Неразрешимое бремя (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна (список книг TXT) 📗
— Я клянусь Единым, — тихо сказал я, отпуская ее наконец от себя. — Эту клятву не нарушит ни один церковник.
— Вашим братьям в вере давно нет веры, уж простите за каламбур, — Лидия помолчала немного, продолжая разглядывать меня. — Но вам я, пожалуй, в этом случае могу поверить.
— Госпожа, так что? Мы закончили? — крестьянин покосился на остальных, что давно уже вынесли все ценные вещи из поместья и упаковали их в грузовой экипаж.
— Подождете! — резко ответила Лидия. Она приблизилась ко мне, протянула руку, запустила ее в мои волосы. Я дернулся, пытаясь отстраниться, прикосновение ее холодных пальцев было неприятным. Сейчас Лидия вызывала лишь омерзение.
— Не дергайтесь, господин инквизитор, — она нахально улыбнулась. — Если хотите договориться, придется потерпеть. Ведь это такая малость, чуть-чуть потерпеть меня, верно?
Она привстала на цыпочки, и я почувствовал ее горячее дыхание у себя на шее.
— Говорите. Что за язык?
— А какие у меня гарантии, что вы сдержите обещание? — просипел я, стараясь не глядеть на нее.
— Только мое слово, господин инквизитор. Придется вам рискнуть. Я не трону плантацию и не оставлю без крова помчика и его семью. Довольны? В отличие от ваших товарок, я всегда держу слово. Кроме того…
Она не договорила, и я нахмурился.
— Кроме того что?
— Не важно. Говорите, я жду. А то ведь могу передумать. И не дай вам боже Единый меня обмануть. Кровью умоетесь.
Я тяжело сглотнул. Прости меня, господи Единый, это не ложь, просто… И она все равно никогда не узнает, что Завет…
— Вижьенер. На нем составлен Завет, — шепнул я и отстранился наконец от нее.
Она постояла чуть, потом кивнула.
— Они могут остаться в поместье. Пока я не найду на него покупателей. А потом пусть убираются отсюда. Если не ошибаюсь, у них осталась еще в собственности лесная хижина где-то высоко в горах. А что будет с плантацией… Пусть решает новый владелец.
Лидия кивком головы отпустила рабочих, потом перевела тяжелый взгляд на меня.
— Кроме того… — начала она, и у меня от дурного предчувствия заныло в желудке. — Я не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться выражением вашего лица, господин инквизитор…
Она снова приблизилась, взяла меня под руку, я не посмел даже вырваться, моля в душе Единого, чтобы она быстрей убралась отсюда. Отсюда и из моей жизни. Навсегда.
— Посмотрите на это милое семейство. Наслаждаетесь ролью благодетеля-спасителя? Ну так я вам немного подпорчу удовольствие, — она говорила очень тихо, зло и устало. — Как вы там сказали? Дети не в ответе за грехи родителей? Правда? Посмотрите на этого благочестивого старца, что сорок лет назад разрушил жизни Николаса и его матери. Это он породил на свет страшное чудовище, мальчика-колдуна, но думаете, он этим ограничился? Нет. Я наводила справки, только по официальным выпискам из архива соседнего городка, в нем за последние двадцать лет погибли или пропали… знаете сколько шлюх? Семьдесят шесть девушек. И это только те, о которых заявили.
Я попытался возразить, но ее ладонь легла мне на губы. Я стиснул зубы и промолчал.
— Единожды совершив зло и оставшись безнаказанным, человек будет творить его вновь и вновь. Слишком велик соблазн. Я точно знаю, что он избивал и калечил девушек. А вот эта тихая женщина рядом с ним, его жена, ее он тоже бил. А она молчала. Молчала из страха или нежелания потерять такую привычную жизнь богатой знатной помчицы. А еще она видела, что он приходит после борделя в окровавленных рубашках, с истертыми кулаками, но ее он наверняка после своих вылазок не бил. И она продолжала молчать, радуясь, что досталось не ей. Хотя ее слово могло спасти кому-то жизнь. А знаете, что самое смешное?
Лидия зло хохотнула, и я оттолкнул ее руку от себя. Было очень душно, несмотря на то, что солнце уже почти скрылось за горами.
