Утраченная невинность - Миллер Карен (книги без сокращений .TXT) 📗
Она будет не одна… Дафна облегченно вздохнула, приходя в себя. Потом внезапно вспомнила о Мэтте.
— Мэтт! Вейра, надо предупредить Мэтта!
Предоставь Маттиаса мне. Думай только о себе, детка. Задержишься там — и в следующий момент могут постучать в дверь стражники, которые начнут задавать неприятные вопросы.
Она молча смотрела в пульсирующую сердцевину кристалла.
— Эшер решит, что я бросила его, — прошептала она. — Он подумает, что я его обманывала.
Может, и так, а может быть, нет. Откуда нам знать. Спеши!
Морг с удовлетворенным видом посыпал песком свежие чернила на прокламации, которую предстояло подписать Гару, и откинулся на спинку кресла. Из-за двери личной библиотеки доносились голоса слуг.
Наконец-то его планы начали приносить плоды. Назойливый Эшер скоро умрет, калека покинет трон, сам он станет королем, а там от проклятой Стены Барлы останется одно воспоминание.
Он понимал, как близок был к гибели, и в душе до сих пор кипела ярость. Сначала раны Дурма, затем неожиданное вмешательство этого негодяя, Эшера. От гнева его затрясло, и он крепко сжал свои новые великолепные кулаки. Его тошнило от этой страны. Тошнило оттого, что он в изгнании, за Стеной Барлы, отрезанный от огромного резервуара силы, снова в тюрьме из плоти и костей, такой уязвимый для любой неожиданности. Он вынужден ждать, плести интриги, вместо того, чтобы дать себе волю и взять то, что хочет взять!
Быть одураченным каким-то олком? От одной этой мысли появлялись позывы на рвоту. Он хотел уничтожить их всех. Уничтожить всех олков до последнего, да и доранцев тоже. Избавить королевство от скотов и предателей. Очистить землю кровью и огнем.
Но нет. Пока безграничный ум заключен в бренной плоти, он не смеет рисковать. Если вызвать серьезные опасения у магов королевства, то они могут объединиться и нанести ему невосполнимый урон, если не поражение. Осторожность прежде всего. В момент, когда рухнет Стена Барлы, он откажется от тела и воссоединится со своей большей и бессмертной частью. Но до тех пор следует быть осмотрительным. До тех пор Морг еще может умереть.
Из глубины сознания донесся шепот загнанного туда Джарралта. Да, да, умереть!
Морг улыбнулся. Глупый Конройд — воображал себя магом, с которым надо считаться. Ему только теперь стало понятно, что значит истинное честолюбие. Мастерство. Сила.
Он скрутил высохшие пергаменты, перевязал их лентой, взятой из выдвижного ящика, и засунул под мышку. Толстяк Уиллер ждал на скамье за дверью библиотеки.
— Господин! — закричал он. — Что дальше?
Полезный маленький подлец. Обиженные ядовитые твари всегда полезны.
— Возвращайся в Башню. Скажи этому жалкому старику, Даррану, что я велю назначить срочное заседание Общего Совета сегодня на два часа дня.
Уиллер согнулся в поклоне.
— Слушаюсь, господин.
Морг велел вызвать карету Джарралта и поехал в городской храм, где и нашел Холза, руководившего утренней службой.
— Конройд! — воскликнул Холз, когда служба завершилась и прихожане вышли из храма. — Ты выглядишь встревоженным! Что-нибудь случилось?
Морг придал точеным чертам Джарралта выражение трагизма и ужаса.
— Увы, дорогой Эфрим, боюсь, что да. Мы можем поговорить наедине?
— Конечно! Идем поговорим в моем кабинете.
Морг последовал за ним, едва сдерживая улыбку.
Когда они проходили мимо очередного портрета его любимой мертвой шлюхи, он послал ей воздушный поцелуй.
Очнувшись, Эшер понял, что лежит на полу в своей камере в казарме, но уже без пут, а Пеллен Оррик сидит снаружи в кресле и читает доклады. Боль, которую причинил ему Джарралт, ушла, но при воспоминании о ней пересыхало во рту, и весь он содрогался от мысли, что ее, возможно, придется перенести еще раз.
Неуверенно двигаясь, Эшер принял сидячее положение. Прислонился к ближайшей решетке.
