Королевский маскарад - Демченко Оксана Б. (читать книги без .TXT) 📗
– Рахта, а ты можешь дать долине воду? – поинтересовалась Лэйли.
Подравшись и замирившись с эфритом, девушка стала разговаривать с ним куда свободнее и спокойнее. И теперь часто спрашивала о разном, пытаясь понять, насколько отличается магия духа огня от привычной эльфийской. И само собой, каковы границы возможного для эфрита. Ей не очень нравилось думать, что спутник способен одним движением брови создавать дворцы или крушить скалы. Мама – могущественная ведьма и сильный маг. Но готовит она в своем трактире обычным, человечьим, способом. И полагает, что сила изначально передана в распоряжение эльфов не для баловства. Те, кто играет с магией, лишаются ее полноты. Эриль, кстати, с мамой согласна. Она уверена, что удивительные способности Сэльви в значительной мере созданы умением не творить чудеса без надобности, сохраняя за природой и людьми право жить и развиваться по своим законам. Но когда королева просит и вмешивается – ей не отказывают.
Интересно: неужели эфритам Творец разрешает играть с силой магии к их полному удовольствию, безнаказанно?
Оказалось – нет. Пока Рахта был бестелесным и безымянным, он мог очень многое, не ведая границ своих способностей, но тогда он почти не хотел перемен. Купался в солнечном свете, приглядывал, чтобы его поток не губил землю своим избытком или недостатком. Череда лет проходила, не оставляя в памяти следа, словно не было для него времени, ведь им ничто не измерялось.
Став существом из плоти и крови, Рахта узнал иное бытие. Научился лучше понимать земной мир, отзываться на просьбы и беды малых и слабых – полей, деревьев, животных и конечно же людей. Тогда он осознал меру своих сил и их границы. Можно создать дворец, но это труд многих недель, а порой и лет. Сперва следует выносить замысел, выстроить его, изучить со всех сторон, оценить. А затем – воплотить, тщательно подбирая материалы, цвета, узоры.
Посильно напоить долину водой. Найти источник, пробиться к нему сквозь толщу земли и даже камня, создать водоем, каналы – и никак иначе. Рахта неспособен махнуть рукой и сотворить на века небывалое: текущую из пустоты небес воду, например. Зато он умеет восстановить утраченное равновесие. Если люди исказили долину – магией, бездумным земледелием, нелепыми плотинами и запрудами, – он исправит.
– О, здесь так много магии, и она столь зла, что спасти будет трудно, – нахмурился эфрит. – Я ощущаю кольцо темной злобы вокруг крепости.
– Да, и оно существует давно, – согласился Кэльвиль. – Сколько лет не появляется во дворце султан? Пять?
– Последний раз приезжал по весне четыре с половиной года назад, – припомнил Гэхир. – Так слышала моя Замира. Вроде бы и ускакал в тот же день, с полным шогиром воинов золотого кошима. Шогир – это все смены его личной стражи, Калим.
– Иногда я забываю, как сам же просил себя называть, – виновато пробормотал Кэльвиль. – Калим… ладно. И велик ли шогир?
– Эль-шогир, высокий хранитель дворца, распоряжается тремя сотнями людей золотого кошима, пятью сотнями стражи и еще сотней сопровождения гонцов. – Гэхир тоскливо глянул на крепость. – Мой отец учил золотых, как я вспоминаю.
– Тогда поехали проведаем папочку, – немедленно предложила Лэйли.
– Кольцо заклятия пропускает людей к стенам, но не выпускает их, – отметил Кэльвиль. – Мы-то выберемся, не шипи заранее, Кошка. Но я бы сперва навестил магов, поддерживающих темный круг.
– Утром? – понадеялся эфрит. – Не люблю ночные бои.
– Боя не будет, – возразил эльф. – Я все изучу за ночь. Надо понять, кто здесь стоит и кого силой держат за стенами крепости. Может, там еще большее зло? Хотя сам я в это не верю.
Мастер спрыгнул с коня и передал повод Лэйли. Посоветовал ждать его в небольшой пыльной роще, близко к стенам не подходить и пока ничего не предпринимать. Достал из седельной сумки мешочек с амулетами и лентами, прихватил плащ – и исчез, как умеют только следопыты.
Гэхир даже не пытался понять, как мастер растворяется в горячем воздухе. Зачем тратить силы на заведомо непосильное? Он уже расседлывал коней, укладывал вьюки, проверял запасы воды и кормов. И думал, что путешествовать, имея в отряде эфрита, очень удобно. Он неспособен вынуть из воздуха бегемота, которого вчера имела наглость попросить Кошка Ли. Требовала просто оттого, что прежде ни разу не видела этого животного – важный довод! Рахта ловко выкрутился, вызвал мираж и посоветовал смотреть с безопасного расстояния. Пояснил: бегемот опасен, он плохо видит и любого, кто рядом, способен счесть врагом, то есть попытаться растоптать. Кошка презрительно фыркнула – и потребовала слона… Рахта показал мираж целого стада слонов. И пояснил, что своей силой способен вызвать сюда лишь небольшой предмет, и в большинстве случаев – неживой или, в крайнем случае, не теплокровный. Арбуз, персики, халву – это пожалуйста. Можно также наполнить водой бурдюк или кувшин.
