Волчьи тропы - Фролов Андрей (е книги .TXT) 📗
— Значит, — жадно пережёвывая синтетическое мясо, сказал конунг, — выдвигаемся через четыре часа. Привал, отдохнуть, зашиться И вперёд…
— Они не сломаются? — Рёрик кивнул на остальных хирдманов, сидящих чуть поодаль у костра.
— Нет, — замотал головой Атли, протягивая им почти опустевшую бутыль, — они же из Раумсдаля…
— Не сломаются, — подтвердил Торбранд, принимая баклагу, — я верю.
— Что у нас с ранеными?
— Практически все, но Герд и «Фенрир» за четыре часа способны поставить нас на ноги, поверь…
Они рассмеялись, выпили, доели консервы, покидав банки в огонь. Выпили ещё, чувствуя, как оживают тела. Сменились посты, Герд все продолжала шить спёкшиеся раны раумсдальцев, удаляя попавший в кровь яд йотунов. Оттар мог бы помочь, да вот только… Дождавшись, пока целительница закончит промывать инструменты у колодца, предводитель раумов осторожно подошёл.
— А? — Герд вздрогнула, словно вновь увидела призрак. — Это ты, конунг, — натянуто улыбнулась, — напугал меня не хуже йотуна…
— Что, такой же урод? — так же натянуто улыбнулся тот и сразу же спросил, понижая голос, чтобы не услышали другие: — Что ты видела, Герд, когда поднялась на холм?
Та замерла, словно порываясь собрать скальпели и уйти, но все же справилась с собой.
— Мне всего лишь могло показаться, — она посмотрела ему в глаза, — но над телом убитого альва я увидела белого волка. Буквально миг, а потом все исчезло и там стоял ты с ножом в руке…
— Ясно, — кивнул Торбранд, понимая, что ничего ему не ясно, — спасибо.
Ночь окружила северян, подступая на когтистых многочисленных лапах, чужая, неприветливая, враждебная. Те, кто хотел прилечь, были силой загнаны в бронемашину. Остальные, добивая пластиковую бутыль, негромко общались, отодвинувшись от предательски яркого огня. Время тянулось медленно, словно густой мёд, тяжёлыми каплями падая на площадь мёртвого города с небес. Ветер стал легче и сильнее, но вместо долгожданной свежести и прохлады неожиданно принёс тяжёлый смрад и душный жар, словно за стенами поселения неожиданно разыгрался лесной пожар.
А следом за ветром пришли хладнорёбрые…
Бывшие люди вошли в город сразу с нескольких сторон, направляясь к площади и лагерю северян. Сидевшие в дозорах закричали, сразу же поставив под ружьё весь хирд, и через полминуты раумы разглядывали приближающихся существ сквозь прицелы. Вообще, наверное, все же неправильно было называть этих существ людьми — бледные, в оборванной одежде, израненные и отощавшие, зомби окружили площадь, что-то бормоча и неторопливо сходясь к её центру. Несколько десятков тех, кто ещё не так давно был человеком, но после, в результате губительного влияния излучения или операций альвов, перестал им быть.
Качаясь на слабых ногах, впалыми губами что-то пытаясь сказать, они шли к раумам, в замешательстве отступившим к машине. На телах многих из них ещё виднелись следы операций, белесые швы, заштопанные толстыми нитями, торчащие стержни приборов, железные усилители плоти; пустыми глазами нашаривая людей, хладнорёбрые приближались. Безвольно, забыв самих себя, ходячие мертвецы. Носители заразы, радиации, токсинов или простой взрывчатки, удивительное оружие альвов, которым они вели войну против ненавистных им людей.
— В машину! — скомандовал конунг, и раумы попрыгали в недра бронетранспортёра, подхватывая от костра вещи. — Заводи мотор, Торкель в башню! Быстро, быстро!
Неотвратимые, словно надвигающаяся полоса наводнения, хрупкие и слабосильные зомби несли свои смертельно опасные тела к «Слейпниру», ни на секунду не переставая бормотать. С таким страшно сражаться мечом: хладнорёбрый может неожиданно взорваться, окатив врага волной газа или кислоты. Не выпуская из рук оружия, раумы приникли к бойницам.
