Диагноз: женщина (СИ) - Чернова Ирина Владимировна (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Повезло тебе, Хрол, с женой. Это ж сколько надо иметь сил, чтобы потив собственной матери пойти, как она! А ты ее радуешь чем-нибудь, когда из поездок возвращаешься? — мужики, они иногда такие недогадливые бывают, что хоть плачь…
— А чем я ее порадовать должен? — Хрол заинтересованно повернулся ко мне. — Платье ей какое — она сама шьет, дорогое украшение покупать, так она строго-настрого наказала, чтобы на нее ничего не тратил. Подскажи, если знаешь!
— Хрол, тут не цена важна, а внимание. Подари ей недорогую вещь, а она для нее будет самым радостным подарком, потому что от тебя получена. Любое колечко простое, амулетик, цепочка на шею — вот увидишь, как она будет радоваться этому! Ты вообще ей дарил что-нибудь?
Мужик вдруг опустил лицо вниз и стал делать вид, что ковыряется в своем поясе. Ну и ну, взрослый дядька, а прямо как мальчишка нашкодивший…даже жалко его стало.
— Хрол, а давай, если хочешь, в Харлахе сходим вместе с тобой, подарок твоей Дарке поищем? Ты мне ее только опиши, как можешь, а там я придумаю, что можно ей подарить. Пусть твоя жена порадуется, мне от души хочется, чтобы у вас все хорошо было и чтобы вы любили друг друга всегда! Кстати, я же города не знаю, на базар одна идти боюсь, что сколько стоит понятия не имею, а так у меня и охранник будет и советчик. Захочешь, расскажешь ей, что я помогла тебе, не захочешь — не говори. Ну, как, согласен?
— Да чего же не согласиться, я Харлах знаю, и где что на базаре можно купить, покажу.
— Ну и хорошо, договорились, значит.
Март покачал головой, мол, слышал, но не одобряет, а напарник Хрола уже вовсю храпел, повернувшись к нам задом.
— Эй, Март, ты чего головой-то качаешь? — не наябедничал бы лишнего неведомой мне Дарке. — Ты против подарков женам или другая причина есть?
Март сделал вид, что смотрит вперед и ему не до нас, а Хрол вдруг рассмеялся.
— Да у него ж жинка его треплет постоянно, вот ему и невдомек, что по-другому можно жить! — и уже тише, обращаясь ко мне, — ты не бойся, что слухи пойдут, Март меня знает, да и ты не из тех, кто подолом трясет везде. Я таких сразу вижу!
На стоянке новые попутчики готовили себе отдельно, а вот есть пришли к нашему костру. Оно и понятно, захотелось поболтать, послушать россказни друг друга и повыпендриваться при случае. На поляне, где мы остановились, вокруг кострища лежали плоские теплые камни и подтесанные бревна. Я уже черпнула кипятка в кувшин для отвара на завтрашний день и теперь с миской традиционного кашесупа в одной руке и кувшином в другой, пристраивалась на свободный конец бревна. Камни они есть камни, простудиться тут ничего не стоит, а антибиотиков тут еще не придумали. Мужчины чуть подвинулись и застучали ложками.
— Уважаемые, давно в Харлахе не были? — ого, а это и сам хозяин обоза тут сидит, видно, решил пообщаться да узнать, кто в попутчики набился.
— Да уж три луны собирались, все не к спеху было, — бородатый мужик средних лет, чем-то напомнил прохиндеевского старосту Косту из деревни дебилов. Маленькие глазки спрятались в густой поросли, нос картошкой и небольшое пузцо выдавали любителя попить пивка и покомандовать. Трое темноволосых молодых мужиков в походной одежде и высоких сапогах похожи, как братья, удлиненными, чуть скуластыми лицами, и здоровенными кулачищами. Таким двинет, так и улетишь вмиг…
— Девки не отпускали, вот и подзадержались, — наглый и самодовольный голос подал светловолосый мордатый красавец с черными бровями, не иначе — местный Казанова. Что красив, не спорю, но лет через пять оплывет жирком, который сейчас уже чуть намечается вторым подбородком и поистаскается по бабам. Не иначе, сынок местного олигарха, вон как нос дерет перед всеми…
— В мужском деле за девок цепляться негоже, своя голова должна быть. — Джаниру явно не понравился блондинистый хлыщ, но конфликты никому не нужны, посидят попутчики с нами две ночи и распрощаемся восвояси.
