Некроманты, алхимики и все остальные (Сборник) - Алексеева Яна (прочитать книгу TXT) 📗
Учитель? Ну да, наемный дворцовый работник. А из чьего дворца — уточнять себе дороже. Просто довезем живыми обоих, раз просили.
Нирина откинулась на спину, упершись лопатками в бортик, взмахнула рукой, разгоняя легкий горьковатый аромат лекарственных мазей. Прикрыв глаза, женщина задремала. Жаркое душноватое нутро фургона не доставляло неудобств. Дом ведь — единственный настоящий. Особняк в столице не в счет.
Протяжно перекрикиваясь, возницы начали рассаживаться по фургонам. Глава каравана, хмуро щурясь, заглянул к Нирине, спросил:
— Все так же в конце? Не надоело?
Женщина встала, потянулась, качая головой и приглаживая встрепанные кудри:
— Иногда нужно и разнообразие.
— Пыль глотать? То еще разнообразие. — Широкоплечий индолиец, владелец десяти фургонов, хрустнул пальцами. Сощурил темно-серые глаза.
— Я добра сегодня.
— О, так, может, тогда согласитесь разделить со мной дорогу?
Нирина возмущенно фыркнула, выпихивая черноволосого наглеца из проема и выбираясь на палящее солнце.
— Релат, мы же уже все обсудили! Ты слишком хорош для меня, да и я не останусь молча ждать на женской половине.
Мужчина только чуть поклонился.
— Я должен был попробовать, — тихо пророкотал на ухо караванщице, улыбнувшись. И зычно, так, что эхо трижды вернулось от барханов, рыкнул: — Отправляемся!
Закутавшись в палетту, женщина уселась на высокую скамью и щелкнула поводьями.
И вновь была пустыня. Жаркая, испепеляющая и величественная. Золотисто-желтое бесконечное море тянулось от горизонта до горизонта, сверху его накрывал выцветший почти до белизны голубой купол неба. Втянувшись в монотонное дорожное настроение, Нирина под скрип колес принялась мысленно выстраивать маршрут.
К ночи караван достигнет оазиса Марук, потом минует развалины древнего города у колодезной стоянки, переночует в Нари, первом городе-оазисе каганата Перани. Затем две ночевки в пустыне, оазис Сенин, а уж потом Аран. Дальше караванные пути разветвляются, и гости свернут на север, к Энгизу, крупному свободному городу на границе пустыни и лесов, близ Сигизийского королевства. Это простая логика. Раз гости сходят в Аране, а караван Релата идет в Индолу и Ронию, другого пути для них нет. Не прямиком же через пустыню! Это местные кочевники еще могут проторить новый песчаный путь, а не изнеженные дворцовые обитатели. Этим нарушителям границ придется воспользоваться потайными дорогами.
Нирина, натянув поводья и зацепив их за крюк, торчащий слева, поднялась со скамьи. Лошади, тряхнув головами, слегка замедлили шаг. Помахивая хвостами, продолжили движение. Из-под широких копыт вздымались маленькие песочные вулканчики. На миг задержав взгляд на серых лоснящихся шкурах, удовлетворенно кивнула. Эта магическая порода стоила отданных за них денег.
Нырнула внутрь, в тусклом свете лампы в ближнем сундуке, используемом как продуктовый ларь, нашла завернутые в плотную ткань лепешки и бутыль легкого вина. Откинув люк, заглянула вниз.
— Эй, вы там живы?
Тихое согласное шипение ее порадовало.
— Еда. И покорми своего… учителя, если он очнулся. Только размачивай сначала. Вечером будет посущественнее.
Выбравшись наружу, Нирина облегченно выдохнула. Она десять раз предпочитала жаркое, но вольное пекло спертому воздуху внутри фургона. Хорошо хоть вниз песок не забивается, а то бы эти гости вообще задохнулись. Отличный, отличный у нее фургон.
До вечера она еще раза три заглядывала в подполье, каждый раз во все большей тревоге. Мужчина все никак не приходил в сознание. Лежал, тяжело дыша, разметавшись по свободному пространству, и бредил на незнакомом женщине языке. Мальчишка выглядел все хуже и хуже. Он в отчаянии кривил дрожащие губы, кусал ногти и почти плакал. В глазах его стояли прозрачные слезы.
