Магистр! Вы, кажется, влюбились (СИ) - Огинская Купава (книги .TXT) 📗
Пожалуй, страшнее всего это было даже не произнести вслух, но признаться самой себе. Неприятно было понимать, что все мои неубиваемые принципы смог разнести в щепки один самоуверенный и наглый дракон:
— А я люблю. Не боюсь трудностей, наверное. Ануш говорит, у меня со здравым смыслом проблемы, хотя я считаю, что не может мне ставить диагноз дракон, мечтающий познакомиться с какой-нибудь ведьмой…
— Ты удивительная, — перебил меня Гэдехар. Продолжить жаловаться на отморозка, напрочь убивая любую возможную романтическую обстановку, я уже не смогла — ужас, переполненный своими драконьими чувствами, бросился.
Сначала мне подумалось, будто он решил, раз я настолько удивительная, то неплохо было бы меня придушить. Потом его рука полезла под сорочку, и я осознала, как не права была в своих подозрениях. Меня не душили, меня мяли.
Погребенная под тяжеленным ужасом, безнадежно пытаясь призвать к порядку его руки, в отчаянии я от всей души укусила Абеля за плечо. Выразила, так сказать, свое негодование его бесцеремонностью.
Сосредоточенно сопящий в мои волосы ужас пораженно замер. Затих, не веря в случившееся. Он не привык, чтобы его кусали, предпочитал кусать сам, а тут такая наглость с моей стороны…
— Золотая моя, а что это ты делаешь?
— Лапы убрал, — прохрипела я, старясь вытащить из-под ночной сорочки успевшую добраться до груди ладонь.
— Ты же сама только что сказала, что меня любишь, — руки он убрал, но подниматься не спешил, щекоча ухо горячим дыханием. — Мне кажется, что лучше закрепить твое признание…
— Закрепить?! — недоверчиво переспросила я. Пока не замечая, как вкрай обнаглевший дракон вновь пытается забраться под сорочку. Руки у него были теплые и шершавые… и очень наглые у него были руки.
— Сокровище, мне совершенно не важно, будешь ли ты до свадьбы нецелованной, или в жены я тебя возьму уже женщиной. Огонь мой в тебе разгорелся, связь окрепла…
— Разгорелся огонь, — передразнила его я. Еще как окреп, обугленный Ашта-Хэш тому прямое подтверждение.
И пускай я все так же не чувствовала вины за смерть Беса, но порой мне все же снилось обезображенное шрамами удивленное лицо, когда под пальцами его вспыхнуло пламя, сжигая правителя и оберегая меня.
Не усмиренные после впечатляющего путешествия, а, напротив, усилившиеся эмоции раздраконили Абелев огонь, а прикосновение врага и опасность, которую несло это прикосновение, позволили пламени вырваться на свободу, признавая мое право на его защиту.
— Рэйна?
— У меня завтра свадьба.
— У меня тоже, — хмыкнул Гэдехар, но приставать перестал. Скатился с меня и теперь просто лежал рядом, глядя в потолок.
Победа здравого смысла над драконьими желаниями приободрила и сподвигла задать вопрос, который занимал меня уже вторую неделю. И тем сильнее он меня интересовал, чем ближе становился день свадьбы.
— А почему мы женимся по человеческим традициям? У вас свадеб не было, что ли?
— Были, — отозвался Гэдехар, — но драконов осталось слишком мало, наши традиции сейчас не имеют значения.
— И как это все проходило?
— Как? — он задумался на несколько секунд. Я решила, вспоминает, оказалось — глупость продумывает.
Продумал, оживился, порывисто поднялся — я на мгновение даже напряглась, думала, опять приставать начнет. Не начал.
Вместо этого азартно предложил:
— А зачем рассказывать, когда можно показать?
— Что?
— Пусть мы не в пещерном храме, это уже не важно. Эллари везде услышит нашу просьбу. Садись.
— Гэдехар, я не уверена, что это хорошая идея, — я успела пожалеть, что затронула тему драконьих свадеб, но все равно поднялась и подала ему левую руку. По первому требованию.
— Хорошая. Я дурак, что сразу до этого не додумался, так будет даже надежнее, — глаза его странно, лихорадочно блестели, и в царившем вокруг полумраке отчетливо различались красноватые всполохи огня, проскальзывающие в безмятежной глади золотистой радужки.
