Королевский гамбит - Скирюк Дмитрий Игоревич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Дом оказался в странном положении. Матвей и в самом деле писал стихи в момент душевного надлома или же, наоборот, — подъёма настроения, и Дом упомянул об этом в своих письмах от его имени. Он не забыл об этом, но Матвей никогда и никому свои стихи не показывал, считая их дешёвыми поделками. «Две строчки сможет срифмовать и павиан, — отшучивался он, когда речь заходила о стихах. — А настоящий поэт стихи рождает, а не пишет. Я — пишу».
Взять что-нибудь без спроса из хозяйского архива в этом смысле означало причинить вред человеку. Дом не мог на такое пойти. Он и без того нарушил множество законов, кроме тех, четырёх основных. Оставалось два выхода: либо написать далёкой Светлане, что он пошутил, либо взять чужие стихи.
Дом просчитал в виртуале обе ситуации на десять лет вперёд и решил, что оба варианта неприемлемы. Оставалось последнее. Дом перетряс и проштудировал хозяйские архивы и черновики, на целых полчаса погрузился в изучение анналов мировой поэзии и принял решение, что напишет стихотворение сам.
Но ничего не получалось. Дом не мог понять и вычленить принципы, по которым люди слагали стихи. Воздействие стихов на людские сердца не подчинялись логике. Не раз бывало так, что безупречные (с точки зрения законов стихосложения) творения не трогали ни разума, ни сердца и теперь были забыты навсегда, в то время как несовершенные по форме и по содержанию стихи порою повсеместно признавались за шедевры. Дом не мог понять сущность стиха, то, что люди называли «душой».
И тогда он решил написать о себе.
«Мои глаза — пустые окна…» — начал он.
Первая строчка сложилась и замерла. Дом почувствовал странную нелогичность происходящего, как будто система давала сбой. Будущее стихотворение не должно было быть шедевром, оно должно было трогать душу, а не разум. Дом подключил расширенный ассоциативный блок и задействовал генератор аллегорий.
Он ещё раз перепроверил написанное, добавил пару опечаток и ошибок, отправил письмо и стал ждать.
Ответ пришёл через четыре часа.
«Матвей, милый! — писала Света. — Спасибо… Я… Я не знаю, что происходит со мной… Я хочу сказать… Я ХОЧУ К ТЕБЕ ПРИЕХАТЬ. Только не отказывай мне, пожалуйста. Я, наверное, веду себя навязчиво, но я должна тебе сказать… Ты разрешишь мне?
Я не знаю, что ещё написать…
Света.
Уже почти твоя».
Дом помедлил, снова взвешивая все «за» и «против», и отправил сообщение:
«Приезжай».
Дороги назад теперь не было.
Матвей в тот вечер чуть не разнёс всю обстановку в комнате, когда Дом сообщил о своей авантюре.
— Ты с ума сошёл! — бушевал он. — Безумная железка! Кто тебе позволил? Как ты… Как ты вообще мог на такое решиться?!
«Прошу прощения, хозяин, но я не мог поступить иначе. Ваше состояние…»
— К чёрту состояние! Не мог… Чёрта с два ты «не мог»! Придурок электронный! Сваха жестяная! Да я тебя… Да я тебя сейчас в щепки разнесу! В куски! На шестерёнки, на железки…
«Я биоморф, хозяин, во мне нет железа. Приказать инактивировать систему?»
Матвей без сил повалился на диван. Закрыл лицо руками.
— Кто тебя программировал?
«Это вопрос?»
— Блин! Это риторический вопрос! — Он встал и заходил по комнате. Остановился. Развернулся. — Когда, ты говоришь, она должна приехать?
«Сегодня, хозяин. Первым рейсом с Камчатки — в три часа пятьдесят пять минут пополудни».
— Сегодня?! В смысле… Чёрт! Чёрт, чёрт!!! — Матвей вскочил и снова забегал по комнате. — Как же так? Что за бред! Я же о ней ничего не знаю! Ничегошеньки! О чём ты думал? Чем ты думал? Я её даже не видел!
«Могу продемонстрировать фото и видеосъёмку».
— Ещё чего… — устало буркнул Матвей. — А впрочем, погоди. Давай.
Некоторое время Матвей просматривал фотографии и скрёб затылок. Просматривал долго, по нескольку раз. Фотографий было много. Долго молчал после этого.
— Ты хотя бы сохранил её письма, дубина железная?
«Я биоморф…»
— О боже… Прекрати сейчас же! Сохранил или нет?
«Да, хозяин. Вывести на дисплей?»
— Выводи. — Он помедлил и добавил: — И «мои» тоже.
«Ваши или мои, хозяин?»
— Блин!..
«Понял», — отозвался Дом.
— Умнеешь на глазах, — проворчал Матвей. — Хоть продуктов закажи, а то в холодильнике только пиво да пицца. И знаешь, что… запусти-ка уборщиков.
«Уже сделано, хозяин».
«Семь тридцать».
Матвей лениво пошевелился. Приоткрыл глаза.
В комнате было прохладно — то ли подступающая осень заявляла о себе, то ли просто барахлил кондиционер. Вылезать из-под одеяла не хотелось. В конце концов, сегодня дела могли с полчасика и подождать. Матвей лежал и тихо наслаждался когда-то привычным, но, как оказалось, уже основательно забытым ощущением приятно тёплого, живого, дышащего рядом тела. Света пошевелилась. Подняла голову, скривила губки и сдула с глаз озорную белую чёлку. Улыбнулась.
— Уже проснулся?
— Угу…
— Будешь вставать?
— М-гм… — Матвей помотал головой.
Девушка придвинулась поближе, пристроилась Матвею под руку и угнездила голову в ямке над ключицей. Матвей молча приобнял её рукой. Света тоже молчала. Так и лежала, глядя на него глаза в глаза.
