Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна (книги без регистрации .TXT) 📗
Без предупреждения и объяснения подсовывать в жёны любимому сыну существо, строго говоря, не вполне человеческое, мерзко. Вряд ли я повторил бы судьбу отца Ливин, потому что менее впечатлителен, хотя и обзаводиться седыми волосами на голове раньше срока не жажду. Но бесит не только и не столько происхождение наречённой супруги, а... Её подневольное положение. Наверное, другой на моём месте мечтал бы заполучить послушную и услужливую жену, но я, как ни пытался себя уговаривать, ничего не получалось.
Даже хуже. Вспоминая своё поведение, понимаю и стыжусь: потянуло на дармовщинку, потому скоренько согласился с матушкиными уговорами и успокоился. Ливин, как казалось, испытывала примерно те же чувства, то бишь, и на её счёт у меня не возникало сомнений в простодушной корысти. А напрасно. Не следовало забывать: каждая мелочь в жизни даётся не даром, а в обмен. На что? На труд. Иногда приходится руки приложить, а иногда мозоли натираются на душе. В часы особенно мрачных раздумий о жизни я додумался до того, что изменения в моей судьбе есть ни что иное, как кара богов за беспечно и бесцельно прожитую юность. Мол, не оказывал должного почтения всему, что имел с рождения, вот и отобрали. Насколько помню, культ Фарраса, бога равновесия, утверждает именно неизбежность платы за любое деяние, доброе или злое, умышленное или невольное. Надо бы сходить к его алтарю, уплатить служке монет, сколько не жалко, и помолиться в тишине и покое. Покаяться, испрашивая прощения. Плохая у меня память, дырявая, что ж поделаешь?
Хорошо, что всё прояснилось. И плохо. Ливин наверняка уже попрощалась с надеждой быть избавленной от заказов на устранение неугодных Заклинательнице персон. Поговорить с Сэйдисс? Уломать выполнить обещание? Пожалуй, так и поступлю. Можно, конечно, сделать вид, будто ничего не случилось, и все будут довольны... Нет. Не все. Я не буду доволен. Жить в супружестве с женщиной, не испытывающей к тебе никаких чувств? Проще оставаться одному. Кроме того... Всякий раз при исполнении супружеского долга буду чувствовать себя насильником. Уже сейчас чувствую, вспоминая её «нежности». Ведь Ливин подчинялась приказу, а не порывам души. И наверное, была весьма огорчена, что все попытки завершились провалом. Корила себя за неумелость... Тьфу.
Жаль девушку. Очень жаль. С собой проще: поругаюсь, напьюсь, забудусь и на следующее утро буду прежним. Почти. Хотя... Страдает ли она? Вдруг только рада, что всё закончилось, и постылая работа отменена за ненадобностью? И такое возможно. Поэтому не стоит раньше времени предаваться жалости и сопереживанию: легко попасть впросак, ведь каждый из нас одно и то же событий видит по-своему, зачастую совершенно непохоже на остальных. И кажущееся мне печальным кого-то заставит рассмеяться, а кого-то — равнодушно пройти мимо. Да, торопиться не стоит. А если мне снова будут насильно вручать счастье...
Возьму непременно, встречу с распростёртыми объятиями! Как в народе говорят? «Дают — бери. Бьют — беги». Вот и мне пора начать прислушиваться к мудрому гласу простого люда, уверенно, из века в век идущего от прошлого к будущему...
Невесёлые выдались праздники. Остаётся попробовать поверить, что в ближайшее время судьба не подкинет мне подарочек в духе всех предыдущих событий... Нет. Поздно. Вера вильнула хвостом и предпочла остаться за поворотом — тем, который открыл мне обзор ограды мэнора и знакомой фигуры, подпирающей ворота.
Какие возникают в душе чувства, когда видишь человека, встреча с которым была жизненно необходима, но лишь вчера, а сегодня кости повернулись к небесам другими гранями, заново выставляя оценки за пройденный урок? Вот и я, опознав бледное лицо над воротником плаща, как принадлежащее выздоровевшему скорпу, все тридцать семь шагов к воротам думал: сразу расправиться с магом или заставить помучиться? Раздумья ни к какому итогу не привели, и было решено для начала разведать обстановку путём... Беседы, конечно же.
— Кого я вижу! Ещё одна мелкая подлая душонка... С чем пожаловал?