— Я хочу видеть Гара, — прохрипел он. — Имею право.
Оррик взглянул на него. Никто и никогда не называл капитана отзывчивым человеком, но за последние несколько недель они привыкли непринужденно и весело общаться друг с другом. Эшер уже начал было думать, что этот человек может стать его другом. Однако теперь теплые огоньки понимания не светились в глазах Оррика — там был холод, а лицо застыло, словно высеченное из камня.
— Не говори мне о правах, Эшер, после того, что ты совершил. И не надейся избежать тяжкой участи. Ты признался, признался Джарралту и мне! Ты сам себе вынес приговор!
Он признался Оррику? Эшер не помнил. Боль украла из памяти последние часы.
— Я делал то, о чем просил Гар.
Оррик скривился.
— Ты так говоришь.
— Значит, теперь я лжец?
— Эшер, мне даже думать страшно, кто ты, — отрезал Оррик, встал и отвернулся.
Вцепившись пальцами в прутья решетки, Эшер поднялся на ноги.
— Джарралт тебе не сказал?
Капитан неохотно обернулся.
— Не сказал чего? — процедил он сквозь зубы.
— Гар лишился магии.
Наступило долгое молчание. Потом Оррик покачал головой.
— Это невозможно.
— Возможно. Так оно и есть.
— Значит, ты украл ее, — возразил Оррик, — хотя одной Барле известно, каким образом.
— Украл магию? Я что, похож на безумца?
— Ты похож на предателя.
Сил не было, Эшер не мог долго стоять. Застонав, он соскользнул на пол.
— Я не предатель.
— Ты нарушил Первый Закон Барлы!
— А Джарралт нарушил Второй! Он пытал меня с помощью магии, Пеллен! Или пытки в отношении меня не считаются?
Впервые за весь разговор Пеллен заколебался.
— Я не специалист по законам, Эшер. Согласен, что советник Джарралт был… не прав. Но ты его спровоцировал!
— Меня тоже спровоцировали! — закричал Эшер. — Ты что, думаешь, я делал это добровольно! Гар просил меня, Оррик! Ты знаешь, что это такое, когда тебя просит король? Он не хотел отдавать Лур в руки Джарралта, а у меня хватило глупости позволить ему уговорить себя. Спроси у него, Пеллен. Клянусь, он скажет тебе, что я не лгу.
Оррик провел рукой по лицу. Он слушал, но еще не был убежден.
— Ты украл магию у его величества?
— Нет.
— Тогда откуда она у тебя? — прошептал Оррик. Казалось, он разрывается между страхом и яростью. — Олков учат с колыбели: мы не владеем магией. Откуда же она пришла к тебе, если не от короля?
— Я не знаю, и мне плевать! Знаю только, что Гар обещал защитить меня, если правда выйдет наружу! И вот, Пеллен, тайное стало явным. И вместо того, чтобы действовать, как подобает капитану городской стражи, и лично спросить у короля, правду я говорю или нет, ты скачешь вокруг Конройда Джарралта как собачонка! Ты не сомневаешься в его словах, хотя он мучает человека с помощью магии. А ведь он всю жизнь мечтал о том, чтобы захватить корону. Я уверен, он сделает что угодно, лишь бы отнять ее у Гара и возложить на свою голову!
Оррик гневно смотрел на него.
— Я не собачонка!
Преодолевая боль во всем теле, Эшер встал на колени, тяжело дыша, вцепился в прутья решетки и посмотрел капитану в глаза:
— Докажи.
Оррик стоял, не говоря ни слова; в голове бурей проносились тысячи мыслей, хотя глаза оставались холодными как лед. Очень медленно откровенная враждебность на его лице сменилась подозрительностью.
— А зачем мне это? Ты в камере, а не я.
— Сегодня — да, — согласился Эшер, чувствуя себя все хуже. — Но если ты и пальцем не пошевелишь при виде такой несправедливости, то скоро все олки в Луре окажутся в опасности. Как ты не поймешь, Пеллен? Если он посмел меня мучить с помощью магии, то неужели он не тронет остальных?
Все еще сомневаясь, Оррик приложил кулак к губам.
— Ты должен понимать, Эшер. То, чего ты просишь, граничит с изменой.
Оррик боролся с сомнениями, но голос его оставался твердым. Эшер готов был умолять, но он в жизни никого не умолял.