— Бей, — коротко кивнул Торбранд, последним запрыгивая в машину, с грохотом захлопывая люк. Лязг открываемых бойниц был ему ответом, и в ночи раздались выстрелы, — отдых отменяется…
Первый зомби именно взорвался. Получив охотничью пулю, с какой ходят на медведя, он лопнул и мгновенно исчез в ослепительной вспышке, накрывшей не только его, но и двух соседей. Те зашипели, падая и стараясь тонкими руками сбить со своих тел жадный огонь, и умерли — один разлился лужей едкой смолы, второй просто сгорел. Затем, погибая под новым шквалом свинца, на который были так щедры северяне, хладнорёбрые стали гибнуть по всей площади — взрываться, растекаться, превращаться в газ, сверкать в молниях и сгорать в пепел, и только немногие из них просто умирали, наконец-то находя покой и забвение. С башни «Слейпнира» коротко и экономно, едва ли не одиночными, начали бить пулемёты.
Но с гибелью трех десятков поток мертвецов не прекратился. На площади появлялись новые, своими смертями продолжая превращать тёмную августовскую ночь в яркий день, а Ивальд, Хельги и Хальвдан неожиданно схватились за головы, валясь под сиденья. Торбранд, чувствуя, как холодеют ладони под перчатками без пальцев, бросился к хирдманам, откладывая обрез. Не замечая происходящего вокруг, трое раумов стонали, ползая под ногами потрясённых братьев. Конунг, опустившись на колени рядом с Ивальдом, вынул нож, резким движением откидывая чёрный отворот плаща и оголяя широкое предплечье дверга.
— Один всемогущий, Отец Мудрости и Знаний, помоги, направь этот клинок, надели его силой, дай выстоять и сокрушить чары! — зашептал он, стараясь отстраниться от бушевавшей вокруг перестрелки. — Я, Торбранд-конунг, сын Хаскульда из Раумсдаля, взываю к тебе, Всевысокий! Я, годи-жрец Раумсдаля, прошу тебя помочь! Надели эти руны силой, вдохни в них мощь, и я принесу тебе богатую жертву, клянусь собственной кровью!
Крепко ухватив предплечье Ивальда, конунг резко, в три движения полосонул кончиком ножа, вырезая на коже защитную руну. Потекла кровь, Ивальд завыл, но взгляд его, которым он нашарил своего вождя, стал осмысленным. Торбранд надрезал вновь, добавляя к заклинанию ещё одну руну, и лишь после этого отпустил руку воина.
Ивальд, яростно прошипев несколько односложных соображений по поводу альвов, способов их размножения и смерти, неловко поднялся на ноги, поднимая двустволку. Торбранд уже в прыжке возблагодарил Одноглазого, бросаясь к Хельги. Росчерк ножа, кровь раума, и в глаза возвращается свет, отгоняющий боль и ужас.
Хлопнув ошалевшего юношу по плечу, Торбранд нырнул в кабину, где обезумевший Хальвдан уже разбил себе голову о железный край дверцы. Из последних сил, прижимая крепкого и тяжёлого викинга к полу, Торбранд сорвал с его руки рубаху и вновь погрузил клинок в плоть. Хальвдан слабо сопротивлялся, пытался выбраться в десантный отсек и что-то бессвязно нёс, стучась лбом об пол. Руны окрасились кровью, и вот он сел, выползая из-под жреца.
— Очнулся? — Торбранд не торопился убирать нож.
— Что это было?!
— Все потом! Быстро за руль!
— Торбранд, — крикнул из-за спины Рёрик, — они продолжают идти! Мы уже убили почти сотню мертвецов, но скоро они заставят нас тратить последние патроны!
— Хальвдан! Увози нас отсюда, и быстро!
«Слейпнир» взревел и подпрыгнул так, что стоящие у бойниц кеглями попадали друг на друга. Стремительно развернувшись на месте, бронетранспортёр вывернул вокруг колодца к краю площади, где мертвецов было поменьше, и двинул по улице. Хладнорёбрые были везде. По переулкам и огородам стекаясь к площади, где ещё горел костёр викингов, они шли по городу сплошным потоком. Машина, виляя по узкой улице, начала сбивать тела.
— Закрыть окна! — прокричал Рёрик.
И тут попадавшие под колёса мертвецы принялись умирать. Взрывы один за другим подбрасывали машину, в бампер то и дело билось что-то живое и плотное. Более не разбирая дороги, восьми колёсный конь рванулся прямо по живым трупам, наматывая гнилую плоть на колёса. Те шипели, плавились, сгорали, но бронированную машину остановить не могли.
Оставляя за собой широкую просеку в стенах наступающих мертвецов, «Слейпнир» выскочил из города, нещадно встряхивая болтающихся в десантном отсеке людей, и, пролетев последний городской дом, неожиданно врубился в ещё более плотную и многочисленную толпу хладнорёбрых, такими же мотыльками спешивших к костру на своих немощных ногах.
