Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
"Может, не все темные люди подлые и злые?" – подумалось девушке.
></emphasis
>
(5) Иясе – в мифологиях тюркоязычных народов название духов, постоянно пребывающих в каком-либо месте
Гл. 24. Возлюбленный солнца, быть может, близок час надежд?
Пожелтевшие умирающие листья плавно кружились в грустном причудливом танце и падали, с мягким шелестом покрывая прелую землю. Утренний свет только-только разогнал ночные тени, и прозрачный мир еще отдыхал от людских голосов и привычного дневного шума, впитывая спокойное сияние, что медленно разливалось в прохладном, отсыревшем за ночь воздухе. Никогда прежде Аданэю не доводилось видеть такой поразительной осени! Илиринский край чуть ли не на глазах обряжался в золото, как и его жители. В Отерхейне это время года сопровождалось жестокими, иссушающими землю ветрами, несущими тучу песка и пыли. А здесь, в Илирине, осень казалась воплощением покоя и дремы, она навевала неторопливые мысли и сонную меланхолию, и взгляду сложно было оторваться от завораживающей пляски листьев в это позолоченное солнцем раннее утро.
Лиммена еще спала и что-то тихо говорила во сне. А вот он проснулся слишком рано, еще затемно, и все это время стоял у приоткрытого окна, вдыхая пряный аромат пожухлых листьев. Взгляд его в это утро ни за что не мог зацепиться, перескакивая с одного предмета на другой, а разум витал где-то без цели и смысла, в подражание природе отдавшись бездумной, кружащей голову дреме.
За время, проведенное в Илирине, многое успело измениться. После той памятной ночи у озера Лиммена еще несколько раз пыталась вернуть себе власть над ним. Стоит ли говорить, что попытки эти изначально были обречены: разве способен тот, кто имел несчастье однажды его полюбить, обрести над ним власть?
Холодным, орошенным влагой утром, из рощи они вернулись поодиночке, но в этот же вечер Лиммена позвала его к себе. Царица держала себя холодно и высокомерно и, возможно, это могло бы ввести в заблуждение кого угодно, но только не его.
– Ты даже не склонил головы в знак приветствия? – будто бы в удивлении спросила она. – Что ж, Айн, ты, безусловно, наглец, но ты мне чем-то интересен, именно это тебя спасает. Пока. Какое-то время я, пожалуй, смогу терпеть твою дерзость. Но лучше тебе поскорее уяснить, как следует вести себя рабу. Даже такому очаровательному как ты, – и она призывно заулыбалась.
– Иди ко мне, Айн, – все с той же улыбкой царица протянула к нему руки, но Аданэй и не подумал сдвинуться с места, разглядывая ее с плохо скрытой усмешкой. Ее руки неуверенно опустились, а брови сдвинулись. Кажется, его поведение застало ее врасплох.
– Ты, надеюсь, не думаешь, – тихо спросил Аданэй, – что я стану для тебя очередным Вильдерином? Я – не он. Лучше оставь эти игры.
– Как смеешь ты… – гневно начала царица, но осеклась, услышав негромкий смех Айна.
– Не пытайся меня подчинить, – сказал он, неторопливо подходя к Лиммене, – все равно не удастся. Лучше просто люби, и больше ничего не надо, – и кончиками пальцев пробежался по ее щеке и шее.
Женщина, казалось, потеряла дар речи, однако тут же сама бросилась к нему с объятиями. В один из моментов любовного безумия она медленно провела рукой по его спине и, виновато опустив голову, прошептала:
– Прости меня за них. За шрамы. Я готова целовать каждый след на твоей спине.
Аданэй предпочел ничего не ответить, только еще крепче прижал к себе царицу.
После этого случая она еще пару раз пыталась возвратить власть, но всякий раз лишь еще сильнее поддавалась влиянию своего молодого любовника. Очень скоро он стал называть ее по имени. И Лиммена не возражала. Их странные отношения развивались настолько стремительно, что иногда Аданэй даже не успевал за ними уследить. Подумать только, сколько времени ушло на то, чтобы познакомиться с царицей, обратить на себя ее внимание, перебороть ее заносчивость и пережить гнев. И вот, теперь, так скоро, спустя всего-то неполный месяц их связи, он видел перед собой не правительницу Илирина, не горделивую царицу, а женщину. Женщину, которая полюбила его себе на погибель.
