Странница (СИ) - Воронина Тамара (книги бесплатно полные версии .txt) 📗

Они побродили по берегу, распугивая мелких крабов. Шут нашел небольшую красивую раковину, покрутил, по совету Лены прижал ее к уху и вдруг смущенно спросил:

– Вы не будете надо мной смеяться, если я возьму ее на память?

– Обязательно буду, – поклялся Маркус, предусмотрительно отступая на шаг и косясь на Лену. Она погрозила ему кулаком и разрешила шуту взять раковину. Человек имеет право на сувениры. Особенно сувенир о реализовавшейся мечте.

– Не то подбираешь, – сказал капитан, подобрал неказистый камешек, сильно стукнул по нему другим камнем: словно скорлупа раскололась и в ладони капитана засияло нечто невероятное, красно-желтое, то ли такой яркий сердолик, то ли другой самоцвет, каких не было в мире Лены. – Возьми, Светлая, пусть у тебя тоже будет память об этом острове.

– Тогда и мне надо, – решил Маркус и принялся активно искать себе сувенир, а они взялись ему помогать и в итоге нашли прозрачно-серый агат или что-то вроде агата.

* * *

Они шли из мира в мир, просто так, не ставя никаких целей. Мужчины быстро смекнули: если Лена накидывает петлю от поводка Гару на запястье, стоит готовиться к переходу, и готовились – крепко брали ее за руки. Шаг – и все. Лена ощущала легкую вибрацию воздуха, а они и того не замечали. Маркуса это приводило в восторг, сопоставимый с впечатлениями шута от моря. Конечно, если всякий его переход сопровождался такими трудностями, как их первое попадание в Трехмирье, то восторг был вполне понятен. Миры были с эльфами или без, но нигде не было мира без людей, но с эльфами. Повстречались им и орки, совсем не похожие на голливудских, но куда страшнее и выразительнее, и тем более впечатляющими были их низкие поклоны и почтительные интонации, когда они обращались к Лене. Были они похожи – и не похожи на людей, и уж точно вовсе не похожи на эльфов: огромные, вроде Милита, но куда более широкие, особенно в плечах, с мощными ручищами, в которых двуручные мечи казались кинжалами, волосатые настолько же, насколько были безволосыми эльфы: темные или огненно-рыжие космы начинались у них чуть не от самых глаз, огромных, провально-черных и почти лишенных белков, а ниже глаз начинались бороды, короткие, жесткие, подстриженные куда аккуратнее, чем волосы. Ну а глядя на женщин орков, Лена только убедилась в своей неописуемой красоте, стройности и изяществе.

Прав был дракон: особенных различий не обнаруживалось. Где-то верили в единого бога, где-то имелся пантеон на каждый случай жизни, где-то ни во что не верили. Где-то одевались вычурно и, с точки зрения Лены, смешно, где-то так одинаково, что никакой домашний юнисекс не годился в сравнение. Отличить мужчин от женщин было и вовсе затруднительно, потому что женщины утягивали грудь, а мужчины носили под просторными туниками штаны с пышными буфами. Где-то магия практиковалась на каждом шагу, где-то магов сжигали на кострах по славу науки, которая была той же магией, а костры были всего лишь способом избавиться от конкурентов. Неизменно было одно: приветливость и уважение, с каким встречали Лену. На еду и ночлег они почти не тратились, в чистом поле ночевали нечасто, потому что миры попадались довольно густозаселенные и за день вполне можно было дойти от одной деревни до другой. Миры были нищие и богатые, мирные и воюющие, но ни один Лене не захотелось проклясть, даже тот, где наука боролась с магией. Ее везде узнавали, потому что простоты ради она надевала все-таки черное платье Странниц, немнущееся, не пачкающееся, удобное, а драконова пряжка и ветвь любви все-таки немножко его оживляли.

Сколько времени прошло в Сайбии, никто не знал. По их личному времени прошло не менее полугода, но каким-то чудесным образом они никогда не попадали в зиму, плавно переходили из лета в лето, потом в раннюю осень, потом просто в осень. Лена уже не снимала плаща, а мужчинам все еще было тепло, однако если ночевать приходилось в поле или в лесу, Лена настаивала, чтобы они спали в палатке втроем. Ночами все-таки было уже холодно. Маркус посопротивлялся недолго, но сдался, и теперь они согревали друг друга ночами, как в то самое первое путешествие между мирами.