Когда из-за барханов появился первый ряд низкорослых кустистых колючек оазиса Марук и жаркий ветер донес до каравана перекличку стражников, Нирина заглянула в подпол, наткнулась на умоляющий взгляд высокородного пассажира и спросила:
— Все еще нет?
Тот головой покачал, размазывая по щекам слезы. Встрепанные волосы потными завитками торчали в разные стороны, мятая палетта пропылилась.
— Потерпи. Кстати, — припомнив, как легко и ловко оба гостя заскочили в фургон, спросила, — вы что-то кроме воды пили?
— А… — Мальчишка растерялся, глядя ей в лицо. — Да такое, горькое.
— Из чего пили, сохранилось?
Пассажир молча нырнул вниз, до Нирины донеслось торопливое шуршание. Наконец тонкие пальчики втиснули в ее протянутую вниз ладонь бутылек тонкого стекла.
— Я посмотрю. Жди до ночи. И — тише мыши. Кордоны, как бы не по ваши души, любезный алани.
Мальчишка помотал головой в испуге:
— А-а-а-а…
— Успокойся, гость: вы, на самый крайний случай, под защитой каравана и Гильдии.
Нирина вновь уселась на скамью, подхватив поводья одной рукой. Повертела пузырек, вцепившись зубами, выдернула пробку и принялась судорожно отплевываться от горечи, разлившейся во рту. Терпкий, вяжущий вкус лучшего местного эликсира на семи травах, пробуждающего скрытые силы, ни с чем не спутаешь. Женщина понятливо кивнула. Неудивительно, что этот учитель не в себе. Такие ранения, да суточное, не менее, бдение в пустыне в ожидании каравана…
Фургоны один за другим переваливали через последний бархан. На залитый закатным светом песок, будто политый кровью, выскочили всадники на великолепных пустынных каркаралах. Замерли бронзовыми статуями в белых костяных доспехах, окутанные тонкой, полупрозрачной магической тканью. Затем с гортанными криками скатились вниз, поднимая столбы бронзово-золотой пыли, пронеслись мимо… развернувшись, промчались обратно.
И что это было? Нирина философски пожала плечами, въезжая под тенистые своды оазиса. То ли бесятся со скуки, то ли проверяют. Только бессмысленно это все. Обережные руны мастера — не чета здешним — накладывали и на борта, и на пологи фургона.
Протащившись по узкой дорожке, повозки, очищенные от пыли густой листвой, подступающей вплотную к колее, свернули на развилке влево, к стоянке. Правая дорога вела в Центр оазиса, к дворцам и лачугам местных жителей и главному колодцу.
Женщина покосилась на небо. Последние лучи солнца, пробивающиеся через плотные кроны, прорезали дорогу. Сзади глухо постукивали копыта лошадок охраны. В синеющих провалах теней скапливалась желанная прохлада.
Ночь в пустыне обрушивается на пески очень быстро, и вряд ли засветло получится добраться до лавки местного травника. Ну, ничего…
На вытоптанной площадке выстраивающийся привычным полукругом караван уже ждали. Официальные лица в расшитых палеттах, прячущие эти самые лица под глубокими капюшонами, хмурые солдаты в светлых костяных доспехах.
— Дополнительный досмотр, — объявляет распорядитель.
Релат, спрыгнув с сиденья головного фургона, энергично взмахивая руками, раздраженно доказывает что-то сухощавому, сгорбленному старичку.
Нирине это прекрасно видно, и можно даже разобрать, что так возмутило главу каравана. Наконец тот махнул рукой и отдал приказание зажигать общий костер. Десяток солдат под предводительством кутающегося в синее одеяние старшего начали обходить торговцев.
— Да как вы смеете…
— Тихо, дети спят…
— …Хорошо, вот мои доверенности… понимаю.
— Ситуация такова… жаловаться вашему кагану!
Неразборчивый тихий шум над поляной не превышал определенного порога. Он был деловит и аккуратен. Но под причитания женщин и возмущенный ропот возниц расшнуровывались пологи, вскрывались запечатанные подполья, ворошилась одежда. Причем хозяева безжалостно выдворялись в круг, к пылающему костру, над которым уже вовсю дымился котел с горячим вином.
Нирина, сбросив палетту и платок, прикрывающий лицо, прищурилась навстречу досмотрщикам. Встала, упираясь одной ногой в сиденье:
— И не думайте даже, что разрешу вам лазать по моим подпольям… без присмотра.
Мгновенно нахмурившийся старший расслабился.