Аданэй, все так же наблюдая за опадающими листьями, попытался прикинуть, сколько времени он провел в Илирине. Получилось, что едва ли более полугода, и это удивило его, потому что по ощущениям казалось, будто он находился здесь вот уже несколько лет. Всю жизнь до Илирина словно пелена затянула, сквозь нее лишь с большим трудом удавалось различить неясные лики прошлого.
Как сильно все изменилось за короткое время! Из бесправного раба он превратился в возлюбленного царицы. И женщина эта, возможно, сама не подозревала, что зависела от него куда сильнее, чем могла себе позволить. Но замечал это не только он. Каким-то образом всем стало ясно, что Айн – нечто большее, чем просто очередной любовник. Теперь Аданэй зачастую ловил на себе заискивающие или завистливые взоры рабов. Рэме мило и угодливо ему улыбалась: видимо надеялась, что он забудет о былых разногласиях и простит ее. О нет, дряная девчонка может даже не рассчитывать на это!
Знатные вельможи посматривали на Аданэя подозрительно и с опаской. А некоторые, как например Аххарит, с вызывающей насмешкой. Этот рыжий вообще раздражал Аданэя. Присутствовала в новом помощнике главы стражи какая-то смутная угроза, она чувствовалась буквально во всем: в его быстрых движениях, настороженных позах, но особенно во взгляде – внимательном, следящем, который будто говорил: "Поостерегись, я вижу тебя насквозь".
Но гораздо больше любых взглядов Аданэя волновал Вильдерин…
В то утро, вернувшись с озера, он не пошел к другу – теперь уже, наверное, бывшему. Он просто не знал, сможет ли смотреть ему в глаза. И лишь на следующий день, кое-как утихомирив совесть, поднялся к его покоям. Долго стучал в дверь, но за ней стояла тишина. Сначала Аданэй подумал, будто Вильдерин просто заперся и не хочет говорить с предателем. Но истинная причина скоро выяснилась и озвучила ее Лиммена:
– Не старайся, – уронила она, застав Аданэя стучащим в дверь. – Там никого нет.
– Ты прогнала его?
Женщина рассмеялась:
– О, нет. Это не я. Вильдерин сообразительный, а потому ушел сам, не стал дожидаться, пока его прогонят. И правильно сделал. Ты можешь найти его внизу, среди прочих рабов. Но зачем? Вас с ним так мало связывает, вы слишком разные.
– Это точно, – растерянно пробормотал Аданэй в пустоту, но скоро пришел в себя и обратил взор на царицу. В ее лице, как и тогда, на озере, он увидел отблеск болезненной страсти. Что ж, Вильдерин, это, конечно, важно. Но с ним можно поговорить и позднее. А сейчас куда важнее вот эта женщина, стоящая перед ним.
"О, Лиммена, ты даже и не подозреваешь, сколь многое зависит от твоей любви!"
С того дня прошел почти месяц. Аданэй часто находился в покоях царицы по нескольку дней кряду, чего она никогда раньше не позволяла ни одному из своих любовников. Пару раз у них даже случались ссоры из тех, которые могут возникнуть между влюбленными, а не между госпожой и рабом.
Но, увы, ни разу за все это время ему так и не удалось поговорить с Вильдерином. Аданэй частенько видел его, но юноша притворялся, будто не замечает своего бывшего друга, и старался как можно быстрее скрыться из его поля зрения. Да, Вильдерин его избегал, и избегал умело. И эта недосказанность и неопределенность мучила куда сильнее, чем возможная ссора и обвинения. Каково же сейчас приходилось бывшему любовнику царицы среди прочих рабов? Аданэй догадывался, что видел и слышал там юноша: злорадные взгляды, сплетни и постоянные издевки. Должно быть, это не прибавляло ему симпатии к Айну, по вине которого счастливая жизнь сменилась мукой.
