Охота на оборотня - Илларионова Алина (читать книги полные .txt) 📗
Правитель цыкнул сквозь зубы, соскочил вниз, хлопком по спине подгоняя Теофана к воротам.
— Воду!!! — выкрикнул с той стороны Вилль, коротко полоснув саблей по чьему-то горлу. Расколол гномий щит подобно гнилому ореху и спрятал клинки в ножны. Зачем?
— Тащи воду!!! — подхватили те, кто на крышах. И Алесса, и полукровка, и южанин Орхэс, и даже маленькая Радда в унисон с матерью. Оглушительным хором, так, чтобы слышало Небо.
И оно ответило. Густые снежные хлопья, мокрые и тяжёлые, сбивали пламя, намертво прилепляясь и к стене, и к останкам одежды разупокоенных. Огонь сдался, переходя в жирный чад, уносимый ветром под самые тучи.
Ворота распахнулись, выпуская стражников во главе с Береном и Теофаном. Из ладоней жреца стрелами вылетели два белых луча, разрослись паутиной, оплетая и кроша на ошмётки сразу нескольких разупокоенных. Аким, ткнув факелом в мёртвое лицо, пронзил саблей мёртвое же сердце. Женской, нелепой в огромных ручищах, но зато посеребрённой.
Аватар устало отмахивался, бок о бок с ним металась Тиэлле. Оставшиеся два десятка мертвецов навалились всей массой, не обращая внимания на волков, оседлавших спины, терзающих ноги.
— Вилль!
— Сожрут, и будут из нас чучела ушастые… Тьфу! — парень цыкнул сквозь зубы. Эта мысль, ох, как не грела. Умереть в бою — вот мечта любого аватара, но быть разорванным нежитью постыдно.
— Кто посмеет назвать Владыку чучелом — откушу нос! — Тиэлле сверкнула белоснежными клыками.
— Да я и сам могу, — мрачно хмыкнул Вилль, с прищуром разглядывая подступающих лопарей.
Бой на саблях занимает от силы пару минут, а умелому фехтовальщику достаточно одного точного удара, чтобы вывести соперника из строя. Показательные танцы с Тай-Кхаэ'лисс длились намного дольше. А как иначе обучить щенков, сидящих с вылупленными глазами и разинутыми в восхищении ртами? Сейчас Виллю так не хватало опыта, не хватало родителей. Не хватало детства. Гибкости да храбрости было явно маловато, и аватар попросту не знал, какую тактику выбрать для схватки с нечувствительной к боли нежитью. Если надо, станет бестолковой мельницей и блохой, лишь бы мать с дочерью успели перебраться в город.
Едва Калинка, задрав хвост, умчалась, часть лопарей двинулись к ним. Вилль не рискнул перебрасывать подзащитных через колья. Он толкнул обеих в другую сторону, к лесу, и они ни секунды не сомневались. Первой на сосну с приглушённым вскриком взлетела Ренита, за ней пущенным из пращи камушком последовала Радда, угодив прямёхонько в объятия мамы. Всё хорошо, Стая поможет продержаться, покуда Кирим ищет арбалет и приматывает к болту бечеву.
Идут. Тридцать четыре, а впереди — Прокопий. Мазнул по лицу отрешённым взглядом, глянул на грудь и зашипел. Узнал, осерчал, что мальчишка его значок носит.
Чуткий слух уловил дребезжащий полёт болта. Ренита сноровисто принялась наматывать на руку бечеву, подтягивая привязанный к ней канат. Молодец!
Волки сорвались первыми, и понеслась! Главное — уверенность в победе. Бам! Таран задаёт схватке ритм, да больно медленный. Бам! Свен, Ярина… Бам! Пёс Кирима, шушеля мать! Язычник, ха! Бам! Не смотри, Раддка, на отца… Шаг вперёд, рискованно перенося вес на больную ногу, ложная атака — и нежить, хватаясь за обрубок шеи, валится на спину. Отовсюду тянутся когтистые жадные руки, чернеют оскаленные пасти. Дубины, колья, мечи, топоры. Маломерки гномы рубят понизу, орки, напротив, стремятся снять голову с плеч, и так тесно в кольце. А за спиной — сосна, а над головой карабкается Радда.
Агафья, привизгнув радостно, бросилась в ноги и с наслаждением вцепилась чуть выше левого колена. Вот хывря! И могила горбатую не исправила! Коротким стежком эльф чиркнул её по шее. Труп кулем свалился наземь, но голова покойницы так и осталась висеть, ровно прожорливая пиявка.