Кошими сморщила нос и тотчас потребовала все перечисленное – и ее очередному капризу никто не удивился. Вот и теперь она вычистила коня, торопливо расстелила узорный коврик, выставила и выложила на него подносы и пиалы. Нащупала удобный некрупный камень и кинула отвернувшемуся эфриту в спину. Тот отбил, обернулся и склонился в шутливой покорности.
– Чего изволит госпожа?
– Персики. – Она указала на большую миску. – Эй, не жульничай, делай покрупнее! Так, сюда – лепешки, вот сюда… Я же не договорила!
– Стараюсь быть расторопным, – невозмутимо отозвался эфрит, изучая заваленный фруктами ковер. – Пробуй, я скажу, что как называется. Эти вот с островов в океане, очень далеко отсюда, на юге. Во-он те и вовсе с иной части суши. Яблоки ты знаешь.
– Удачные, – похвалила Лэйли, пробуя самое большое. – Рахта, ты ведь сестру чувствуешь. Как она?
– Ей трудно, – вздохнул эфрит, становясь серьезным. – Ее теперь стерегут вдвое злее, не доверяют. Знаешь, мне неясно: кому подчиняется войско?
– Вот зачем нужны проблемы с южными соседями, – догадался Фэриз. – Войско Дэйгэ велико и отменно обучено. Даже магам не по зубам. Нас, то есть их, всего сотни полторы, а сильных и того меньше. Полагаю, три-четыре десятка. И во избежание проблем воинов услали на юг, подальше от столицы и султана.
– Значит, нашелся тот, кто хочет стать новым султаном, – сообщила Лэйли, откладывая в сторонку огрызок яблока. – Рахта, а каркадила можно посмотреть?
– Крокодила. Можно.
– А я сказала – каркадила, – прищурилась Лэйли, затевая небольшой скандал. Потом вздохнула и задумалась. – Рахта, а маму повидать трудно? Мне стыдно, я должна была сразу попросить, а в глупую голову лезут нелепые мысли. Слоны, прочая невидаль.
– Повидать легко, – присел рядом эфрит. – Услышать и общаться куда труднее, маги заметят. Давай отложим твое пожелание до более пустынных мест. Ладно?
– Ладно, – грустно согласилась Лэйли.
Вздохнула, выбрала самый красивый персик и надкусила его розовый бок. Подперла кулачком щеку и стала смотреть на крокодила. Мираж плыл совсем рядом, протяни руку – и коснешься воды бурого болота, расположенного немыслимо далеко. Правда, от точки касания картинка пойдет рябью, постепенно теряя объем и глубину, сквозь нее проступит настоящий вид – вечерняя пыльная долина. И не станет зелени болота, огромных цветков на воде, листьев, столь просторных, что по ним свободно и без опаски бегают тонконогие ладные птички.
У крокодила обнаружились узкие холодные зрачки – вертикальные, лишенные выражения: его мир примитивно просто делился на съедобное и остальное – бесполезное. Лэйли поежилась, еще раз вздохнула. Зачем ей понадобился крокодил? Тут и без него полно людей с ледяными глазами, делящих все вокруг на пригодное к использованию и остальное – требующее уничтожения.
Эфрит понял и убрал мираж. Разрезал дыню, принюхался и блаженно зажмурился. Как же хорошо сидеть здесь, под родным ласковым солнцем. Чувствовать его на коже, слышать радость травы, ток влаги в жилах древесных корней. И смотреть из-под ресниц на самое странное из существ, рожденных в мире. Как ему представить эту девушку сестре? «Селима, посмотри: она дочь эльфов, но по крови родная нам» – глупо. Более того, невозможно! Духи огня не возникают внизу, в дольном мире. Они давно ушли, завершив свое предназначение помощи в первичном творении. Слились с лучами света, впитались в жар горнов, растворились в недрах огненных беспокойных гор. Только он и остался – он и прежде был слишком любознательным. Хотел увидеть, как созданное будет развиваться. Терпел мучительную, каждодневную утрату сил, которые утекали тем активнее, чем полнее менялся мир. Прошло много – неисчислимо много – времени, и он научился иному способу существования. Эфрит обязан помогать в творении. Или хотя бы просто помогать. Рахта дарил – и обрел новую радость, и огонь души загорелся сильнее и жарче.
