Башня Королевской Дочери - Бренчли Чез (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Он приветствовал её, назвав по имени, и добавил:
— Мадемуазель Джулианна, Господь был милостив и мы встретились даже на час раньше, чем я надеялся. — Его голос не походил на голоса его родственников, он был моложе и чище, чем у кузена, и не так груб, как дядин.
Джулианна подняла голову и увидела его лицо — оно тоже не походило на лица первых двоих гостей. Молодой человек был выше дяди, но на дюйм-два уступал двоюродному брату. Последние лучи солнца проникли сквозь открытую дверь и позолотили светлые волосы и короткую мягкую бородку. Из рассказов отца Джулианна знала, что её жениху двадцать лет, что он поздний сын родителей, дарованный Господом после бесчисленных дочерей. Улыбался он по-мальчишески застенчиво.
На краткий миг они застыли, глядя друг на друга. Джулианна тысячи раз представляла себе эту встречу, но даже подумать не могла, что её охватит такой трепет, что ей захочется разрыдаться от почти физического потрясения — и всё это произошло, и на глазах у девушки выступили слёзы. Ей хотелось упасть на колени и возблагодарить Господа и отца за их заботу о себе, за такой неожиданный дар.
Она задыхалась под вуалью, надеясь только, что молодой человек вспомнит о манерах, однако у того не нашлось времени — его дядя, старший барон Имбер, нетерпеливо пошевелился и хрипло заявил:
— Да это просто смешно! Что нам, обмениваться любезностями в хижине? В хлеву?
Он попытался выдворить всех из комнаты плавным движением руки, словно разгоняя гусей или слуг, но жест получился очень нелепый. Элизанда внезапно вцепилась в руку Джулианны, словно говоря выражением лица и пожатием пальцев: «Это не смешно. Я знаю, что это значит для тебя, я не собираюсь смеяться, но…»
Но Элизанда ничего не поняла, она, кажется, даже не заметила восторга, вспыхнувшего в Джулианне, как пожар вспыхивает в горах — неожиданно и неотвратимо. Пламя все ещё пылало в душе дочери тени, бесшумно, но жарко, а её смущение, как казалось ей самой, вот-вот поднимется в небо белым дымом. Да, это было смешно, вся сцена казалась ужасно нелепой, и поэтому Элизанда заподозрила, что Джулианна, подобно ей самой, едва справляется со смехом — но была не права. Джулианна с трудом справлялась с желанием, с жаждой, со страстной тягой снова и снова смотреть на него — но каждый взгляд кружил ей голову, и она не смела.
Дядя подсказал ей оправдание, дал повод не поддаваться настойчивому вопросу: «Смотрит ли он на меня? Или не смотрит? Он — он так же силён, как я, или, быть может, его можно победить?» Вероятно, старый барон был сердит с самого момента выезда из Элесси, когда узнал, что придётся собираться в дорогу за тем, что должно было быть доставлено прямо на дом. Разумеется, настроение его ничуть не улучшилось к данному моменту, и весь гнев был направлен на человека в рясе магистра, стоявшего за порогом.
Воспитанная на марассонской куртуазной вежливости — на её родине даже рабы говорили изысканными словами и намёками, — Джулианна была потрясена; все её зрение, слух, все её внимание потонули в стремительном потоке мыслей: «Он смотрит на меня? Что он видит? Не выдала ли я себя?»
Ей подумалось, что теперь она на всю жизнь привыкнет искать его внимания, не удовлетворяясь очевидными свидетельствами того, что оно и так принадлежит ей.
А может, и не привыкнет, подумала она, и поняла, что все уже решено.
— …я пошлю в свой лагерь и прикажу поставить там палатку для мадемуазель, — говорил барон Имбер, не тот, другой барон, не позаботившись даже о том, чтобы понизить голос, в котором клокотала ярость. — Ей предстоит стать матерью наследников Элесси, если будет на то милость Господня, так разве можем мы оставить её в этом свинарнике!
— Ночёвка в деревне гораздо удобнее, чем ночёвка в Лагере Ордена, — ровно, не обижаясь, ответил магистр Шеррол. — Мои братья избегают женского общества и могут решить, что нарушили свои клятвы, если в одном лагере с ними будет спать женщина.
— Что ж ей теперь, в дерьме спать, чтобы им угодить? Какой вред от неё может быть ночью, если она ничем не повредила днём? А как же ваши клятвы — «хранить и защищать»?
— Отряд всю ночь будет следить за деревней, барон.
— За пустой деревней. Я забираю девушку под свою опеку, там я хоть буду уверен в её безопасности.
— Нет, господин барон.
