Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... (СИ) - Тимофеев Сергей Николаевич (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
Слушает его Алешка, и понять не может. Потому, Сом никак слов вразумительных подобрать не может. Все больше нукает, бякает, мекает да руками машет. Может, морок какой колдуны местные напускают? А морок - это нам знакомое.
Какой там морок, махнул в очередной раз руками воевода. Говорили нам про одну долину, что ее великаны охраняют, и коли их не задобрить, никак по ней не пройти. Нашли, кого великанами пугать, чай, не дети малые. Ан не соврали. Только это мы в долину ту сунулись, как загудело вокруг, загрохотало, и посыпались с гор камни. Да такие, что вдесятером не сдвинуть...
- Нешто пытались? - Алешка с ухмылкой спрашивает.
- А то!.. Мы ж тоже поначалу подумали - морок наводят... Оказалось - нету. Тут, Алешка, в том штука, что... В общем, слыхал, люди говорят: дома и стены помогают? А мы, получается, вроде как в дом их вперлись. Сказки их растревожили. И эти самые сказки... они и не сказками вовсе оказываются. Ты, вот, удивляешься, небось, отчего так встретили? Сам посуди. Стоишь ты в стороже, тихо кругом, и вдруг - как загогочет!.. Ровно гром среди ясного неба. Выглядываешь, а там такой, как ты, едет. Не под стать голосу. Неволей призадумаешься. Потому как случалось уже. Приметит сторожа соглядатая, догонит, ухватит арканом, а тот ка-ак закрутится-завертится, обернется мизгирем там, гадом али еще чем - и был таков. Вот и послал я на всякий случай чашку, а в нее цвет оборотный положил. Потому как ежели изопьет его кто, не собой прикинувшийся, сейчас же свое истинное обличье и покажет.
Чудно все это Алешке. Хотя, с другой стороны посмотреть, коли самому начать рассказывать, что с ним приключалось, не много таких найдется, кто враз поверит.
- А далеко, до этой вашей Тмутаракани? - спросил.
- Кто ж его знает, - Сом отвечает. Потом помолчал и добавил: - Только сейчас это без разницы. Нам бы для начала из долины выйти...
Удивился Алешка, воевода и разъяснил. Впереди там горы друг к дружке близко подходят, теснина образовалась, между скалами. Скалы эти - непростые, про них и сказка имеется. Сказывают, будто жил в этих местах когда-то богатырь знатный. А в горе, - или на горе, - хозяин ее обитал. Каков из себя видом, не скажу, но, думаю, как у нас леший, так у них, не знаю, как и назвать, горный, какой-нибудь. Жили себе мирно, жили, и вдруг разодрались. Кто там кому на мозоль наступил, про то сами знают, а только когда богатырь этот самый горному морду бить пошел, тот, значит, медведем обратился, чтоб этого самого богатыря на части порвать. Нашли друг дружку, и сцепились. Бьются, возятся, и ни один никак верх взять не может, силами равны оказались. День бились, другой, надоели всем до смерти, - ну, как же, шум стоит, один ругается, другой ревет, - и тут молния с неба - ка-ак промеж них даст! Они - в стороны отшатнулись да, как у них здесь заведено, и окаменели...
- А я так думаю, не было никакой молнии, - встрял сидевший рядом дружинник, слушавший Сома с ухмылкой от уха до уха. - Я так думаю, кто-то из них другого об камень острый портами со всего маху приложил, или сразу оба.
- Ты, Обух, не встревай, коли не разумеешь, - рассудительно заметил воевода. - Как так - оба? Ты разве где медведя в портах видал?
- Я и великанов, что камни бросают, тоже не видал, однако ж говорят, имеются...
- Имеются... - пробурчал воевода. - Может, и имеются... Тут, Алешка, видишь, какое дело. Тут дома в горах имеются, невысокие такие, в рост человека. Из камней здоровенных сложенные. Странные такие, ну да сам увидишь, есть тут один, неподалеку. Обух сводит, коли надумаешь. И такая молва про них идет, будто жили в этих местах в незапамятные времена великаны и карлики. Великаны от нечего делать камнями швырялись, а чем карлики занимались, доподлинно неизвестно, кроме как то, что они на зайцах ездили. Вот как-то раз карлики эти самые и попросили соседей своих, чтоб они не без пользы камни ворочали, а сделали бы им дома маленькие. Им это, по причине роста и силищи, что нос почесать. Те, понятно, добрыми оказались... Это, кстати сказать, понятно. Чем больше человека, тем он нравом добрее. Взять, к примеру, меня... Ну, или там... Неважно кого. В общем, построили те карликам домишки. Этим, последним, промолчать бы, так нет же. Чем, говорят, отплатить вам за доброту вашу? Вот ты сам посуди, Алешка, коли ты муравью доброе дело сделал, чем он тебе отплатить может?..