Вообще-то, под словами «ещё одна» я подразумевал «после меня самого», потому что мысли, посетившие мою голову по дороге домой, после безмолвного поворота и, строго говоря, бегства с поля боя, не отличались благородством и великодушием. Но скорп понял моё ехидство иначе, контратаковав вопросом:
— Её высочество тревожилась?
Я улыбнулся, вытягивая губы в линию. Такая гримаса делает меня похожим на лягушку (или лягуха, если быть совсем уж точным) и вызывает у собеседника помимо стойкого отвращения сомнение в широте моих умственных горизонтов.
— С чего бы ей тревожиться? Подумаешь, единственный защитник сначала едва не помер, а потом бесследно исчез... Экая ерунда! Нет, по такому поводу тревожиться глупо.
Кэр сдвинул веки поближе друг к другу, всматриваясь в моё лицо. Что он хочет найти? Причину моей злости? Как бы не так! Не найдёт, даже если будет очень стараться. Почему? Потому что искать не надо: причина на поверхности. Я сам.
— У неё всё хорошо?
— Лучше не бывает: живёт в тепле, в сытости, спит круглыми сутками... Не жизнь, мечта! А до столицы как-нибудь сама доберётся, без провожатых. Сюда же одна сумела приехать? Сумела. И ничто не мешает ей...
— У меня было очень мало времени.
Ага, догадался, наконец!
— Так мало, что нельзя было кого-нибудь поставить в известность о своём возвращении в стан живых?
Скорп наполовину виновато, наполовину обвиняюще заявил:
— Я приходил к мэнору. Ждал около получаса, но никто не входил и не выходил за ограду. Дольше оставаться не мог. Как же мне надо было поступить?
— Ты что, маленький мальчик? Не входят, не выходят... Написал бы записку, да просунул в ворота!
— Если бы сумел к ним приблизиться.
М-да. Неувязочка. Но сдаваться не собираюсь:
— К камешку бы привязал, размахнулся посильнее и кинул. На дорожку.
— Камешек, говоришь? И где тут поблизости есть что-то похожее?
Вообще-то, нет. За исключением...
— Из мостовой мог выковырять. Знаешь, если есть желание, способ его удовлетворения всегда найдётся.
— Из мостовой? — Он хмыкнул и наклонил голову в шутливом поклоне: — Ты меня разгромил. Вчистую.
— Ещё и не приступал. Вот когда начну...
— Есть повод?
Я прогнал с лица дурацкую улыбку.
— Есть. Ты жалкий трус.
Скорп подобрался:
— Это оскорбление? Желаешь бросить вызов?
— Это правда. И вызывать тебя я никуда не собираюсь.
— Тогда объяснись.
— Непременно. Что ты сделал после того, как вернулся к осмысленной жизни?
— Пришёл сюда, я ведь уже говорил.
— А после?
Кэр надоедливо сморщился:
— Исполнил свой долг, только и всего.
— Ты подписал смертный приговор двум людям. В этом состоит твой долг, да? В истреблении невиновных?
— Они не люди, — в голосе скорпа зашуршал лёд. — Они чудови...
— Не чудовищнее тебя!
— Я остался в живых только потому, что...
— Потому что сёстры честно и по доброй воле выполнили свою часть уговора. Вздумай они сбежать или отказаться, а они вполне могли так сделать... Не прошло бы и ювеки до твоих похорон.
— Но...
— Или ты решил, что гаккар пришёл делиться с тобой противоядием после моей угрозы? Сам хоть понимаешь, насколько нелепо это звучит?
Кэр опустил ресницы, переводя взгляд с моего лица на притоптанный снег.
— Честно говоря, я тогда не думал о причинах. Дождался, пока женщины ушли, а потом...
— Побежал жаловаться в Анклав. Знаю.
Любопытство всё-таки взяло верх над виноватым сожалением:
— Но откуда?
— Оттуда! Я столкнулся с судьёй, отряжённым для разбирательства, вынесения окончательного решения и приведения приговора в исполнение.
— Хочешь сказать...
— Да, с Заклинателем.
— И...
— И очень недоволен твоим поведением. Ты сам виноват в атаке гаккара: надо было тихо и спокойно зайти, а не разворачивать на ходу сети заклинаний.
Скорп быстро нашёл оправдание:
— Зов принцессы был слишком сильным и испуганным.
