Иов, или Осмеяние справедливости - Хайнлайн Роберт Энсон (мир книг .txt) 📗

— Боюсь, поколебалась. Недаром у меня вскочил волдырь.

Святой Петр рявкнул:

— Один-единственный разнесчастный волдырчик! И ты еще думаешь, что ты не годишься! Сынок, да если бы святая Жанна была столь же стойкой в вере, как ты, она погасила бы пламя, которое терзало ее. Я знаю о…

Голос Мари-Шарль объявил:

— Жена святого Александра прибыла.

— Введи ее! — А мне шепнул: — Доскажу эту историю потом.

Я едва расслышал его слова: мое сердце готово было разорваться.

Дверь открылась, и вошла… Абигайль.

Не знаю, как описать следующие несколько минут. Рвущее сердце разочарование, смешанное со стыдом — вот все, что я могу сказать.

Абигайль поглядела на меня и сурово сказала:

— Александр, как тебе пришло в голову напялить это чудовищное сияние? Немедленно сними его!

Святой Петр загремел:

— Дочь моя, не очень-то распространяйся; ведь ты находишься в моем личном кабинете. И не имеешь права так разговаривать со святым Александром!

Абигайль перевела взгляд на него и наморщила нос.

— Это его—то вы называете святым? А ваша матушка не учила вас, что следует вставать в присутствии леди? Или святые не должны соблюдать элементарные правила вежливости?

— Я всегда встаю в присутствии леди! Дочь моя, тебе следует разговаривать со мной с большим почтением. И будь добра обращаться к мужу с тем уважением, которое жена обязана проявлять к мужу.

— Он мне не муж!

— А? — Святой Петр перевел взор на меня, потом опять на Абигайль. — Объяснись.

— Иисус сказал: «Ибо в воскресении не женятся, не выходят замуж, но пребывают как Ангелы Божии на небесах». [98] Вот как! И то же самое повторил в Евангелии от Марка в главе двенадцатой, стих двадцать третий. [99]

— Да, — согласился святой Петр, — я сам слышал, как он это говорил. Саддукеям. [100] Согласно этому правилу ты ему больше не жена.

— Да! Аллилуйя!! Я многие годы ждала, когда же отделаюсь от этого олуха, отделаюсь, не согрешив при этом.

— Насчет последнего я не очень-то уверен. Но даже если ты ему не жена, это не избавляет тебя от необходимости говорить с этим святым, который когда-то был твоим мужем, вежливо, — Петр опять повернулся ко мне.

— Ты хочешь, чтобы она тут осталась?

— Я? Нет! Нет! Это ошибка!

— Видимо, так. Дочь моя, ты можешь удалиться.

— Ну уж нет! Добираясь сюда по необходимости, я припомнила многое из того, что хотела бы сказать вам. Я навидалась такого безобразия! Как же так… ничуть не стыдясь…

— Дочь, я призываю тебя удалиться. Уйдешь сама, собственными ножками? Или мне позвать парочку крепких ангелов и велеть им вышвырнуть тебя за двери?

— Ничего себе обращение!!! Я только хочу сказать…

— Ничего ты не скажешь!

— Ишь ты, будто я не имею права высказываться, как все остальные…

— Но не в моем кабинете. Сестра Мари-Шарль!

— Да, сэр?

— Ты еще помнишь приемы дзюдо, которым тебя обучали во времена твоей работы в полиции Детройта?

— Конечно.

— Тогда убери отсюда эту базарную тетку!

Высокая монахиня усмехнулась и поплевала на ладони. То, что случилось, произошло так быстро, что я не могу связно описать ход событий. Но Абигайль исчезла мгновенно.

Святой Петр сел в кресло, вздохнул и взял свой стакан с кокой.

— Эта женщина вывела бы из себя даже Иова. И долго ты был на ней женат?

— Гм… чуть больше тысячи лет.

— Понял. А зачем ты тогда за ней посылал?

— Да не посылал я вовсе! Во всяком случае, не намеревался, — и я начал сбивчиво объяснять суть дела.

Петр остановил меня:

— Ну конечно! Так почему же ты сразу не сказал, что разыскиваешь свою наложницу? Ты ввел в заблуждение Мэри-Роз. Да, я понимаю, кого ты имел в виду, — ту zaftig shiksa, [101] которая фигурирует в последней части твоего личного дела. Мне она показалась очень славной девушкой. Так это ее ты ищешь?

— Да, разумеется. В день, когда раздался звук трубы и глас, мы были вместе. Но смерч, настоящий канзасский смерч, был так страшен, что нас разнесло в разные стороны.