- Зайцами, - встрял Обух. - Ты же сам сказал, что карлики на зайцах ездили. Так что ничем иным, окромя зайцев, им расплачиваться было нечем. Я так думаю, ими и расплатились. А как ездить стало не на чем, так и подались отсюда подальше, где про их глупость не слыхали. Иначе бы здесь жили. Так ведь все дома эти пустыми стоят... И жилища бросили, и без зайцев остались. Вот оно как вышло.
- С чего бы это им жилища бросать? - не понял воевода.
- То есть как - с чего? Ни вспахать, ни засеять... Чем жить-то?
- Почему это - ни вспахать, ни засеять?
- А потому. Вот у нас, к примеру, на ком ездят, на том и пашут. На лошади. Они на ком ездили? На зайцах? Значит, и пахали на них. И ежели всех отдали великанам, то и пахать стало не на ком.
- Постой, постой, - наморщил лоб воевода, не понимая, то ли вправду Обух говорит, то ли завирает. - Они что ж, других наловить не могли?
- Наловить-то, может, и могли, да только дикий заяц, он не чета домашнему. Это ж сколько времени надобно, чтоб и под седлом его ходить научить, и в телегу впрягать, и рало за собой тащить...
- Ты, Обух, взял бы котел, да воды принес, - досадливо сказал Сом. - Коли по тебе судить, так ты и сам, видать, из ихнего роду-племени. Карликов этих. Одна дурь на уме.
Дружинник перечить не стал, подхватил валявшийся пустой котел и подался к речке. Убедившись, что тот его не услышит, воевода вполголоса заговорил, чуть наклонившись к Алешке.
- Всем взял, а с головой не дружит. Тут у нас, видишь, незадача какая приключилась. Там, далее, не просто скалы. В том дело, что неприятели наши крепости на них построили. Непростые, - Сом поднял руку, видя, что Алешка хочет что-то спросить. - Они, вишь, к скалам этим прилепились, что твои соты. Со стороны глянуть, так и не заметишь. Подняться в них только по лестницам можно, и то, необычным. У нас лестницы какие? Взял две лесины, поперечины приспособил, вот тебе и лестница. А у них вместо лесин - веревки. Забрались они в эти свои крепости, лестницы подняли, и затаились. И никак-то между ними, крепостями этими, не пройти. Стрелами бьют, камни кидают, - народу столько положить можно, что дальше и идти не с кем будет. Да и тех, кто выживет, потом перебьют. Взять же эти крепости - никак не возможно. Сверху к ним не добраться, и снизу не подняться. Вот и получается, что нам ни вперед, ни назад дороги нету. Да и никуда нету, потому как горы эти, сказывают, до самого края земли тянутся. И чем дальше, тем выше становятся. На самых же высоких снег круглый год лежит, и никогда не тает.
- Брешут, небось, - ухмыльнулся Алешка.
- Может, и брешут, а только говорил тебе уже прежде, здесь что ни сказка, то все былью оборачивается. Про эти самые крепости говорят, что коли будут их шестьдесят братьев оборонять, ни одному врагу через теснину, ими охраняемую, не пройти. Хочешь, верь, а хочешь - нет, да только так и случилось. Аккурат шестьдесят братьев там супротив нас и сидят.
- Ну, коли сидят, ровно в сотах, может, их аки пчел, выкурить, следовало бы?
Сом как-то странно взглянул на Алешку.
- Одного, что ли, роду-племени... - пробормотал. - Вот я и говорю, что с головой Обух не дружит. Он их тоже выкурить собирался. Дров натащили, пакости какой-то, чтоб смраду побольше, и так это разложили, чтобы и под стрелы не попасть, и дым куда надобно тянуло. Улучили время, как ветер в сторону крепостей направился, и запалили. Хорошо так занялось... Чего и не заняться, коли столько навалили, Киеву бы на год хватило... А ветер, он возьми, да и поверни. И все то добро, что ворогам готовили, все нам досталось. Чего уж там для запаху накидали, не ведаю, а только им чуть нас всех тут насмерть не переморило. Это не считая того, что весь запас дровяной пожгли...