Последняя реплика исходила не от магистра Шеррола, а от Джулианны. Девушка сама удивилась собственной быстроте и напору, но не слишком озаботилась этим. Барон развернулся, глядя на неё; девушка глубоко вдохнула и попыталась смягчить свой отказ, но было уже поздно.
— Прошу прощения, мессир, но мой отец доверил мою безопасность искупителям, а прецептор Ордена послал меня в путь под защитой магистра Шеррола. Распоряжаться мною может только он, если, конечно, не откажется от опеки сегодня же вечером.
Она говорила очень мягко, но игла попала в цель. Мастер Шеррол даже дёрнулся, прежде чем ответить:
— До утра осталось не так много. Мы уже успели устроиться на ночлег. Поверьте мне, барон, мадемуазель Джулианну будут весьма старательно охранять, хотя она, возможно, будет вынуждена провести ночь с несколько меньшими удобствами, чем те, к которым она привыкла.
Про себя Джулианна поблагодарила его, а вслух негромко рассмеялась:
— Я дочь солдата, мессир, хотя прошло немало времени с тех пор, как мой отец отправлялся воевать с мечом в руках. — Она решила, что не помешает напомнить не только о прошлом, но и о нынешнем положении, занимаемом отцом. Этими словами девушка как бы говорила: «Подумайте об этом и прекратите спор». — Отдых в обстановке чуть менее роскошной нисколько не тяготит меня. Со мной мои друзья, и я могу насладиться покоем даже тут. И я не чувствую здесь ни малейшей опасности.
«Разве что от него, от этого медлительного юноши, на которого я не стану смотреть. А он все смотрит на меня, и смотрит, и смотрит…»
— Ты, девочка, поступишь, как тебе скажут.
— Как я уже сказала, господин барон, отец велел мне искать защиты у Ордена искупителей, и я всё ещё нахожусь в их власти — до тех пор пока они не передадут меня вам официально.
— Ах да, ваш отец, — раздалось у неё за спиной. Молодой человек говорил хрипло, но неясно было, будет ли он сердит дальше или смягчится. Нет, не будет она на него смотреть, пока не будет, хотя и благословила его про себя за это вмешательство, — Как так вышло, что ваш отец оставил вас одну на полпути к Рок-де-Рансону? Мы никогда не слышали, чтобы он был столь небрежен.
— Его призвал король, господин барон. — «Мой господин барон», хотелось ей сказать, но она не осмелилась — почти не осмелилась. И вообще, первым должен объясниться мужчина, и объясниться определённее, чем блеском глаз в темноте комнаты. Какого цвета у него глаза? Ей показалось, что зелёные, но свет и тени сплетались чересчур причудливо, а в тот момент, когда он вошёл, Джулианна от волнения мало что могла разглядеть.
— Даже в этом случае — разве не мог он отложить свои дела на несколько дней, дабы удостовериться в безопасности дочери? Король не стал бы ворчать…
Она повернулась к юноше, чтоб он понял, что она смеётся, желая немного поддразнить его, но смеётся совершенно беззлобно. Глаза у него были не то серые, не то зелёные — солнце било ему в спину и разглядеть было трудно. Джулианна произнесла:
— Я ничего не знаю о королевском ворчании, мессир, но что такое королевский зов, я хорошо знаю. — Хотя, если честно, в этот раз она встретилась с ним впервые, но признаваться в этом не собиралась. — Если разверзается земля под ногами, даже последний глупец не станет медлить.
— Простите, мадемуазель?
— Я увидела, как ветер разорвал дорогу надвое, — начала Джулианна, решив доказать Элизанде, что при случае она сама умеет достойно поведать историю. — В дыре засиял яркий солнечный свет — словно расплавленное золото, с которого сдёрнули покрывавшую лёгкую ткань. Лошади захрапели в ужасе — и носильщики тоже испугались. Впервые за всю дорогу эти сильные весёлые мужчины не опустили, а почти уронили паланкин на землю и сами с криком повалились в пыль. — Джулианна тоже была напугана, но ни за что не призналась бы в этом. — Я не слышала голоса, но мой отец к чему-то прислушался, а потом заговорил с моим сержантом. — Да, он говорил быстро, без церемоний, не став даже объяснять свой план Джулианне. — Он успокоил своего коня… — здесь его спасла только сноровка старого наездника, мастерство, которого его дочь не смогла бы достигнуть никогда, несмотря на то что всю жизнь ездила верхом, — …и исчез, оставив нам свои вещи. Он въехал в сияние, и дыра закрылась за ним, и ничто больше не напоминало об отце. — Если не считать замешательства, которое длилось не меньше часа.