— Гэдехар…
— Пожалуйста, золотце, сделай это для меня.
Сложно отказать, когда тебя так просят. Впрочем, я все чаще замечала, что отказывать Абелю мне становится с каждым разом все тяжелее.
— Ладно, что я должна делать?
— О, ничего. Я все сделаю сам, — он улыбнулся, в порыве благодарности поцеловав мою ладошку.
— Правда? — удивилась я. Кивнула неуверенно. — Ну раз так, то давай.
Бормотание на драконьем языке меня даже не удивило. Куда же без этого? Как же драконий обряд — и без непонятного бормотания?
На то, как Гэдехар медленно подносит к губам мою руку, не переставая бормотать, я смотрела с любопытством. Запястья щекотно коснулось горячее дыхание, я поежилась от смешного волнения, даже хихикнула смущенно.
А потом он укусил, и мне уже было не до смеха. Я заорала.
Не от боли даже, скорее от неожиданности. Дернулась.
Гэдехар держал крепко, не отпуская, все глубже вгоняя клыки в нежную кожу. По запястью текла кровь, и кожа под его губами горела огнем.
Прошло всего несколько секунд, а я успела сто раз пожалеть, что согласилась на это безумие.
— Все хорошо, — прошептал он, отпустив мою руку. На губах его блестела моя кровь, на подбородке дрожала красная капелька, прочертившая тонкую дорожку на бледной коже.
— Ты меня укусил, — выдохнула я, прижимая к груди пострадавшую руку, не задумываясь даже, что могу испачкать сорочку.
Гэдехар кивнул:
— Укусил, — и, не вытирая губ, вгрызся в свое запястье. По коже его зазмеилась бледная вязь каких-то символов. Обхватывая кисть, едва заметно тлея, складываясь в причудливый рисунок…
Заподозрив неладное, я присмотрелась к своей руке. Темные, будто нарисованные сажей, символы виднелись и на моей коже.
— Готово, — удовлетворенно выдохнул Гэдехар, вытерев губы рукавом.
Рисунки на наших руках повторяли каждый изгиб и каждую черточку друг друга. Начинаясь от места укуса, где, судя по всему, навсегда останутся шрамы от драконьих зубов, вязь странных символов оплетала запястье, то и дело привлекая к себе взгляд.
— И что, все? — недоверчиво спросила я.
Он удивился:
— А что еще надо? — потом протянул ладонь, потребовал: — Дай.
— Ну… — я не знала, чего именно ожидала, но точно не того, что случилось. Прокушенную руку протянула безропотно, пообещав себе уже ничему не удивляться…
Ранки Гэдехар залечил самым простым способом — зализал. А кровь стер одеялом, не заботясь о том, что эти разводы уже едва ли отстираются. С гордостью осмотрев мою кисть, он сказал:
— Хотя ты права, это еще не все. Остался самый важный этап свадебного обряда.
Ужас улыбался… подозрительно. Увидев такую улыбку, сразу понимаешь, что грядет что-то странное, стараешься не поддаваться на провокации и, по возможности, бежать. Но на мой взгляд, самое странное только что произошло и теперь темнело на моей руке знаком непроходимой человеческой глупости. Согласилась на наглядную демонстрацию – и все, вот вам, пожалуйста, уже замужняя, хотя даже осознать ничего не успела.
Потому на провокацию я поддалась и наивно спросила:
— Это какой же этап?
— Первая брачная ночь.
— Какая еще но…
Договорить я не успела. На этот раз Гэдехар действовал наверняка. Учел свои ошибки в прошлом и сразу накрыл мои губы своими, заглушив возмущение и протесты.
О том, что утром меня ждет еще одна свадьба, он забыл. Запутавшись в руках и чувствах, я об этом забыла тоже. Поддалась драконьему напору.
Необратимая и разрушительная ошибка…
Утро мы встречали в развороченной и сожженной комнате, перемазанные сажей, с погибшим на моих руках свадебным платьем.
— Да… не учел, что огонь реагирует на сильные эмоции любого характера, — виновато пробормотал Гэдехар, заботливо поправляя на моих плечах опаленную по подолу рубашку. Его рубашку. Моя сорочка, порванная ужасом, а потом и сожженная мной, валялась у кровати неопознаваемой кучкой пепла.
— Не учел, — повторила я. — Мы сожгли комнату.