— Кроме сына, вон того толстяка с обвисшими щеками, что проигрался в пух и прах, что демону душу продаст, лишь бы вновь сесть за карточный стол, была еще дочь. Знаете, что с ней случилось? Что могло случиться с милой девочкой, отец которой похотливый извращенец? Местный лекарь проговорился, что девчонка умерла из-за ранних родов. Знаете, сколько ей было? Тринадцать. А ее матушка наверняка все знала, знала, зачем папочка идет каждую ночь в комнату дочурки. Поцеловать на ночь. И не только. Но опять молчала, надеясь, наверное, что все образуется само собой. А когда бедняжка отмучалась, небось вздохнула с облегчением. Сыночек оказался таким же безвольным тюфяком, в мамочку пошел, а вот жениться его угораздило на настоящей мегере. Вон стоит. Вы знаете, что вся прислуга разбежалась, стоило мне появиться на пороге и объявить об их банкротстве? Она нещадно издевалась над всеми, садистка, что вполне достойна своего свекра, право дело…
Лидия перевела дух, и я покачал головой. Она пытается оправдать собственное зло, очерняя других?
— А та девчонка, что мне под ноги кинулась, внучка помчика. Такое невинное прелестное дитя, правда? Она вам нравится, господин инквизитор? — Лидия опять заглянула мне в глаза, пытливо дожидаясь моей реакции. Я упорно молчал, не желая ее лишний раз провоцировать. — В дедулю пошла девочка. Самое смешное, что папочка ее уже продал, за карточные долги, правда, продал дорого, как девственницу. То-то смеху будет, когда всплывет правда про то, что она спит с кем попало. Мне только интересно, дедуля совратил внучку, или внучка дедулю?
Мое терпение иссякло.
— Довольно гадостей! Или маленький мальчик тоже в чем-то виноват? Какую гнусность вы придумаете для него?
— Мальчик? — протянула задумчиво Лидия. — А знаете, у него был шанс вырасти нормальным, пусть в нищете или в рабстве, пусть небольшой, но был. А вы его лишили. Или вы правда думаете, что в такой семье он может остаться нормальным? Кто знает, возможно, злая шутка Единого когда-нибудь в будущем вас сведет, и вам придется отправить его на костер уже как колдуна, в очередной раз сокрушаясь, что не успели… Не успели предотвратить чью-то смерть. Прощайте, господин инквизитор.
Лидия потрепала меня по плечу и ушла, оставив за собой выжженную пустоту, как и обещала. Пустоту в моей душе.
Я не хотел верить в ее слова, встряхнул головой, поднялся по ступенькам террасы и подошел к несчастным.
— Вы можете остаться здесь, пока поместье не продадут. Плантацию трогать не будут.
В глазах старика отразилось бесконечное облегчение, он перевел дух, потом нахмурился и требовательно спросил:
— Почему это продадут? Это мое поместье, я не собираюсь никуда отсюда!..
— Она обманом завладела!..
— Да как она посмела, нищебродка, являться сюда и указывать нам!..
— Хамка и простолюдинка!..
Они загалдели все разом, и мне вдруг сделалось страшно. На их лицах не было раскаяния или стыда за то, что совершил их глава, лишь раздражение, высокомерие, досада. Девочка мне улыбнулась, но теперь я, отравленный циничным ядом Лидии, видел в ее улыбке лишь похотливый намек. Я отступил, поклонился и поторопился уйти от них.
Поправляя седло, я не удержался и спросил припозднившегося крестьянина, что с облегчением складывал свои нехитрые пожитки.
— Вы рады, что не пришлось?.. — и указал на плантацию, расцвеченную лучами умирающего за горной крядой солнца.
Рабочий пожал плечами, потом кивнул головой.
— Винограда жаль, да. Чудо как хорош, хотя нам и запрещено было его даже пробовать. А этих… — он пренебрежительно махнул в сторону поместья рукой. — Паскуды они. Вот за них вы зря вступились, святой отец.
— Инквизитор, — по привычке поправил я.
— Простите, — буркнул рабочий, потом хитро мне подмигнул, воровато оглянулся на опустевшую веранду. — Давайте, а?
Он полез к виноградной лозе и сорвал крупную гроздь с иссиня-черными и очень крупными ягодами. Сладкий аромат вдруг показался мне тошнотворным, желудок неприятно скрутило. Я попытался отказаться, но он взял мою ладонь и силком сунул мне несколько ягод.