— А мы за них и не цеплялись, это они нас не отпускали, — лениво процедил хлыщ, обегая глазами сидящих у костра. — Не с собой же их таскать…
Ну так и знала, уставился сперва высокомерным взглядом, полуприкрыв глаза, потом чуть наклонил голову и посмотрел в упор. Ну ни фига ж себе, какая красота в глухой деревне затесалась, уж на что я равнодушная к этому, но не могла не признать, что ярко-голубые глаза хлыща производили убийственное впечатление! Деревенские же девицы должны просто умирать по нему, жаль только, что избалован сей субъект сверх меры и заранее чувствую, как он тут всех презирает и в то же время непроизвольно кокетничает, наблюдая за реакцией на себя. Ну-ну, это ты в своей деревне первый, а мне, насмотревшейся голливудских красавцев, ты по барабану. Хихикнув про себя, я домусоливала ужин, размышляя о дальнейшем развитии событий.
— Не таскаете, и правильно делаете. Раз новостей из Харлаха никаких не имеете, будем их вместе узнавать. Условия присоединения к нам вы знаете — не задираться, драк не чинить. Отбиваемся, если такая нужда возникнет, каждый у своих повозок. — Пришлые кивнули, видать, им эти условия было слышать не впервой. Джанир же специально говорил об этом при всех, молодец, мужик! — Спать все ложатся по своим телегам.
Наши обозники зажужжали, что-то обсуждая между собой, Галата не глядя отвесила полновесную оплеуху Марешу, тот взвыл, мужики заржали, а повариха принялась утешать мужа, упирая на то, что нечего подкрадываться к ней сзади, как лешак. Мареш отошел и присел, потирая блестящую лысину, а в этот момент к Галате сзади проскользнул тенью Торкеш. Длины рук ему не хватило, чтобы обхватить женщину полностью, он прижался к ней сзади, делая вид, что страстно шепчет ей на ухо, поглаживая ее по животу. Мужики замерли, делая вид, что все так и надо, пока Галата не увидела лысину Мареша в пяти шагах от себя, сообразив, что сзади ее прихватил кто-то другой.
— Ах ты, охальник, да я сейчас тебя… — Последовал традиционный замах черпаком, дружный хохот и прыжок Торкеша в сторону с блестящими от смеха глазами.
— Галата, ты прекрасна, даже Мареш это понимает и никогда не держит на меня зла! — Торкеш был в своем репертуаре, подмигивая охранникам. Те застучали ложками по мискам и камням, выражая полное одобрение. — Тебя полюбил бы даже самый замшелый гном, если бы попробовал твою стряпню!
Народ вокруг взвыл от восторга, притопывая ногами.
— И даже гоблины были бы от тебя без ума! Они носили бы тебя на руках и прославляли бы в своих застольных песнях! Ой, что я такое говорю, — он с деланным испугом прикрыл рот руками. — Галата, солнце мое, прости, гоблины никогда не смогли бы… даже не спрашивай, почему…это ужасная правда и я никогда не смогу ее рассказать, мое сердце просто разорвется, если его заставят выдать эту страшную тайну…
Паршивец сел на землю в центр нашего сборища и закрыл лицо руками, изображая вселенскую скорбь. Судя по всему, разыгрывался еще один, знакомый большинству, сценарий, по которому зрители, умирая от любопытства, должны слезно упрашивать о продолжении. Даже знаю, о каком…Благородное собрание загомонило, донельзя заинтригованное происходящим.
— Торкеш, что там за тайна такая?
— Эй, не томи душу, почему гномам наша Галата по душе, а гоблинам — нет?
— Охламон, — тут уже взревела Галата, — чем это я гоблинов не устраиваю, а? Они пожрать горазды более гномов и завсегда рядом жили, ну-ка рассказывай, а то больше ни крошки не получишь!
Торкеш чуть раздвинул пальцы и посмотрел на притихших обозников. Наши новоявленные попутчики тоже замолчали и с любопытством наблюдали за театром одного актера, даже хлыщ сбросил надменное выражение и стал похож на обычного симпатичного парня.
— Так вот, дорогие мои сотоварищи, — мужчина вскочил на ноги и мягким кошачьим движением ввинтился на бревно между мной и одним из охранников, притянув меня к себе за талию цепкой рукой, — гоблины никак не могут восторгаться нашей Галатой, потому что это ма-а-аленькие зеленые человечки, жутко пакостливые и вредные. Едят они только то, что украдут у бедных людей, а нормальную пищу они не потребляют, потому как их Великий Бог Хым-Дыр дозволяет есть только украденное!