Радда, умничка, скользит по верёвке, как заправский древолаз.
— Дядя Вилль!
Он знает, Пуговка, ты не хотела. «Люди рожают часто, и сидят их дети по лавкам, голодные и грязные. Аватар должен есть мясо, а единственное, в чём может испачкаться воин — это кровь врага», — наставлял его отец, и маленький Арвиэль брезгливо морщился, представляя себя чумазым, вонючим крысёнком с чёрствой горбушкой в зубах. Сейчас он был покрыт чужой кровью с головы до ног, но гордиться, право, нечем.
Лесовну аватар помнил при жизни. Старушка в противовес сухонькому мужу была кругленькой и белой, ровно мешочек муки. С улыбкой жила, с улыбкой умерла в окружении семьи и многочисленных приятельниц. Аватар перевёл взгляд на высокую крышу пивоварни, чтобы не видеть оскаленных почерневших зубов. Вжик!
Меч Прокопия был, скорее, бутафорским, сделанным гномами на заказ как дань погибшему воину. Перерубленный Льдом посередине, клинок Прокопия отлетел в сторону. Следом покатилась его голова. Прощайте, капитан, покойтесь с миром…
Ренита обнимает дочь, выгораживает от зла живых. Материнский инстинкт, факт! Ха! Легкомысленная Алесса останется котёнком лет до ста, пока не сообразит, что чужие котята уже нянчат собственных.
Горожане словно обезумели. В каком-то фанатичном экстазе льют и льют за ворота масло, переводят почём зря. Не додумаются же…
— Нет! — кричит, но не слышат. Что ж вы делаете?!
Над кольями мелькнула черноволосая голова, и они с Береном встретились глазами. На долю секунды аватар отвлёкся, и, если бы не отчаянный кульбит Ржавого, лежать ему с перебитым позвоночником.
Пресветлая, тушить!!! Нельзя выпускать огонь на волю…
Снег повалил внезапно, тяжело, ровно волшебством притягиваясь к стене и мертвецам. Почти такой же чистый и холодный, как на Севере, пеленой отгородил тех, кто спрятался. Хвала Саттаре! Хвала Небу! Хвала снегу!
Лёд и Пламя нетерпеливо дрожат, но в толпе не размахнуться, и аватар молниеносно задвигает их в ножны. Упаси Пресветлая, кто-то из стражников решит подобрать.
Спасательный отряд уже близко. Плугом врезается Аким в толпу разупокоенных, промасленный факел так и мелькает. Рыча сквозь зубы, стражник разваливает напополам тех, чей покой некогда охранял. Две белоснежные плети осветили замаранный гарью ночной воздух, и по толпе мертвецов прокатилась судорога. Теофан?!
— Держись, капитан!
Держится. Кто-то истлевший почти до скелета впивается заострившимися клыками в запястье, перекусывая кость и почти вырывая руку из плеча. Больно, мерзко. Но не так страшно, как гореть заживо.
«Хозяин!!!»
Симка, Симка, прости… Знал бы, что всё закончится так, и переломил проклятую гордость, попросил мага Теофана разорвать связь с домовым.
Лопари наваливаются всей массой, шипящей и свистящей. Вокруг мерцают могильным светом жадные глаза, смрад заполняет лёгкие. Он расшвыривает мертвецов плечами и локтями, но те наползают неумолимой лавиной.
Его свалили и, полосуя куртку, вцепились в руки, ноги и открытую шею. Сквозь восторженное урчание нежити пробился отчаянный женский крик.
До чего же нелепо умирать так…
— Вилль!
Что, Леська, вещь испортилась? Счастья тебе с горячими южными абырыкосами. И прости за ковжупень — сорвалось…
Вилль уже не знал, что Берен, взревев раненым зверем, с нечеловеческой силой отдирает от него покойников, одного за другим. Не слышал вой Тиэлле, ещё волчонком клявшейся в верности до последнего вздоха. Не чувствовал, когда Аким забросил его на плечо, и стражники в окружении волчьей стаи с боем прорывались к городу.
И он не видел, как вредная Леська из леса, упав на колени и нащупав слабую пульсацию в запястье, перебирала его пальцы и торопливо шептала:
— Терпи, солнышко, всё закончилось. Я сейчас, сейчас…
Дома Алесса распорядилась уложить Вилля на плед возле печи — небось, не застудится. Работёнка предстояла пыльная, но не то, чтобы совсем уж неприятная. Мыть его придётся целиком, а потом, когда перебинтованный эльф отправится в кровать, она выстудит зал до инея, чтобы выветрилась последняя липкая память о скверне.