Им было хорошо. Правильно. То ли они дополняли друг друга, то ли, что называется, совпадали по фазе, но ведь, если разобраться, между ними не было ничего общего. Никогда не увидел бы ее у памятника Ленину этакий мачо, никогда бы книгочею шуту не пришло в голову сдружиться с Проводником, никогда Лена и не помышляла бы о любви умницы и симпатяги Роша Винора. Судьба? А какая разница, если любой мир кажется замечательным, когда рядом друзья?

А беда, как ей и положено, пришла неожиданно. Они только-только выбрали место для привала – небольшую поляну неподалеку от дороги. Мир был новый, но с самого утра они не увидели никаких признаков жилья. Как ни принюхивался шут, ниоткуда не тянуло дымом, но дорога была, не самая разъезженная, но и не самая заброшенная, так что рано или поздно привела бы их к людям, или эльфам, или оркам, а нет – Пути Странницы всегда открыты.

Лена даже не успела снять свой рюкзачок, когда из-за кустов вдруг посыпались вооруженные люди. Зарычал Гару, шут сбросил с плеча лук и невидимым движением наложил стрелу. Маркус толкнул Лену за толстый ствол, а меч словно сам вылетел из ножен в его руку – и схватка началась.

– Уводи! – крикнул Маркус. – Рош, уводи ее!

Нападавшие отлетали от пропеллера, на который был похож меч Маркуса, отлетали целиком или частями, но их было много, так много, что Лене они казались сплошной массой, переселяющимися термитами, даже не замечающими, что по их тропе движется слон. Шут бросился к Лене, и на него тоже навалилось скопище муравьев, и замелькал в воздухе его кинжал, и сам он вертелся с невозможной для человека скоростью. Сзади в левое плечо Маркуса вонзился метательный нож, сбивший его с ритма. Маркус отступил на полшага, снова закрутил мечом. Мимо лица Лены, едва не задев, свистнула стрела, вторая, третья, и Маркус отбивал эти стрелы в полете, рубил их, но не успевал, и сначала одна вонзилась ему под ребра, потом вторая – в живот.

Он опустил меч, невольно оперся на него, но лезвие ушло в землю, и Маркус упал сначала на колено, а потом навзничь. Карие глаза смотрели вверх почти без выражения. Целитель. Ему нужен лучший целитель, какого можно найти во всех доступных мирах, потому что стрела в живот – случай, трудный даже для Арианы. Значит, нужен кто-то лучше Арианы.

Лена даже не поняла, как оказалась возле Маркуса, как вцепилась одной рукой ему в плечо, как шут схватил ее за другую руку, и уж совсем было непонятно, как оказался рядом с ними Гару, которого никто не держал.

Трава была высокой, ровной, будто подстриженной. Лес чуть в стороне уже был тронут осенью, но на траве это никак не отразилось: она была сочно-зеленой и мягкой.

– Иди за помощью, – крикнула Лена. Шут огляделся, должно быть, увидел что-то и легко и стремительно побежал, словно по гаревой дорожке, а не по траве, доходившей ему почти до пояса. Лена наклонилась к Маркусу, положила ладонь ему на грудь, но он вдруг взял ее за руку.

– Не надо, – тихо, но отчетливо сказал он. – Не надо, Лена. Поверь старому солдату… Ты мне уже не поможешь. Пришло время умирать, Лена. Ничего. Это не страшно. Я хорошо пожил… и тебя встретил. Ты не можешь исцелить меня, но можешь дать силу, которая только продлит умирание. Я не хочу. Ты молчи. Я знаю, что такое стрела в кишки. Что такое стрела в печень. Мне осталось-то с полчаса… Ты только побудь со мной, хорошо? Просто… просто побудь.

Жизнь уже уходила из его глаз. Господи боже, он был прав. Пробитую печень не под силу исцелить даже Ариане. А значит, никому не под силу. У Лены не было с ним такой связи, как с шутом, но уже умом она понимала: умирает. Действительно умирает. Несокрушимый и такой земной Маркус… Лена встала около него на колени, взяла за руку. Побыть с ним. Подержать его руку и подождать, пока разожмутся пальцы… пока они похолодеют. Просто подождать, когда он уйдет. Совсем. Безвозвратно.