— Ты уже интересовался ею. Запрос поступил из справочного бюро у Реки.

— Так точно.

— Александр, этот запрос и есть последняя запись в твоем досье. Я могу снова приказать провести розыск… но должен предупредить, что следствием явится лишь подтверждение того, что сказано тебе раньше. Ответ будет тот же: здесь ее нет. — Он встал, подошел ко мне и положил руку на мое плечо. — Это трагедия, повторение которой я видел бесчисленное множество раз. Любящие, уверенные в том, что, воскреснув, остаются вместе… Однако один попадает сюда, а другой — нет. Что я могу поделать? Хотелось бы, да ничего не могу. Бессилен.

— Святой Петр, но ведь произошла ошибка!

Он молчал.

— Выслушайте меня! Я знаю! Мы — она и я — рядом стояли на коленях около решетки алтаря и молились… как раз перед тем, как раздались звуки трубы и глас… Святой дух снизошел на нас, и мы, будучи в состоянии благодати, были подняты вместе. Спросите его! Спросите его! Он послушает вас.

Петр вздохнул:

— Он выслушает любого и в любой из своих ипостасей. Но я спрошу. — Он поднял телефонную трубку, столь архаичную, что, может быть, этот аппарат собирал сам Александер Грейам Белл. — Чарли, дай мне Духа. О'кей, я подожду. Привет! Это Пит от главных врат. Новеньких анекдотов не слыхать? Нет? У меня тоже нет. Слушай, у меня проблема. Пожалуйста, вернись ко дню гласа и трубы, когда ты в ипостаси Сына вознес на небеса живьем все те бессмертные души, которые в данный момент пребывали в состоянии благодати. Припомни обширный пустырь у дороги на Лоуэлл в Канзасе — это в Северной Америке. И обряд возрождения под тентом. Вспомнил? За несколько фемтосекунд до трубы, как свидетельствует некий Александр Хергенсхаймер, ныне канонизированный, ты снизошел на него и его наложницу Маргрету. Ее описание: около трех с половиной локтей ростом, блондинка, с веснушками, сто двадцать фунтов… О, ты вспомнил? Ох! Слишком поздно, да? Этого-то я и боялся. Хорошо, передам ему.

Я прервал Петра, настойчиво шепча ему на ухо:

— Спросите его, где она?

— Босс, святой Александр страдает. Он хочет знать, где она. Да, я скажу… — Святой Петр повесил трубку. — Ни на небесах, ни на Земле. Ответ вычисли сам. И, поверь, мне очень жаль.

Должен сказать, что святой Петр проявил бесконечное терпение, разговаривая со мной. Он сказал, что я могу поговорить лично с любым из Троицы, но напомнил, что, проконсультировавшись с Духом святым, мы фактически побеседовали и с остальными. Петр проверил последние списки воскресений, списки поднявшихся из могил, список, содержащий сведения о всех прибывших с тех пор… Петр заметил, что ни один результат компьютерного поиска пока не смог опровергнуть незыблемую правильность ответов самого Бога, высказанных устами Духа святого. Это я понял — и согласился, хотя и был рад, что компьютерный поиск все же продолжается.

— А как насчет Земли? Не может ли она жить где-нибудь там? Например, в Копенгагене?

— Александр, он всеведущ на Земле так же, как на небесах. Неужели ты не понимаешь?

Я глубоко вздохнул:

— Я пытался не замечать очевидного. Ладно, тогда скажите, как мне отсюда добраться до ада?

— Алек, не смей так говорить!

— Черта с два! Петр, вечность без нее здесь не будет для меня вечностью блаженства, это будет вечность тоски и горя. Или вы, может быть, воображаете, что это идиотское роскошное сияние над головой для меня что-то значит, если мне известно, что моя любимая горит в бездне огненной? Я многого не просил. Только разрешения жить с ней. Я соглашался мыть тарелки всю жизнь, лишь бы видеть ее улыбку, слышать ее голос, держать ее руку в своей. Ее бросили в ад из-за какой-то придирки, что вам отлично известно! Наглые снобы ангелы живут тут, не сделав ни черта, чтоб заслужить это право. А моя Марга, которая и есть истинный ангел, если только таковые вообще существуют, из-за какой-то дурацкой игры в правила сброшена в ад на вечную пытку! Можете сказать Отцу и его сладкоречивому Сыну, и этому пролазе — Духу святому, что они могут взять свой пышный Святой град и засунуть его… Если Маргрета в аду, я хочу быть там.