спокойствием, величавая и холодная словно айсберг, она кормила меня и давала мелкие поручения. Все мои попытки заговорить пропускала мимо ушей.
Такое ее, на мой взгляд, детское поведение меня бесило. Да уж, педагог из нее никудышный. Если в первые дни я к тете тепло относился, то теперь был настороже. Вспоминая ее вчерашние слова, я понял, что она умудрилась сыграть немалую роль в низкой самооценке Семи. И была одним из поводов, приведших его-меня на тот злополучный мост.
Я пытался проанализировать такое ее поведение. Вначале, когда я только начал жить с тетей, она ко мне не так уж плохо относилась. А вот когда выяснилось, что шансов стать сильным магом у меня не очень много, похоже, тетя разочаровалась во мне. Я был ее возможностью вырваться из серого мира простолюдинов. Если бы я поднялся, стал серьезным магом, то, без сомнения, это сказалось бы и на ее жизни. А так я стал для нее бесполезной обузой, на которую были потрачены куча времени и денег. И при этом ничего толкового от меня ждать уже не приходилось.
Это я сейчас понимаю, смотря на все произошедшее со стороны, как зрелый человек, а вот десятилетний Семи никак не мог понять, почему отношение к нему со стороны родной тети так изменилось, и винил во всем себя.
Глава 4
Герцог Димитрий Вязероорс сидел в своем кабинете и, в который уже раз, просматривал последний еженедельный выпуск газеты. Рядом с ним стояла чашка с безумно дорогим кофе, поставки которого маленькими партиями шли из соседней республики Каджым. Герцог недовольно морщился. Как его утомили все эти интриги, бюрократия, бароны… Каждый тянет одеяло на себя и постоянно ищет свою выгоду. А страдают, как всегда, простые люди, которые не могут дать отпор богатым дворянам. Хотя ему-то грех жаловаться.
Сам он был из княжьих дворян, и когда-то, лет тридцать назад, отправился служить на границу ледового океана. Самое опасное место в княжестве. С ним вместе проходил службу и будущий великий князь Альвис Либоорс.
Герцог откинулся в кресле, предавшись воспоминаниям, мелкими глотками попивая драгоценный кофе. На границе он прослужил почти тридцать лет. Десять из них провел бок о бок с Альвисом. Им через многое пришлось пройти. Все-таки служба, как говорится, не сахар. Много раз он спасал жизнь князю, и много раз князь отвечал ему тем же. Несмотря на все сложности: холод, отсутствие нормальных условий для жизни, постоянную смертельную опасность — это были хорошие времена. Простые и понятные. Он улыбнулся одними уголками губ.
